или же в лоно земли.Кроха-кузнечик, среди тишиныне умолкай, стрекочи,небо и зной на двоих нам даныв этой огромной ночи.Полон особенной прелести мрак,сладко брести по жнивью.Может, услышит хоть кто-нибудь, какя напоследок пою.
Сколько жить еще…
Сколько жить еще — Бог весть,но, похоже, очень мало.То ли мне совсем не есть,то ль налечь на мед и сало?В кабаках ли дотемнарассуждать о катастрофеиль совсем не пить винаи забыть про черный кофе?Взяться ль за науки впредь,настроением воспрянув,иль в норе своей сидетьи не строить больше планов?Сжечь ли мне, покуда жив,всю стопу моих тетрадокили же начать архивспешно приводить в порядок?То ль не рваться никуда?То ль поездить напоследок?На вопросы — вот беда —я гляжу то так, то эдак.И меня бросает в дрожь:только примешься за дело,только, кажется, начнешь —а уже, глядишь, стемнело.
О черном вине
Ты — пот, что катится со лба,твои пары густы.Тебя не свозят в погреба,не бродишь в бочках ты.Отрада нищих горемык,но им в тебе данонайти забвенья краткий миг,ты, черное вино.Кто раз глотнул тебя в бреду —уже чужак в миру:ему — пылать на холоду,и замерзать в жару,и горько всхлипывать, любя:уж так заведенодля всех, кто раз испил тебя —ты, черное вино.С тобой сдружившись, ни о чемне думать мог бы я,но знаю — бьет в тебе ключомизбыток бытия.Я боя не веду с судьбой,я осознал давно:я счастлив тем, что пьян тобой,ты, черное вино.
И ржавые бороздки
И ржавые бороздкиограды цветника,и катышки известкив сетях у паука,и клен, что крону клонит, —
