Янкель.
— Поворачивай обратно! — крикнул он. Степа повернулся и с тоской посмотрел назад. Он прошел ровно половину пахоты. Поворачивать не было смысла, и он смело шагнул вперед. Издали казалось, что он был обут в гигантские лапти, которые росли с каждым шагом. До спасительной дороги оставалось метров десять, когда Степа не удержал равновесие и упал лицом в весеннюю грязь. Несколько секунд он лежал неподвижно, но так как характер имел бойцовский, бодро прополз несколько метров. Автоматический зонт и кейс из крокодиловой кожи остались по разные стороны дорожки. Было видно, го силы у Стефана на исходе. Он сделал еще несколько поступательных движений и замер.
Янкель и Шлихт поддерживали его добрым словом и советом. Степа повернулся на бок, достал из бокового кармана плаща плоскую флягу с коньяком, с которой никогда не расставался, сделал несколько внушительных глотков и прополз еще сантиметров тридцать. Тут им стало ясно, что без посторонней помощи ему не выбраться. Шлихт спросил у шофера, есть ли у него буксирный трос. Трос нашелся. Это была обыкновенная толстая веревка. Шлихт собрал ее кольцами и, держа в руках один конец, бросил ее Стефану. Вместе с таксистом вытащили его на сухое место. Нечего и говорить, что в этот момент он мало напоминал иностранца.
Шлихт с Янкелем заехали за третьим партнером и вечером уехали в Москву. Шлихт занял место Степы и стал «иностранцем».
«Шнеер»
Куранты пробили десять раз. Четко чеканя шаг, два оловянных солдатика вышли откуда-то из-за Кремля и с ¦ последним ударом курантов, сменив двух таких же истуканов, замерли у входа в Мавзолей, взяв ружья на караул.
В это же время радужно распахнули двери такие торговые гиганты как ГУМ и ЦУМ. Эти универмаги соединялись между собой узкой улочкой под названием 25-летие Октября или просто Никольской. Помимо ЦУМа и ГУМа, здесь было множество магазинов помельче. В общем, купить здесь было можно почти все. Недостатка в покупателях не было. Сюда съезжались спекулянты со всей страны.
По Никольской в сторону Красной площади с небольшим интервалом двигались трое. Первым шел молодой парень, безукоризненно выглядевший даже на фоне столичной публики. Каждая вещь, одетая на нем, свидетельствовала о заграничном происхождении. Он шел не спеша, рассматривая витрины магазинов. Вторым, не теряя из виду первого, шествовал уверенной походкой солидный мужчина лет за пятьдесят, одетый дорого и добротно. Каждый признал бы в нем коренного москвича. Третьим шел неприметный мужичок неопределенного возраста, которого можно было принять за обыкновенного служащего, идущего на работу. Эта тройка двигалась невидимо синхронно. Стоило остановиться идущему впереди молодому щеголю, как тут же останавливались и два других участника невидимой связки. Как только молодой человек, окончив рассматривать что-то заинтересовавшее его в витрине магазина, продолжал движение, двое не спеша, тоже шли за ним. Среди толпы эта тройка ничем не выделялась. Обычные московские пешеходы.
Внимание молодого человека привлекли двое идущих навстречу узбеков. В руках у обоих были пакеты с фирменной ГУМовской упаковкой. Один из них был одет в темный костюм, пальто и ботинки, второй был в ватном халате, сапогах и тюбетейке. По возрасту, он годился первому в отцы. Когда узбеки поравнялись с молодым человеком, тот шагнул навстречу и, мягко, застенчиво улыбаясь, на ломаном русском вежливо у них спросил, не знают ли они, где находится комиссионный магазин. При том молодой человек, извиняясь по-чешски и по-русски, объяснил, что он иностранец, турист из Чехословакии. Узбеки остановились, старший что-то сказал младшему по-узбекски, и тот начал объяснять иностранцу, что они не местные. Чех понимающе кивнул, остановил проходящего мимо солидного москвича и на ломаном русско-чешском языке спросил, как пройти к комиссионному магазину. И уже всем троим начал объяснять, что едет в составе туристической группы. В дороге они растратились и испытывают крайнюю нужду в русских деньгах. Но у них есть много разных вещей, которые они хотели бы продать в комиссионный магазин. И он начал перечислять все, что они везут. Оказалось, что это масса полезных и нужных вещей: дубленки, шубы, кожаные плащи и пиджаки, мужская и женская обувь, часы, радио- и видеоаппаратура. Все это богатство они хотели бы продать за советские рубли. Москвич понимающе улыбнулся и, призвав в свидетели узбеков, принялся объяснять неопытному чеху, что если они сдадут вещи в комиссионку, то сразу денег не получат. Им долго придется их ждать.
Чех сокрушался: ждать они не могут, потому что сегодня едут в Ленинград. Тогда москвич предложил такой выход. Он вместе с этими людьми, указав на узбеков, могли бы купить у них часть вещей за наличные деньги.
— Вот, к примеру, сколько стоит у вас дубленка, кожаный плащ и женские сапоги? — спросил он.
Иностранец ответил, что канадская дубленка стоит двести рублей, итальянский кожаный плащ — сто пятьдесят, а английские кожаные сапоги — восемьдесят рублей.
Узбеки, услышав такие цены, согласно закивали головами.
— Я возьму себе вещей тысячи на полторы, а остальное заберут эти товарищи,— кивнув на узбеков, проговорил москвич.
Узнав у чеха, что они остановились в «Метрополе», он объяснил узбекам, что это совсем близко.
Когда подошли к «Метрополю», москвич остановился и сказал, что в гостиницу они не пойдут, и попросил, чтобы чех вынес все сюда. Иностранец нехотя согласился и, спросив каждого, что из вещей принести в первую очередь, предложил подождать его в сквере на лавочке.
Москвич взял узбеков под руки и повел в соседний сквер. Он сразу определил, кто в этом дуэте играет главную роль, и все внимание сосредоточил на бабае. Он рассказал, как, купив в прошлом году на тысячу рублей у иностранцев вещей, стоимость которых превышала четыре тысячи, одел и обул всю семью. Узбеки радостно улыбались и цокали языками.
Минут через пятнадцать появился чех. На удивление в руках у него ничего не было. На вопрос москвича, где же вещи, он извинился и объяснил, что вся туристическая группа пошла в Мавзолей смотреть на вождя, поэтому придется немного подождать. Москвич согласился, если это не долго, подождать. Тогда иностранец сказал, что один из участников группы в Мавзолей не пошел и попросил узнать его цену очень дорогой вещи. И если цена будет подходящей, то продать и ее.
Москвич заинтересовался:
— И что же это за вещь?
Чех достал из кармана сафьяновую коробочку и открыл ее. На атласной подушечке лежало кольцо с большим сияющим камнем. Москвич, внимательно посмотрев на кольцо, воскликнул:
— Это бриллиант! Спрячьте!
Чех, закрыв коробочку и спрятав ее в барсетку, предложил: если они помогут продать этот бриллиант, то все тое получат по дубленке в качестве подарка.
- Конечно,— уверенно ответил москвич,— мы вам поможем. Здесь недалеко есть скупка ювелирных изделий. Пока у нас есть время до прихода вашей группы, мы успеем туда сходить.
Подойдя к солидной дубовой двери, москвич остановился и, указывая на пластмассовую табличку с надписью «Скупка ювелирных изделий», объяснил:
— Это здесь, на втором этаже. Чех достал коробочку с кольцом, вручил ее москвичу и, сказав, что плохо понимает по-русски, попросил москвича и одного узбека сходить узнать цену, но не продавать кольцо без его согласия. Москвич, взяв под руку старшего узбека, исчез в парадном.
Как только вошли в подъезд, он несколько раз кашлянул. Тотчас они увидели спускающегося им навстречу невысокого лысого мужичка в белом халате, очках и с футляром подмышкой.
— Извините,— москвич обратился к «белому халату»,— где находится скупка драгоценностей?
— Это здесь, на втором этаже, а вы по какому вопросу9
— А вы кто будете? — спросил москвич.
— Я директор скупки,— ответил «белый халат».
— Вот вы то нам и нужны,— обрадовался москвич.— Нам нужно оценить кольцо с бриллиантом. Если цена подойдет, то и продать его.
— Что за кольцо, покажите,— заинтересовался директор с блеском в глазах.
