сундук. Наружный замок был массивным, с литыми завитушками, толстый и упрямый. Лопата перед ним пасовала. Василий все больше зверел. Сундук никак не поддавался.

– Вот гад! – пыхтел Василий, за время сидения в яме он даже похудел, бедняжка. И теперь его штаны то и дело сползали, доставляя ему лишние хлопоты.

– Да сними ты их! – не выдержала Юля, когда Василий в очередной раз отвлекся от дела.

Василий, захваченный процессом борьбы с сундуком, спорить не стал, снял перемазанные штаны и, оставшись в шелковых семейных трусах, продолжил неравную битву.

– Так даже свежее, – довольным голосом поделился из ямы Василий, вихляя упитанным задом. В некогда светлой рубашке, трусах, носках и ботинках, он смотрелся весьма пикантно, но Юля отвлекать супруга по пустякам не стала.

Битва с сундуком продолжалась уже полчаса, результата не было никакого. Мокрый от пота, чумазый, дрожащий от усталости Василий бросил лопату и опустился на проклятый сундук.

– Все. Сдаюсь. Здесь поможет только динамит. – Едва Василий признал поражение, под ним что-то треснуло, и его зад провалился в сундук. Прогнившая за пять столетий крышка не выдержала веса российского бизнесмена и рухнула.

– Есть! – радостно подпрыгивала Юля вокруг ямы. – Да здравствуют сокровища! Вылезай.

– Я застрял! – дергался Василий в сундуке на дне ямы. – Вытащи меня! Что ты стоишь?

– Да как я тебя вытащу? Мне даже спуститься некуда! Говорила, не ленись, копай яму шире!

– Вытаскивай как-нибудь! Господи, какая глубина! – закатил глаза храбрый Василий, взглянув вверх, в голубые небеса. – Это я по твоей милости тут застрял! – голосил он, не переставая дергаться.

– Да я-то тут при чем? Есть надо меньше, и тогда застревать не будешь! Только артефакт мне испортил! – примеривалась, как ей лучше спуститься в яму, Юля. Яма была ей по уши глубиной, а ширины ее едва хватало для сундука и ботинок горемычного Ползунова.

Она села на край, свесила ноги и осторожно спрыгнула вниз.

– Ай! Мамочки! Больно же по ногам! – тут же заголосил Василий.

– Ну, ты уж выбирай, или так, или никак, – пожала плечами жестокосердная супруга.

Юля оглянулась. Места для маневра в яме совершенно не было. Чтобы не наваливаться на Василия, ей пришлось прислониться к земляному откосу. Вытягивать мужа было попросту некуда.

– Что мне теперь, тут навечно оставаться? – не унимался расклеившийся от усталости Василий.

– Погоди, не голоси. Я думаю, – прикрыла ему рот рукой Юля.

С трудом нагнувшись, она осмотрела место стыковки Василия с сундуком. Крышка провалилась, но окованные бока пятисотлетнего старца выглядели вполне крепкими. Шансов, что сундук развалится полностью, не было. Хотя Юля все же попыталась поковырять их лопатой, пока Василий не завопил, что она ему кожу с филейной части сейчас снимет. Василий сидел, гордо выпрямив спину, расставив толстые ноги, глядя в небо тоскливыми, полными отчаяния глазами, с лысины обильно стекал пот.

– Ты расслабься и представь себе, что сидишь на унитазе, – пожалела его Юля. – А я сейчас что-нибудь придумаю.

Ситуация была патовая. Как ей в одиночку вытащить стокилограммового Василия из сундука, было неясно. Вместе с сундуком – тем более.

– Может, Кака с Жуаном позовем, когда стемнеет? – робко предложила Юля.

– Ты еще полицию с журналистами пригласи, чтобы завтра вся Португалия надо мной ржала! – истерично воскликнул Василий, осматривая свои шелковые трусы, украшенные маленькими желтыми пчелками.

– А мы штаны наденем.

– Как! – взвизгнул Ползунов, косясь на свое седалище. – Горюшко, горе, – причитал он, как старуха- плакальщица. – И зачем я сюда полез? Ну, зачем мне этот сундук? Что мне, денег мало? Или забот? – завывал Василий, но последний вопрос заставил его призадуматься.

Юля мигом сообразила, какой именно ответ пришел в голову ее мужу, и именно он подстегнул ее мыслительный процесс, поспособствовав найти выход.

– Василий! Я придумала!

Не дожидаясь упреков мужа, Юля схватила простыню и обвязала ее вокруг горемычного Ползунова. Потом вскарабкалась ему на колени и выбралась из ямы.

– Я тебя сейчас вытяну! Не переживай! – Юля бодро и энергично схватилась за перекинутую через сук простыню. – Эх, ухнем! – подбадривала себя она, изо всех сил налегая на проклятую простыню.

Но олигарх сидел в сундуке как влитой. Раньше яма держала упрямый сундук, теперь сундук так же намертво схватил Ползунова. Ухнуть не получилось.

Повиснув без сил на белом полотнище, Юля с грустью констатировала:

– Все, Василий. Надо звать Жуана с Кака. Самим нам не выбраться.

– Зови, – смирился с неизбежным Василий. – Мне уже все равно. У меня ноги затекли, спина ноет, задница онемела, и я есть хочу! – Последнее прозвучало особенно тоскливо.

А ведь действительно, подумала Юля, прислушиваясь к голодному урчанию в собственном желудке. Они же целый день ничего не ели, не считая яичницы Жуана и двух литров вчерашнего лимонада.

– Я быстренько! Я сейчас! – крикнула Василию Юля, кидаясь к дому.

Бедный страдалец остался всхлипывать на дне ямы.

В доме горел свет, занавески были плотно задернуты, а по округе плыл дурманящий запах еды.

– Что это? – забыв обо всем, спросила Юля, едва переступив порог. Ее ноздри трепетали, слюнные железы работали на полную катушку, желудочный сок выделялся, требуя немедленно закинуть в желудок съестное.

– Жаркое запекаю! – обернулся к ней Жуан. – И овощи с чесноком и кориандром и моим фирменным соусом.

– Накладывай!

Юля вспомнила о сидящем в яме муже. Ему там хорошо, он сидит, а она, бедняжка, последние сорок минут прыгала вокруг него, как мартышка в цирке, вон руки все ободрала, ничего не случится, если она быстренько перекусит. В конце концов, она живой человек, а не ломовая лошадь, ей тоже перерыв на обед полагается. А Василий пока посидит, воздухом подышит, ему полезно, а то все по кабинетам да по кабинетам, совсем на природе не бывает, успокаивала свою совесть Юля, хватая с тарелки кусок мяса и жадно запихивая его в рот.

– А вы умыться не хотите? – с недоумением приподняв брови, спросил Кака.

Он в крахмальном фартучке, со свежим цветом лица, прореженными бровями, благоухающий дорогими французскими ароматами, складывал на столе крахмальные салфетки, придавая им форму лебедя.

– Умыться! – взглянула Юля на свое отражение в дверце кухонного шкафа. – Некогда, Василия спасать надо. – Она еще раз взглянула на отражение. – А впрочем, пожалуй. – Лицо ее выглядело так, словно она весь день провела в забое. Юля подошла к кухонной раковине и, густо намылив хозяйственным мылом лицо и руки, тщательно их потерла. Струйки воды, стекавшие с ее носа, были мутно-черными.

Наконец Юля шлепнулась за стол и только теперь поняла, как она устала. Еле-еле, как в замедленной съемке, она подносила дрожащей от усталости рукой ко рту вилку и так же медленно пережевывала каждый кусок, наслаждаясь его вкусом, ароматом, теплом. Дома было светло, чисто и очень спокойно. В жарком ей попадались хорошо потушенные картофельные очистки, хвостики морковки и даже один комочек земли. Но это была ерунда, Юля с наслаждением пережевывала все, что попадало ей на зуб, размышляя о простых человеческих радостях. Она запивала жаркое вином и чувствовала, что еще немного, и начнет клевать носом прямо за столом. Хорошо бы добраться до дивана, сонно размышляла Юля, когда Жуан, обернувшись к ней от плиты, спросил самым прозаическим голосом:

– А где ваш супруг? Он будет с нами ужинать?

– Василий! – заорала, вскакивая, Юля, отчего Кака рассыпал по полу салфетки, а Жуан уронил в овощи перечницу. – Господи! Он же, наверное, озверел там в сундуке от голода! Его надо срочно вынуть! Жуан! Быстро хватай кастрюлю, бежим! Он там в яме! Кака, ты с нами! – Юля схватила со стола бутылку вина и здоровенный половник, которым Жуан накладывал ей на тарелку жаркое.