'Пропавшей Грамот?').
Народная п?сня малороссійская тоже оказала сильное вліяніе на эти пов?сти, главнымъ образомъ, на лирическія м?ста, монологи любящихъ, или тоскующихъ героевъ, на описаніе красавицъ и красавцевъ. Приводя ихъ разговоры, Гоголь иногда прямо перифразируетъ слова п?сни, пересказываетъ ее своими словами, удерживая самое типичное, характерное {Напр. 'Ивасю, мой любый! б?ги къ Петрусю, мое золотое дитя, какъ стр?ла изъ лука; разскажи ему все: любила бъ его карія очи, ц?ловала бы его б?лое личико, да не велитъ судьба моя. Не одинъ ручникъ вымочила я горючими слезами. Тошно мн?, тяжело на сердц?. И родной отецъ – врагъ мн?: неволитъ идти зa нелюбаго ляха. Скажи ему, что и свадьбу готовятъ, только не будетъ музыки на нашей свадьб?: будутъ дьяки п?ть, вм?сто кобзъ и сопилокъ. He пойду я танцовать съ женихомъ своимъ,- понесутъ меня… Темная, темная будеть хата изъ кленоваго дерева и, вм?сто трубы, крестъ будетъ стоять на крыш?'. Такое пользованье народной п?сней было y Гоголя вполн? сознательнымъ. Онъ п?сн? народной придавалъ очень большое значеніе, считая, что п?сня для историка важн?е документовъ. Въ 'Арабескахъ' онъ говорилъ сл?дующее: 'Историкъ не долженъ искать въ нихъ показателя дня и числа битвы, или точнаго объясненія м?ста, в?рной реляціи. Но когда онъ захочетъ узнать в?рный бытъ, стихію характера, вс? изгибы и отт?нки чувствъ, волненій, страданій, веселій и вображаемаго народа, когда захочетъ выпытать духъ минувшаго в?ка, общій характеръ всего ц?лаго и порознь каждаго частнаго, тогда онъ будетъ удовлетворенъ'.}.
Кром? сказокъ и п?сенъ, воспользовался Гоголь широко и полуцерковными легендами, которыя явились результатомъ скрещенія творчества церковнаго съ народнымъ {Напр. летаніе Вакулы на чорт? есть народная обработка эпизода изъ житія св. Іоанна Новгородскаго, который леталъ на дьявол? въ Іерусалимъ. Къ области 'легендъ' относится разсказъ Левко о той л?стниц?, которая соединяетъ небо и землю' ('Майская ночь').}. Иногда онъ н?сколько легендъ и сказаній соединяетъ въ одно; иногда самостоятельно ихъ развиваетъ.
Очевидно, и лирическія преданія, богато окрашенныя народной фантазіей, тоже вдохновляли Гоголя на сочиненіе н?которыхъ пов?стей {Напр. народныя преданія о развалинахъ какого-нибудь стараго замка могли лечь въ основу пов?сти 'Страшная Месть'. Воспоминанія попа Данилы о казацкихь подвигахъ тоже относятся къ этой области.}.
Наконецъ, несомн?нны надъ пов?стями Гоголя и литературныя вліянія. Н?мецкій романтизмъ, какъ мы вид?ли выше, выдвинулъ ц?лую группу писателей, которые особенно охотно разрабатывали фантастику народнаго творчества. Такъ, Новалисъ, особенно Гофманъ, модный y насъ во времена Гоголя писатель, дали въ своихъ произведеніяхъ образцы, которымъ подражали и русскіе романтики. Изъ нихъ Жуковскій, съ его колдунами, в?дьмами и дьяволами, оказалъ на Гоголя несомн?нное вліяніе {Напр. продажа Громобоемъ души дьяволу и страхъ его въ посл?днюю ночь напоминастъ эпизодъ изъ 'Пропавшей Грамоты'.}. Модный, въ то время, Марлинскій н?которыми своими произведеніями (напр. 'Страшное гаданіе') тоже могъ поддержать стремленіе Гоголя творить въ этой же области романтической фантастики. Даже y Пушкина найдемъ мы н?сколько произведеній такого же рода: баллада 'Утопленникъ' и 'Гусаръ' являются, въ этомъ отношеніи, типичными. Въ польской литератур?, хотя бы въ сочиненіяхъ Мицкевича, Гоголь тоже могъ встр?тить разработку такихъ же фантастическихъ народныхъ преданій. Въ русской литератур? ближайшимъ предшественникомъ Гоголя надо признать Даля ('Сказки казака Луганскаго'), который подошелъ къ произведеніямъ народной фантазіи съ той же точки зр?нія, что и Гоголь {Впосл?дствіи Тургеневъ, въ его пов?сти 'Б?жинъ Лугъ', опять введетъ насъ въ этотъ міръ народной фантазіи.}.
И реализмъ первыхъ гоголевскихъ пов?стей тоже им?етъ за собой богато-разработанную почву. Малороссійская сказка дала ему ярко-обрисованные типы упрямаго, л?ниваго хохла, богато над?леннаго и хитростью, и юморомъ. Эта же сказка дала ему живой образъ сварливой бабы-сплетницы. Оба эти характервые типа еще въ ХVІІ в. изъ сказки попали въ народную комедію ('интермедіи' и 'интерлюдіи', 'вертепъ'), a зат?мъ и ту комедію, которую усердно разрабатывали малороссійскіе писатели въ род? Гоголя-отца, Котляревскаго, Квитки-Основьяненко, Артемовскаго-Гулака {На это знакомство Гоголя съ подобными 'комедіями' указываютъ, хотя бы, т? эпиграфы, которые онъ проставилъ въ н?которыхъ главахъ 'Сорочинской Ярмарки'. Объ украинской литератур? до Гоголя см. соч. Петрова 'Очерки украинской литературы'.} и др. Кром? того, большое значеніе для пов?стей Гоголя им?ли и такіе талантливые бытописатели, какъ Нар?жный. Его ум?ніе рисовать жизнь Украйны и ея типы отразилось на пов?стяхъ Гоголя. Въ русской литератур?, конечно, ближайшимъ предшественникомъ и учителемъ Гоголя былъ Пушкинъ, который сум?лъ въ своихъ произведеніяхъ нарисовать жизнь разныхъ слоевъ русскаго общества,- между прочимъ и захолустнаго, провинціальнаго, не безъ юмора обрисовавъ интересы и идеалы русскихъ деревенскихъ дворянъ. Въ своей 'Полтав?' онъ набросалъ яркую картину малороссійской жизни и природы.
Рыл?евъ.
Рыл?ева тоже называютъ учителемъ Гоголя; для своихъ историческихъ 'Думъ' онъ очень часто бралъ сюжеты изъ жизни Малороссіи; въ ея прошломъ онъ сум?лъ найти немало героическихъ образовъ, высокихъ проявленій патріотизма и гражданской доблести.
Наконецъ, русскіе критики указываютъ на Погодина, какъ на писателя, котораго тоже, съ н?которымъ правомъ, можно назвать предшественникомъ Гоголя. Среди русскихъ литераторовъ своего времени онъ былъ 'одинъ изъ первыхъ, который попытался въ 'картину нравовъ' включить описаніе быта низшихъ слоевъ нашего общества. Онъ сд?лалъ больше; онъ не только описывалъ, но изображалъ этихъ намъ тогда мало знакомыхъ людей, изображалъ ихъ чувствующими и думающими, a также разговаривающими и при томъ довольно естественною р?чью. Содержаніе пов?стей оставалось въ большинств? случаевъ романтическимъ, но въ выполненіи проступалъ наружу довольно откровенный реализмъ' {Въ II ч. моей 'Исторіи', въ глав?, посвященной характеристик? 'романтизма', указано, что реализмъ былъ т?сно связанъ съ романтизмомъ, даже вытекалъ изъ него, какъ одно изъ главныхъ требованій романтической школы. Оттого такое сліяніе двухъ направленій встр?чаемъ мы и y Вальтеръ-Скотта, и y Гюго, и y Виньи, и y русскихъ романтиковъ – Марлинскаго, Загоскина, Лажечникова. Погодина и y Гоголя.} (Котляревскій).
Въ разсказахъ своихъ онъ рисовалъ драмы маленькихъ людей,- драмы, которыя разыгрывались въ купеческомъ быту ('Суженый', 'Черная немочь'), мелкопом?стномъ дворянств? ('Нев?ста на ярмарк?'), опускался онъ даже до вертепа людей падшихъ, чтобы показать читателямъ, что и въ сердцахъ воровъ и мошенниковъ теплятся искры добра; касался онъ и жизни кр?постного люда. Наконецъ, есть y него пов?сть изъ малороссійскаго быта,- это трогательный разсказъ о томъ, какъ Петрусь-б?днякъ любилъ Наталку, какъ гордый ея отецъ не хот?лъ отдать дочь за б?дняка, какъ Петрусь отправился зарабатывать деньги, но, вернувшись съ деньгами, засталъ свою Наталку замужемъ зa другимъ, но больную и разоренную. Петрусь отдалъ ей вс? свои деньги.
Усп?хъ 'Вечеровъ' въ русской публик? былъ большой; даже придирчивая русская критика, въ общемъ, осталась довольна новой книгой. Публика русская оц?нила въ этихъ пов?стяхъ не только яркость изображенія малороссійской жизни и природы, но и тотъ живой и искренній комизмъ, которымъ вообще не отличалась современная русская литература. Ч?мъ-то св?жимъ, жизнерадостнымъ, неудержимо-веселымъ и молодымъ пов?яло въ русской литератур? съ появленіемъ книги Гоголя. Съ такой точки зр?нія похвалилъ ее Пушкинъ. Воейкову онъ писалъ: 'Сейчасъ прочелъ 'Вечера на хутор?'. Они изумили меня. Вотъ настоящая веселость, искренняя, непринужденная, безъ жеманства, безъ чопорности. A м?стами какая поэзія, какая чувствительность! Все это такъ необыкновенно въ нашей литератур?, что я досел? не образумился!' He вс? критики были такъ доброжелательны,- большинство постаралось, прежде всего, найти недостатки. Одинъ критикъ отм?тилъ, что пов?сти страдаютъ излишнимъ реализмомъ, доходящимъ до 'грубости' ('парни ведутъ себя совс?мъ, какъ нев?жи и олухи'), что особенно бросается въ глаза рядомъ съ чрезм?рной идеализаціей другихъ образовъ и высокопарнымъ па?осомъ т?хъ р?чей, которыми обм?ниваются иногда д?йствующія лаца. Полевой, не зная еще настоящаго автора этихъ пов?стей, заподозрилъ его въ стараніяхъ подд?латься подъ народность. 'Этотъ пасичникъ – москаль,- писалъ онъ,- и притомъ горожанинъ; онъ неискусно воспользовался кладомъ преданій; мазки его несвязны'… Сочувственн?е отнеслись къ Гоголю Надеждинъ и Булгаринъ. Первый указывалъ на отсутствіе въ пов?стяхъ вычурности и хитрости, естественность д?йствующихъ лицъ и положеній, неподд?льную веселость и невыкраденное остроуміе. Особенно нравилась ему въ пов?стяхъ выдержанность 'м?стнаго колорита'. Булгаринъ хвалилъ Гоголя за стремленіе уловить духъ малороссійской и русской народности. Онъ ставитъ Гоголя выше Погодина, выше Загоскина. Особенно охотно сравнивали Гоголя съ Марлинскимъ. Это сопоставленіе особенно любопытно потому, что въ то время Марлинскій считался первымъ русскимъ романистомъ,- сравненіе съ нимъ Гоголя указываетъ, на какую высоту онъ сразу поднялся въ русскомъ самосознаніи и кого онъ долженъ былъ см?нить, кто былъ его ближайшимъ предшественникомъ въ глазахъ русской читающей публики.
Въ исторіи русской литературы 'Вечера на хутор? близъ Диканьки' занимаютъ почетное м?сто. Несмотря на вс? недостатки этихъ пов?стей, он? были первымъ наибол?е полнымъ и художественнымъ опытомъ нарисовать жизнь простонародья, заглянуть въ душу простого челов?яа, посмотр?ть на жизнь и природу глазами народа, заглянуть въ тотъ своеобразный міръ, міръ мистицизма, темнаго и, въ то же время, не лишеннаго красоты, о которомъ пришлось мн? говорить въ первыхъ главахъ 1-ой части 1-го выпуска этой книги. Если Гоголь отнесся къ изображаемому только какъ художникъ, какъ поэтъ,- то его ближайшіе посл?дователи-литераторы (особенно Григоровичъ и Тургеневъ) отнеслись къ простонародной жизни не только съ художественной стороны,- они осв?тили эту жизнь сознаніемъ общественныхъ д?ятелей, понимающихъ эту жизнь не съ показной, но съ оборотной стороны. Такое расширеніе идейнаго содержанія картины не должно умалять того факта, что всетаки учителемъ обоихъ нашихъ писателей былъ Гоголь.
Пов?сти, вошедшія въ составъ второго гоголевскаго сборника 'Миргородъ', по характеру своему и содержанію очень близко подходятъ къ т?мъ пов?стямъ, которыя составили его первый сборникъ 'Вечера на хутор? близъ Диканьки'. Мы увидимъ зд?сь такое же см?шеніе
