— Давай не будем пробовать третий раз, согласна?
Она поморщилась, но кивнула.
Я убрал свои руки из-под её пальцев. Хотя ощущение от её прикосновений было таким восхитительным, я не собирался сидеть и ждать того момента, когда чудо её терпения исчезнет, уступая место отвращению. Я спрятал руки под столом.
Её мысли были все такими же беззвучными, но я мог читать по её глазам. В них было как доверие, так и желание узнать побольше. В тот момент я осознал, что мне
Я хотел, чтобы она
— Я следовал за тобой в Порт Анджелес.
Слова полились таким неудержимым потоком, что я не успевал подбирать точные выражения. И опасность рвущейся из моих уст правды, и степерь риска я вполне осознавал, но что оставалось делать? В любой момент неестественное спокойствие Беллы могло смениться истерикой, и осознание этого заставляло меня говорить ещё быстрее:
— Я никогда прежде не пытался охранять жизнь какого-либо одного конкретного человека. Выяснилось, что это гораздо труднее, чем я предполагал. Но может быть, всё дело в том, что этот конкретный человек — ты? Ты просто бьёшь все рекорды по части попадания в неприятности.
Я остановился, ожидая реакции.
На её губах появилась лёгкая улыбка, глаза цвета растопленного шоколада залучились тёплым светом.
Я только что признался, что преследовал её, а она улыбается.
— Тебе не приходило в голову, что в тот первый раз, с фургоном Тайлера, я вытащила свой билет в один конец, а ты пошёл против судьбы? — спросила Белла.
— Это не был первый раз, — со стыдом ответил я, ссутулив плечи и уставившись глазами в тёмно-бордовую скатерть. Мои защитные барьеры лежали в руинах, и ничто не мешало моим признаниям безрассудно рваться на свободу. — Ты вытащила свой билет тогда, когда впервые встретила меня.
Это была правда — страшная, мучительная правда. Жестокая и несправедливая судьба приговорила её к смерти и в качестве орудия казни выбрала меня. Как нож гильотины, я был подвешен над жизнью Беллы. А поскольку я выказал себя орудием весьма непослушным, злой рок пытается прикончить её другим образом. Эта злая судьба представлялась мне в виде вызывающей суеверный страх завистливой ведьмы, уродливой мстительной гарпии.
Если бы я мог найти что-то или кого-то ответственного за это! Тогда у меня появилось бы нечто конкретное, с чем я мог бы бороться, что мог сокрушить раз и навсегда, и тогда жизнь Беллы стала бы спокойной и счастливой.
Белла сидела очень тихо, слышен был только звук её участившегося дыхания.
Я поднял глаза — сейчас я, наконец, увижу тот ужас, которого ожидал всё это время. Ведь я только что признал, что был на волосок от того, чтобы убить её. Гораздо ближе фургона, остановившегося в каких-то жалких дюймах от неё. И всё же, лицо Беллы было по-прежнему спокойно, только глаза чуть потемнели от неясной тревоги.
— Ты ведь помнишь? — Такое разве можно забыть?
— Да. — Голос её был ровен и тих. Глубокие глаза выражали полное понимание того, что произошло в ту первую встречу.
Она знала. Знала, что я хотел убить её.
А где же крики ужаса?
— И ты всё равно сидишь здесь, — сказал я, не в силах понять её противоречащее здравому смыслу поведение.
— Да, сижу... потому что ты зд... — Белла запнулась и, уходя от скользкой темы, не очень ловко закончила: — Потому что ты каким-то невероятным образом сумел найти меня сегодня... Интересно, как тебе это удалось? — Её глаза загорелись любопытством.
Я ещё раз, правда, без особой надежды, попытался пробить барьер, защищающий от меня её сознание. Не могу я этого понять! Где логика?! Перед нею, как на ладони, лежала страшная правда во всей своей неприглядности, а её интересовали какие-то пустяки!
Белла с выражением невинного любопытства на лице ждала ответа.
Хотя кожа у неё всегда была бледной, сейчас мне эта белизна как-то не нравилась. Она почти не притронулась к стоящему перед ней обеду. Если я продолжу свои излияния, ей будет необходим буфер для смягчения предстоящего потрясения.
Я поставил условия: — Расскажу, если ты будешь есть.
Почти в ту же секунду она без раздумий сунула равиоли в рот. Эта поспешность разоблачила её фальшивое спокойствие: она жаждала услышать мои откровения с бoльшим нетерпением, чем хотела показать.
— Выслеживать тебя — задачка ещё та, — вздохнул я. — Обычно мне ничего не стоит найти кого угодно — достаточно только один раз услышать их мысленный голос.
Я говорил всё это, не отрывая внимательного взгляда от её лица. Одно дело — самой строить догадки, совсем другое — получить их подтверждение.
Она застыла с широко раскрытыми глазами. Я стиснул зубы: уж сейчас-то она точно впадёт в панику.
Но она лишь сморгнула, проглотила то, что жевала, и тут же сунула в рот новый равиоли. Белла сгорала от желания услышать продолжение.
— Мне пришлось наблюдать за Джессикой. — Я внимательно следил, какое действие оказывают на неё мои слова. — Но не слишком тщательно: как я уже говорил, только ты могла найти неприятности в Порт Анджелесе. — Я не удержался от того, чтобы не добавить это. Интересно, ей когда-нибудь приходило в голову, что жизнь других людей не так насыщена роковыми случайностями? Или то, что она постоянно оказывалась на грани смерти, не казалось ей чем-то из ряда вон выходящим? А мне с таким нарушением норм ещё не приходило сталкиваться.
— Для начала я не заметил, когда ты пошла гулять сама по себе. Потом, когда я обнаружил, что тебя нет с подругами, то начал искать тебя с книжной лавки — подсказку я увидел в голове Джессики. Ты не зашла внутрь, а почему-то направилась на юг... Я предположил, что в скорости ты повернёшь обратно. Поэтому я просто стал ждать тебя. Иногда я прочёсывал мысли прохожих — кто-то из них мог тебя заметить, и таким образом я бы узнал, где ты. Причин беспокоиться у меня не было... но я чувствовал себя не в своей тарелке... — Это я мягко выразился! При воспоминании об охватившей меня тогда дикой панике, я начал задыхаться. Её аромат обжигал мне горло, огонь разгорелся с удвоенной силой, и я радовался ему, как желанному гостю. Эта боль означала, что Белла жива. До тех пор, пока я горел, она была в безопасности.
— Мне пришлось ездить кругами и слушать, слушать... — Надеюсь, она поймёт правильно, о каком слушании речь. Здесь было от чего запутаться. — Солнце, наконец, село, и я собрался было уже идти на твои поиски пешком. Как вдруг...
Воспоминание, такое живое и яркое, словно я снова пережил то ужасное мгновение, закрутило меня вихрем и повергло в прежнюю убийственную ярость. Неистовая жажда убийства сковала моё тело морозом.
Он должен умереть. Я не смогу существовать, если не убью его. Я намертво сцепил зубы, сосредоточившись на том, чтобы не сорваться из-за стола. Я всё ещё был нужен Белле. Только это и было сейчас важно.
— Вдруг что? — прошептала она, боясь моргнуть.
— Я услышал их мысли, — прорычал я сквозь зубы, — и увидел твоё лицо в его сознании.
Я с огромным трудом сопротивлялся желанию устроить кровавую баню мерзавцу. Для меня не было тайной, где он находился. Его чёрные мысли были как столб отвратительного дыма, загрязняющий ночное небо, и он неотвратимо притягивал меня...
Моё лицо стало теперь уродливой маской чудовища, охотника, убийцы. Чтобы не пугать Беллу, я спрятал его в ладонях. Но и с закрытыми глазами я по- прежнему видел её милое лицо и попытался овладеть собой, сосредоточив на нём все свои чувства и помыслы. Изящные скулы под полупрозрачным покровом её бледной кожи напоминали тонкую стеклянную статуэтку, обтянутую шёлком — они были так же невероятно хрупки и могли разбиться при малейшей неосторожности. Она отчаянно нуждалась в защитнике. И благодаря какой-то извращённой прихоти судьбы на эту роль оказался избран я.
Такая бурная реакция требовала объяснения, причём такого, которое она бы поняла.
— Ты даже не можешь вообразить, насколько трудно мне было просто увезти тебя и оставить их... в живых, — шептал я. — Можно было бы отправить тебя с Джессикой и Анджелой, но я боялся, что если останусь один, то пойду на их поиски, и тогда...
Второй раз за вечер я признавался в желании совершить убийство. По крайней мере, в этот раз его можно было хотя бы оправдать.
Она притихла, а я всеми силами старался совладать с собой. Её сердце билось быстрыми, неровными толчками, но постепенно оно вернулось к прежнему спокойному ритму. Дыхание Беллы тоже стало тихим и ровным.
Я был на грани срыва. Мне нужно доставить её домой прежде, чем я...
Прежде чем что? Пойду и убью его? Она так безотчётно доверилась мне, а я опять стану убийцей? Неужели я не найду способа остановить себя?
Она обещала поделиться своей последней теорией, когда мы будем одни. А я уверен, что хочу этого? Нет, конечно, я сгорал от желания её услышать, но не заплачу ли я слишком высокую цену за своё любопытство? Может, мне лучше не знать, до чего Белла додумалась...
Как бы там ни было, для одного вечера откровений достаточно.
Я испытующе взглянул Белле в лицо. Она прекрасно владела собой, только стала чуть бледнее, чем раньше.
— Готова ехать домой? — спросил я.
— Готова уехать отсюда, — сказала она, тщательно подбирая слова, не довольствуясь простым 'да'. Что она хотела этим сказать?
Как это мучительно!
Вернулась официантка. Она слышала последнее высказывание Беллы, так как маячила поблизости, с другой стороны перегородки. Фантазия официантки по части того, чем ещё она могла бы меня попотчевать, работала на полную мощность. От некоторых предложений хотелось закатить глаза.
— Всё в порядке? — спросила она меня.
— Пожалуйста, принесите счёт, — ответил я, глядя при этом на Беллу.
У официантки на мгновение перехватило дыхание. Звук моего голоса поверг её в столбняк.
В этот момент меня озарило: услышав, как восприняла мой голос эта чужая, посторонняя женщина, я понял, почему сегодня вечером вызываю всеобщее восхищение, при котором нет места обычно испытываемому людьми страху перед нами.
Это всё из-за Беллы. Изо всех сил пытаясь стать как можно более безопасным для неё, внушить ей доверие, а не страх, пытаясь казаться
