порой, как монетки, звенела щебенка,а так — тишина,одна тишина,как будто и жизнь-то уже не нужна.На рану ее мы пустили рубашки;поймают — мы знали — не будет поблажки.Вот весь мой рассказ…О свет моих глаз,о девочка, разве болит и сейчас?Почтенный судья, все же сделай поблажку,скорее всех нас упеки в каталажку,там вечный мороз, —а если всерьез —так лучше не помнить ни мира, ни слез.
Высылка
Барбара Хлум, белошвейка, с пропиской в предместье,не регистрирована, без пальто, без чулок,в номере ночью с приезжим застигнута, вместес тем, что при ней оказался пустой кошелек.Брбару Хлум осмотрели в участке, где вскорес ней комиссар побеседовал начистотуи, по причине отсутствия признаков хвори,выслал виновную за городскую черту.Мелкий чиновник ее проводил до окраини возвратился в управу, где ждали дела.Брбару Хлум приютил деревенский хозяин,все же для жатвы она слабовата была.Брбара Хлум, невзирая на страх и усталость,стала по улицам снова бродить дотемна,на остановках трамвайных подолгу топталась,очень боялась и очень была голодна.Вечер пришел, простираясь над всем околотком,пахла трава на газонах плохим коньяком, —Брбара Хлум, словно зверь, прижимаясь к решеткам,снова в родное кафе проскользнула тайком.Брбара Хлум, белошвейка, с пропиской в предместье,выслана с предупрежденьем, в опорках, в тряпье,сопротивленья не выказала при аресте,что и отмечено было в судебном досье.
Марта Фербер
Марту Фербер стали гнать с панели —вышла, мол, в тираж, — и потомунанялась она, чтоб быть при деле,экономкой в местную тюрьму.Заключенные топтались тупов камерах, и слышен этот звукбыл внизу, на кухне, где для супаМарта Фербер нарезала лук.Марта Фербер вдоволь надышаласьсмрада, что из всех отдушин тек,смешивая тошноту и жалость,дух опилок, пот немытых ног.В глубину крысиного подвалалазила с отравленным куском;суп, что коменданту подавала,скупо заправляла мышьяком.Марта Фербер дождалась, что рвотойкомендант зашелся; разнесларашпили по камерам: работай,распили решетку — все дела.Первый же, еще не веря фарту,оттолкнул ее, да наутек, —все, сбегая, костерили Марту,а последний сбил кухарку с ног.
