Драма 'Каменный Гость' отличается отъ об?ихъ разобранныхъ піесъ. Героемъ ея является жизнерадостный Донъ-Жуанъ,- это олицетвореніе беззаботной юности. Юноша, полный любви къ жизни, онъ подкупаетъ читателя своею молодостью, своимъ безстрашіемъ, искренностью и способностью увлекаться. Черты Альбера и Моцарта въ этомъ образ? нашли развитіе и углубленіе. Донъ-Жуанъ никого не боится ('Я никого въ Мадрит? не боюсь!' – восклицаетъ онъ безъ всякаго хвастовства). Онъ, весь яркое воплощеніе жизни, не боится смерти,- ей онъ глядитъ прямо въ глаза…
'Что значитъ смерть? За сладкій мигъ свиданья
Безропотно отдамъ и жизнь!'
И онъ доказываетъ справедливость этихъ словъ: онъ знаетъ, что придетъ на его свиданье статуя коиандора, и онъ, всетаки, идетъ на это свиданье, идетъ на встр?чу стату?, безстрашно протягиваетъ ей руку и погибаетъ, призывая имя той женщнны, которая въ тотъ моментъ влад?ла его сердцемъ!
Самъ легко относясь къ своей жизни, онъ не церемонится и съ жизнью другихъ и свой путь со см?хомъ усыпаетъ т?лами убитыхъ.
Въ отношеніяхъ къ женщинамъ Донъ-Жуанъ всегда искрененъ; онъ увлекается постоянно, и всякое новое увлеченіе кажется ему
Ему подъ-пару Лаура, которая хочетъ жить только настоящимъ, которая о будущемъ думать не хочетъ,- для нея Донъ-Жуанъ – 'в?рный другъ, в?треный любовникъ'; она ни въ чемъ не упрекаетъ его, такъ какъ сама наслаждается только настоящимъ. Но не такъ относятся въ этому 'ребенку' люди, серьезно смотрящіе на жизнь, люди, знающіе муки прошлаго и страхъ предъ будущимъ: устами Донъ-Карлоса они называютъ его 'безбожникомъ' и 'мерзавцемъ'. Въ этихъ словахъ осуждается Донъ-Жуанъ за отсутствіе 'принциповъ', за непризнаваніе 'законовъ' божескихъ и челов?ческихъ, за незнаніе т?хъ самоограниченій, которыми люди, живущіе въ обществ?, связали себя, ограждаясь другъ отъ друга.
Еще другой взглядъ высказывается въ піес? о Донъ-Жуан? устами Донны Анны,- она повторяетъ 'ходячее мн?ніе' о немъ: онъ 'хитеръ', онъ – 'демонъ', онъ – 'безбожный развратитель'. Это мн?ніе – сужденіе толпы, которая не всмотр?лась въ сердце Донъ-Жуана.
Пушкинъ д?йствіе своей пьесы пріурочилъ къ Испаніи, стран?, которая создала в?чный типъ Донъ-Жуана. Онъ сум?лъ въ монолог? Лауры:
'Приди… Открой балконъ. Какъ небо тихо!
Недвижимъ теплый воздухъ…
Ночь лимономъ
И лавромъ пахнетъ!…'
– нарисовать дивный пейзажъ южной ночи. Пушкинъ сум?лъ и 'любовь' изобразить въ этой піес? своеобразную, непохожую на увлеченія дикарки Земфиры, на страсть Заремы, на мечтательную любовь Татьяны, на чистую преданность Маши Мироновой… Пушкинъ сознательно изобразилъ этотъ 'couleur locale' во вкус? романтиковъ,- его не удовлетворялъ 'Донъ-Жуанъ' Мольера, въ которомъ 'любовь' героя потеряла, по его мн?нію, вс? испанскія черты. Образъ Донъ-Жуана ему нарисовать было нетрудно, потому что и въ немъ, какъ въ Альбер? и въ Моцарт?, онъ могъ чувствовать кое-какія свои собственныя черты.
Происхожденіе драмы необходимо связать съ интересомъ Пушкина къ опер? Моцарта 'Донъ-Жуанъ', съ большимъ усп?хомъ шедшей въ 30-хъ годахъ въ Петербург?. Существуетъ мн?ніе, что даже содержаніе драмы во многихъ деталяхъ соприкасается съ либретто оперы (соч. абб. де-Понте).
'Пиръ во время чумы' представляетъ собою вольный переводъ трагедіи Вильсона: 'The city of the plague'. Общество молодежи собирается пировать на улицахъ зачумленнаго города; молодежь потеряла надежду на спасенье и хочетъ посл?днія минуты земной жизни провести радостно, среди гробовъ и стоновъ умирающихъ, съ бокаломъ вина въ рукахъ, глядя въ глаза безобразной смерти. Пушкинъ въ свой переводъ ввелъ удивительно-сильный 'гимнъ' въ честь чумы, котораго н?тъ въ оригинал?.
Драма 'Русалка', написанная въ 1832-омъ году, стоитъ особнякомъ отъ вс?хъ разобранныхъ. Это – любопытная попытка создать русскую драму, опирающуюся на народныя п?сни, на народные обряды и чисто-народный бытъ.
Особенно типичнымъ нарисованъ въ драм? старикъ-мельникъ. Это – мужикъ 'себ? на ум?', грубоватый и падкій на золото; онъ на жизнь смотритъ практически до цинизма. Но горе дочери и его сломило,- онъ сходитъ съ ума посл? ея самоубійства. Образъ князя и дочери мельника обрисованы не такъ ярко, не такъ выпукло… Прекрасна картина свадебнаго пиршества: зд?сь много движенія, много жизни. Чисто-русскими чертами обрисованы вс? зд?сь д?йствующія лица.
Литературная исторія драмы 'Русалка' выяснена акад. Ждановымъ. Это – руссификація н?мецкой оперы 'Das Donauweibchen' Генслера, которая въ русскомъ перевод?, подъ названіемъ 'Русалка', шла съ усп?хомъ на петербургской сцен?. Интересъ Пушкина къ литературно-народной поэзіи выразился въ созданіи этой піесы.
Пушкинъ зам?чателенъ не только какъ писатель, но и какъ челов?къ, какъ 'личность'… Въ своихъ произведеніяхъ онъ выразилъ вс? свои нравственныя черты, вс? настроенія, всю исторію своего міровоззр?нія. Среди русскихъ писателей н?тъ другого писателя, бол?е откровеннаго и искренняго, ч?мъ Пушкинъ. Быть можетъ, только Левъ Толстой, и то отчасти, походитъ на него. Эта откровенность и искренность сд?лали то, что въ распоряженіи біографа оказывается масса наблюденій относительно Пушкина,- наблюденій, въ которыхъ много противор?чивыхъ показаній. Отличаясь необыкновенной впечатлительностью, всегда 'преданный минут?' (слова самого Пушкина), онъ слишкомъ подчинялся всевозможнымъ возд?йствіямъ извн?; обладая широкой, всеобъемлющей душой, онъ въ ней находилъ отзвукъ на вс? эти впечатл?нія. Его лирика и письма лучше всего рисуютъ намъ съ этой стороны нашего великаго писателя: онъ заразъ могъ жить самыми разнообразными интересами, хорошо себя чувствовать въ обществ? различныхъ друзей. Такая широкая отзывчивость и 'многогранность' его души спасли его отъ односторонности: оттого въ жизни, и въ творчеств? онъ такъ существенно отличается отъ такихъ, наприм?ръ, одностороннихъ писателей, какъ Жуковскій, Лермонтовъ, Байронъ и под. Но эти-же особенности его долго м?шали ему выработать опред?ленность идеаловъ,- нравственныхъ, политическихъ, религіозныхъ и эстетическихъ. Лишь ко второй половин? его жизни (въ сел? Михайловскомъ) опред?ляются его взгляды на жизнь и творчество. Во всякомъ случа?, исторія 'скитаній его мысли' очень поучительна: путем ошибокъ, исправленій, страданій онъ достигъ высокаго просв?тл?нія своей души. Этому 'просв?тл?нію' помогла основная черта пушкинской души – 'любовь къ людямъ' – черта, которая красной нитью проходитъ въ его поэзіи съ лицейскихъ стихотвореній до посл?дняго періода.
Пушкинъ могъ быть несправедливъ, могъ придирчиво относиться къ людямъ, могъ сердиться на обидчиковъ, но это все были вспышки его страстной натуры,- къ
Его любовь чужда эгоизма. Отт?нки ея не поддаются учету: и къ друзьямъ, и къ женщинамъ, и къ молодежи, и къ природ?, и къ Богу, и къ императору Николаю, и къ декабристамъ онъ сум?лъ отнестись любовно. П?вецъ земли,- онъ полюбилъ и тотъ міровой порядокъ, который управляетъ земной жизнью.
'Всеблаго. Правъ судьбы законъ'.
Эта жизнь развернулась передъ нимъ полная страданій, но онъ все-таки хочетъ жить, 'чтобъ мыслить и страдать'. И въ то же время онъ смерти смотритъ прямо въ глаза: лаская младенца, онъ спокойно думаетъ, что долженъ уступить м?сто на земл? подростающему покол?нію.
'Мн? время тл?ть, теб? цв?сти!…' – говоритъ онъ младенцу. Равнодушіе природы къ жизни и смерти – и молодежи къ старости не наполняетъ его ненавистью,- онъ чуждъ даже зависти. Въ этомъ – великая философія Пушкина, выросшая изъ его чувства 'любви'. Оттого Пушкинъ успокаиваетъ такъ, какъ ни одинъ другой поэтъ.
Другой чертой его души было неумирающее въ ней стремленіе къ 'свобод?'. Онъ съ д?тства отстаивалъ свою 'личность' отъ посягательства воспитателей, друзей, св?та и правительства. Въ этомъ отношеніи онъ былъ неуступчивъ, и до могилы оставался 'неуимчивымъ'. За эту 'свободу' онъ положилъ свою жизнь, такъ какъ жилъ въ обществ?, которое давило его личность предразсудками, злобой, политическимъ гнетомъ… Это стремленіе къ свобод?, освященное любовью, вызвало съ его лиры немало вдохновенныхъ звуковъ: въ 'жестокій в?къ' онъ 'славилъ свободу' и будилъ 'чувства добрыя' въ своихъ слушателяхъ. Онъ былъ п?вецъ 'правды',- художественной (реализмъ) и жизнееной: онъ самъ былъ всегда правдивъ передъ собой и передъ слушателями. Во имя этой правды онъ казнилъ Алеко, Он?гина, Годувова, Мазепу, Швабрина,- и превознесъ Татьяну, Машу Миронову.
Если онъ сказалъ, что въ жизни -
