У меня не было времени на раздумье. Не было ни крохотного мига для сомнений. Ни сотой доли секунды, ни тысячной, ни вообще ничего. Кроме жуткой пустоты в груди, собственной боли и захлебывающегося в отчаянии крика.

- Ши-и-рр-а-а... - долгим эхом загуляло его ненастоящее имя между гор.

- Варротен! - горестно ахнул король шаддаров, но с места не сдвинулся, как не сумели пошевелиться его подданные - боль каждого шаддара стремительно отражается на всех остальных, а мучительная смерть с размаха ударяет по душам, лишает их сил и разума. Особенно тогда, когда эта смерть - от твоих собственных рук.

Наверное, именно поэтому нам дали несколько долгих минут для последнего разговора - они ЗНАЛИ, в кого на самом деле ударило копье их разгневанного повелителя. ЗНАЛИ в тот самый миг, когда заостренный наконечник еще только коснулся его груди, и мгновенно почувствовали, когда он вышел насквозь, точно напротив сердца.

Это я не сразу увидела страшное. Это я не сумела догадаться вовремя. Это я потонула в собственных страхах в то время, как он уносил меня подальше от своих кровожадных братьев - уверенно, упорно, шипя сквозь зубы и теряя по пути драгоценные алые капли. Кажется, это они меня согревали все время. Кажется, это из-за них у меня так сильно намок сайеши. Кажется, это его кровь так настойчиво будоражила мне ноздри и заставляла дышать... слушать его медленно угасающее сердце и жадно дышать, наслаждаясь ровным свечением его истощенного риалла.

Король Бретован глухо застонал, не в силах сдвинуться с места. Раздавленный, уничтоженный, растерянный свалившейся на него болью и убитый сознанием того, что не успел остановить сына. Он стоял на коленях на краю пропасти, безумными глазами провожая медленно тающее вдалеке тело, но сдвинуться не мог ни на шаг - терзающая разум боль заставляла бессильно выть и царапать когтями камень, в то время как сердце отсчитывало последние удары, мерно избавляя его от тяжкой ноши убийцы.

Рядом с королем потеряно застыли шаддары. Посеревшие от горя, ошеломленные неожиданным ударом, разбитые и потерпевшие сокрушительное поражение. Они все до единого чувствовали, как умирает их кровный брат. Все до одного слышали его редкое дыхание. За него чувствовали мертвый холод приближающегося дна, но по-прежнему стояли в смертельном оцепенении.

И в этот момент даже торжествующе победу Аллиры не посмели им мешать.

Я, как во сне, слышала неуместный громкий смех, победным колокольчиком прозвучавший в ущелье. Краем сознания отметила то, как откровенно радостно переглядываются мои названные сестры. Как ликуют и потрясают они оружием, увидев в чужой смерти свой кровавый триумф. То, что им нет дела до скорбящих врагов. Им неведома жалость, незнакомо сочувствие. У них нет милосердия, чтобы делить свой восторг с небесами хоть немного потише - здесь, рядом с горестно замершими шаддарами, потерявшими последнюю надежду. Они слишком рады, что их драгоценная сестра осталась жива. Слишком горды тем, как она сумела обвести вокруг пальца ненавистного Шиира. Они полагают, что последнюю рану с легкостью нанесла ему я... и, кажется, хотя бы в этом частично правы.

Ты хотел меня о чем-то спросить, Ширра? Ты хотел лишь услышать ответ? Ты опрометчиво бросился между нами только для того, чтобы успеть задать этот трудный вопрос?

Я отвечу тебе, Шиир. Я, Аллира, урожденная Беатрис Ас Илт Миисса... бывшая Ведьма... удачливая воровка... недоверчивая попутчица и обладательница Белого Риалла... хотя, нет. Я отвечу тебе, шаддар, не как Аллира. А просто как Трис. Так долго убегавшая, но все-таки сумевшая остановиться Трис. Та самая Трис, ради которой ты бросился к звездам.

- Я иду к тебе, Ширра, - беззвучно шепнула, становясь на край, и, сложив крылья, мощно оттолкнулась.

- НЕТ!!! - дружно взвыли белокрылые сестры.

- Зачем? - шевельнули помертвевшими губами шаддары.

Вытянув руки и еще плотнее прижав к телу ненужные перья, я с огромной скоростью понеслась вниз. Я падала, совершенно не чувствуя тела. Белой птицей спешила в туман, где по-прежнему виднелось медленно кружащееся в странноватом танце тело. И я спешила к нему. Летела. Мчалась. Стремилась так, как, наверное, никогда в жизни.

Я иду к тебе, Ширра! Ты только дождись... я уже иду... сейчас... с тобой...

Мне больно от резких ударов холодного ветра. Сужаю глаза, чтобы поменьше слезились, но помогает мало - набранная в падении скорость становится слишком большой, чтобы ее могло погасить даже мое, приспособленное к полету тело. Вокруг очень темно. Высокие Пики с застывшими в ступоре силуэтами мгновенно пропали вдали. Чужие крики тоже угасли, завязнув в густом воздухе и оглушающем свисте холодного ветра, что с каждой секундой становится все сильнее. Я не знаю, сколько осталось до дна. Не знаю даже, если ли оно, это дно. Но мне уже неважно - просто хочу его догнать. Поймать. Обхватить. Прижаться к груди, как раньше, и тихо сказать, что он не ошибся. Заверить, что я тоже его не оставлю и что если уж нам суждено упасть, то пусть мы хотя бы сделаем это вместе. Вдвоем. Так, как не сумели когда-то Вертовах и Миарисс. Так, чтобы об этом потом кто-то тоже сложил красивую легенду.

Он близко... я резким движением ускоряюсь и почти чувствую, как встречный воздух пытается отклонить его тело и швырнуть прямо на скалы. Но нет. Я не позволю. Не сдамся. Я успею! Любой ценой смогу дотянуться и закрыть его так, как сегодня сумел сделать он.

Тихо. Темно. Но мне больше не нужно видеть, чтобы знать, в какую сторону протянуть свою руку. Не нужно света, запахов, крика, чтобы извернуться и с облегченным вздохом нащупать в темноте его холодные пальцы - его тусклый Риалл не дает мне ошибиться. А потом помогает приблизиться, обхватить их своей ладонью, подтянуться и со слезами прижаться, каждую секунду шепча:

- Да... да... да, я согласна! Ты только живи, мой Шиир. Дыши. И живи, чтобы я могла сказать еще раз...

В страшной спешке ощупываю его лицо. Холодное. Плохо. И дыхания совсем слышно. Боюсь опоздать, но затем прикладываю ухо к груди, стараясь не замечать, как бушующий ветер пытается оторвать нас друг от друга, и настойчиво прислушиваюсь. Тихо... очень тихо... но сквозь бешеный свист очень робко пробивается одиночный удар... а потом еще... значит, он жив. Правда, надолго ли? Но это уж теперь целиком зависит от меня.

До крови прикусываю губу, постепенно разворачивая крылья. Глубоко вдыхаю, понимая, что делаю глупость. Вцепляюсь в него до крови. Зажмуриваюсь, отпускаю... и с мучительным криком пытаюсь замедлить падение.

Тяжелый... какой же он тяжелый!!! Мне не удержать... не справиться... не смочь... терпи, Трис! Зубы крепче и тяни, пока целы жилы! Борись! Крыло! Второе!! Держи его, если хочешь спасти!!

'Левее, - вдруг тихо шепчет знакомый голос в голове. - Левее... теперь прямо... держи полотно... не так! Быстро вправо!! Ну, вот... ты отлично справляешься, девочка... делаешь так же хорошо, как когда-то и я...'

У меня немеют плечи, рыдает и плачет кровавыми слезами спина, оцепенели пальцы, намертво вцепившиеся в чужие руки и обхватившие широкую грудь. Дыхание вырывается с клекотом. Воздуха катастрофически не хватает. Волосы взмокли от пота и мерзко прилипли. Позади с натугой завывает неистовствующий ветер... но мы падаем медленнее!! Еще!! И еще!! Я смогу!!!

'Молодец, девочка... ты действительно молодец...'

- Рум? - неверяще оглядываюсь, когда понимаю, что почти сумела. - Рум?!