Возможно, после этих занятий психолога с больными, выжившими после удаления опухоли в мозгу или после других глубоких операций головного мозга, они перед отправлением в психиатрическую больницу и усваивают, где кружочек, а где крестик. Только пользы от этого пострадавшим больным нет, польза только учёным-психологам. Они на этом защищают свои диссертации.

До аварии здоровый Ландау не признавал психологию как науку. Моя старшая сестра Вера была психологом. Он говорил так: «Ну, для женщины куда не шло, простительно иметь такую специальность. Верочка, согласитесь, всерьёз психологию наукой не назовёшь!».

Я не ошиблась, наблюдая издали, как занимались Женька и психолог с Дау «восстановлением мозговой деятельности». Дау сидел в кресле-коляске в саду, а я наблюдала их занятия из окна больничного корпуса. Дау без конца отмахивался и отворачивался. Он явно не хотел с ними разговаривать. Когда они ушли, я подошла к Дауньке. Он очень обрадовался.

— Знаешь, Коруша, Женька стал егоровским шпиком. Он все время ко мне пристаёт с этим дурацким психологом Лурье, требуя ответы на мелкие тривиальные истины.

Я обратилась к медсестре:

— Скажите, как он относится к этим занятиям?

Сестра ответила:

— Он просто их гонит. Он говорит: «Пошёл вон, Женька! Позови мне лучше Кору». А от психолога он просто отворачивался без слов, как от назойливой мухи!

Да, это правильная реакция. Это нормальная реакция моего Дауньки.

Медсёстры, убедившись, что Лифшиц платил им вовсе не свои деньги, встречали его с презрением. Я заметила, что ворота сада открыты настежь.

— Раечка, скажите, почему эти ворота открыты и куда они выходят?

— Они выходят в переулок. Здесь в одном крыле идёт ремонт, до обеда ездят рабочие машины.

У меня мигом созрел план, как выкрасть Дау. Палата Дау в конце корпуса, дверь против палаты Дау выходит к этим воротам. С утра, когда идут операции, в этом конце коридора будет одна дежурная сестра возле Дау. Я пожалуюсь на боли в сердце, она пойдёт за каплями (так было не раз). Мне нужны сильные мужские руки, которые могли бы взять Дау и вынести через запасную дверь, что как раз против ворот. Я приеду на своей «Волге» и поставлю её у крыльца. Это никого не удивит, так как я всегда приезжаю на «Волге» с продуктами.

На следующий день с утра, когда сдала продукты повару через обычную проходную, я объехала кругом и с переулка въехала во двор на своей «Волге» в эти открытые ворота, оставив машину у крыльца, где находилась палата Дау. Сторож этих запасных ворот пришёл, увидел меня, сказал:

— Ах, это вы приехали к мужу.

— Да. Скажите, пожалуйста, пока идёт ремонт и эти ворота открыты, могу я здесь, у крыльца, оставлять машину, когда нахожусь у мужа?

— Конечно, можете.

Я облегчённо вздохнула.

Теперь нужны сильные мужские руки. Когда сестра пойдёт за сердечными каплями, нужно взять Дау на руки и перенести в машину. Мозговые операции начинаются с девяти утра, а физики и посетители раньше одиннадцати не появляются. Остановка за сильными мужскими руками. Это должен быть не физик и не сотрудник нашего института. Пока задуманное похищение не станет реальностью, никто не должен знать. Стала перебирать в памяти знакомых: Володя Ильюхин. Рост два метра. Разыскала телефон, позвонила. К телефону подошла его жена Рузана.

— Рузана, здравствуйте, говорит Кора. Мне нужна помощь вашего мужа. Завтра Дау выписывают из больницы, я хочу привезти его на своей «Волге». Но он ещё не ходит. Его надо на руках вынести из палаты и посадить в машину.

— Ах, Володя в отпуске, как жаль.

— Ну что же, передавайте привет.

Кто? Кто может поднять Дау и перенести в машину? Рылась без конца в памяти, в записных книжках. Нет, только Володя мог это сделать без подозрений. Он железнодорожник, к Академии не имеет отношения. Из общих знакомых, к кому бы я ни обратилась, все сразу бросятся звонить Женьке.

Если ничто не помешает, завтра, обязательно завтра, я должна выкрасть Дау от Егорова. Решила так: сдаю продукты повару, на улице останавливаю любого сильного парня и прошу помочь за вознаграждение. Этот парень садится ко мне в машину, мы с ним въезжаем в открытые ворота к крыльцу палаты Ландау.

На следующий день все у меня шло как по маслу. Сдала продукты рано и только постояла на улице пять минут, появился богатырь. Я вся дрожала, бил нервный озноб.

— Извините, мне очень нужна ваша помощь. У меня в этой больнице муж. После автомобильной аварии он ещё не ходит. Его сейчас выписали. Мы подъедем на машине к крыльцу. Палата рядом. Вы его из палаты перенесёте на руках и посадите в машину.

— Пожалуйста, я с удовольствием вам помогу.

Он сел в машину, я развернулась и заехала в переулок. Но, боже, что же это? Открытых ворот нет! Очень высокие железные ворота наглухо закрыты! Заикаясь, начала извиняться. Молодой человек денег у меня не взял. Позже я узнала: через открытые ворота родственники послеоперационного больного пронесли и через окно передали в палату бутылку водки. Больной умер с бутылкой в руках. Теперь ворота закрыты и охраняются. Похищение сорвалось.

На следующий день, как только сдала продукты повару, пошла к Дау в палату. Вышла на это самое крыльцо. Сторожа нет, охраны нет. На воротах со стороны двора огромный висячий замок. Вернулась в палату.

Как добыть ключ от этих неохраняемых ворот? Через центральные ворота меня никогда не выпустят на машине с Дау. Через те ворота без всякого пропуска я провезла в институт Топчиева и Чахмахчева, нанеся удар в челюсть Егорову и Корнянскому! Тогда сторожам досталось. Они на меня смотрят зверем. Я их действительно обманула.

Женщина-повар из больницы Академии наук. Её начальство не Егоров. У нас с ней сложились неплохие отношения, она мне сочувствует, она здесь работает на кухне без выходных дней. Наверное, знает здесь всех. А если я её попрошу выкрасть ключ от этих ворот? Другого пути нет. Не откладывая, решила дождаться повара. Когда она принесёт завтрак Дау, попробую поговорить с ней. Улучила момент:

— Полина Андреевна, я хочу с вами посекретничать. Давайте выйдем на это крылечко. Полина Андреевна, у меня к вам большое дело. Вы ведь знаете, когда Топчиев был здесь, он дал распоряжение Чахмахчеву вывезти Ландау из этой больницы. Егоров не по закону задержал его здесь. А Топчиев приедет нескоро. Помогите мне выкрасть ключ от этих ворот. Я хочу увезти мужа отсюда домой. Вы сами слышите, как он меня умоляет об этом.

Она очень растерянно повторила:

— Я? Выкрасть ключ?

Весь её вид, её глаза сказали: «Нет». Ведь это было противозаконно. Похищение не удалось. Мечту о похищении Дау пришлось перечеркнуть.

Как-то, подходя к палате Дау, я услышала крик Корнянского. Он кого-то ругал. Вошла в палату к Дау. Профессор Корнянский не по-профессорски кричал на Дау: «Вы законченный развратник!». Он его в чем-то уличал, корил, не стесняясь в выражениях. Он стоял над Дау огромный, несуразный. Асимметричное лицо от злости стало багровым, а живот выпирал из тесного халата.

— Что случилось? Почему вы так кричите на больного?

Он повернулся ко мне:

— Ваш похотливый, развратный муж пристаёт с непристойностями к медичкам. Вы-то должны знать