В кустах и на деревьях пестрота,обнажены далекие поля:черна и, словно противень, пустаеще вчера зеленая земля.Созрело все, и убран каждый злак,простор широк и чист, как никогда, —медовый воздух до конца размяк,как сердцевина спелого плода.Последний день, когда царит покой,когда ни холода, ни зноя нет,и высоко изогнут над землейокаменевший густо-синий цвет.
Озеро Нойзидлерзее
Поздно ночью, с кочкарника, с плавней сырыхдушный ветер внезапно подул.Переполнилась пеной пустынная тьма,и лизала песок водяная кайма,донося нарастающий гул.Отступала куда-то озерная зыбь,чуть поблескивая, как слюда,и до самой венгерской границы пескиобнажались, намытые руслом реки,и спадала, спадала вода.Чешуей забурлил, ощетинился илисчезающей влаге вослед,и над озером чаичий вихорь повис,то взлетая, то хлопьями падая вниз,застилая пришедший рассвет.Птицы жадною тучей слетелись сюда,чтоб сожрать хоть кусок про запас,и ушли, одурев, огрузнев от возни,всю озерную ширь исклевали они,и не место здесь людям сейчас.И свинцом отражается в небе вода,и земля прибирается тьмой.Виноград, что ни день, все зрелей и зрелей,но не время об этом: с озерных полейснова тянет гнильем и чумой.
У последнего квартала
У последнего квартала,где усадьбы деревень,отступив, берут начало,бродит ветер целый день.А над городом пологотемный дым из труб идет —над железною дорогойиспаренья нечистот.Кочаны взирают с грядок;дремлет утварь; в кладовойудивительный порядок;час дневной и час ночнойбродят по террасе ветхой,в сад выходят сквозь окно,виснут яблоком под веткойи в стаканы льют вино.Магазины возле зданийвырастают что ни день,на прилавках — трубки, ткани,сувениры, дребедень,тут — консервы, там — циновки.
