Прочитав выписки, Арсения заплакала. Она была сильной личностью, не склонной к проявлению эмоций, даже немного мужеподобной. Мы знаем такой тип монахинь. Она плакала не из жалости к батюшке и не из жалости к себе. Она плакала, потому что Христос коснулся её души.
«Я видела чудо! – восклицала про себя монахиня Арсения. – Ангел спустился с небес, чтобы забрать святую душу нашего пастыря! Я интерпретировала явление по-плотски. Я – плотская от кончиков пальцев до мозга костей. Другие видят просто неизреченный свет. Я спутала ангела с бесом. Но Господь и такую меня любит и спасает! Он оставил мне материальное свидетельство. Плотскому человеку – материальное свидетельство. Я буду хранить эту тетрадь всю жизнь!»
Тут тетрадка задрожала и растворилась в воздухе.
«Ну, хотя бы в памяти», – решила Арсения и пошла хлопотать.
* * *
На похоронах были двое внуков батюшки. Старший юноша отозвал Арсению в сторону и тихо, чтоб никто не слышал, спросил:
– Матушка, а у вас нет книги Ефрема Сирина?
Ефрема Сирина не нашлось, пришлось дать Исаака. Оно и к лучшему[7].
Молодой человек жадно схватил книгу и спрятал к себе в рюкзак. Теперь у него была
* * *
Неделю спустя Арсения пошла на могилку к батюшке помолиться. Какая-то женщина уже была там, рыдала и посыпала голову землёй с надгробной плиты.
– Прости меня, отче святый! – восклицала она. – Я – жалкая, дебильная, вонючая оккультистка! Никогда больше…
И она снова зашлась в рыданиях.
Арсения отвела женщину в домик и напоила чаем. Оказывается, у несчастной тяжело заболели дети. Она набрала землю с могилы в пакетик, чтобы, по молитвам батюшки, Господь исцелил их.
«Конечно, они выздоровеют! – подумала Арсения. – Обязательно выздоровеют! Всенепременно выздоровеют! Иначе и быть не может!»
АЛКАШ
Может быть, не совсем человек. Может быть, недочеловек. Он подсел к тощему юноше измождённого вида, который держал священническое карманное Евангелие в руке.
Молодой человек читал шёпотом по-славянски. По лицу было видно, что духовная жизнь у молодого поставлена не совсем правильно.
Вместе они смотрелись чудесно на сиденье электрички. Оба – с чёрными кругами под глазами, оба неприятно пахли, у обоих была какая-то тайная страсть.
– Я – алкаш! – представился пожилой. – Слушай, вот это, вот это – что? – Он указывал грязным дрожащим пальцем на Евангелие.
Юноша спрятал Евангелие в карман куртки.
– Слушай, моя жена, она здесь рядом… – продолжил алкаш. – Мы с ней вместе бухаем. Она мне говорит: ты алкаш! А я ей: ты сама – алкоголик. Она мне говорит: извини меня, ты сам покупаешь бухло. Я говорю: ну да… Мне сложно с ней, очень сложно с ней…
– У тебя рядом с домом есть храм? – спросил молодой.
– Что, в храм? Священник возьмёт много денег! Я не пойду лечиться никогда в своей жизни! Пошли они на хрен, все врачи!
– Причём тут священник? В храм ходят к Богу!
– Нет, ну Бог, он это… Где он? Я говорю, где он был, когда…
– Свободная воля человека… – сказал молодой, тихонько раскачиваясь вперёд-назад.
– Да это же бред сумасшедшего какой-то! – воскликнула толстая женщина напротив. – Вы что, понимаете друг друга?
– Я вам объясню, – вмешался интеллигентный на вид немолодой еврей в очках. – Я читаю в том числе лекции по психологии. Каждый из них живёт в своём собственном мире. Религиозный человек замыкается в мире религиозных символов и перестаёт воспринимать объективную реальность. Человек, страдающий запоями, воспринимает только то, что связано с алкоголем. Это же очень просто проверить. Вот, смотрите! Молодой человек, позвольте к вам обратиться!
Молодой затравленно посмотрел на интеллигента.
– А я ж не алкаш… – объяснял пожилой. – Ну так, выпить вышел с друзьями. Что вам от меня нужно? Отстаньте от меня, правильные люди! Мне не интересно ваше мнение! Какое вам дело до меня, государство? Я алкаш, и этого не стесняюсь!
