вдали от него. И потом, эти проститутки, они готовить толком не умеют.
Кора была из тех матерей, которых называют сумасшедшими. Сына она любила безумно. Моя мама говорила, что Кору держит на этом свете любовь к Гарику. Держала, да не удержала.
Это трудно объяснить, вроде бы ничего не менялось, но она отдалялась, уходила, замыкалась в себе. Придёшь к ней — на столе разложены фотографии Дау, она перекладывает их с места на место, убирать не велит. Перечитывает письма. Ну, и разговоры большей частью о нем.
— Я только сейчас поняла, как он был прав. Конечно, ревность — это варварский пережиток. Ну какое для меня вот сейчас имеет значение, что у него была девушка по имени… ой, я даже имён не помню.
Она говорила медленно, и лицо её становилось мягче, исчезала горестная складка у рта. Она постарела, но была красивая. Нет, она не молодилась, просто — красивая старуха, хотя это слово — старуха — к ней совершенно не подходило. Улыбаясь своим мыслям, она продолжала:
— У меня к его девушкам не то что ревности, у меня даже неприязни нету. Кроме одной идиотки, которая ему не дала.
Тут тётушка строго на меня посмотрела.
— Чего это ты вскинулась? Я ж ничего нецензурного не сказала. Ну как с тобой после этого разговаривать. Эх, ты! Если бы ты не была такой дурой, я бы тебе такое рассказала…
Чтобы как-то разрядить обстановку, я напомнила ей старинный анекдот: бабушка рассказывает внукам, откуда берутся дети. По её версии — их находят в капусте. Внук тихонько спрашивает у сестры: 'Сказать ей, или пусть умрёт дурой?»
Но вот что осталось неизменным, так это любовь к чистоте: по-прежнему все сияло и блестело, и по-прежнему делала она это легко, без напряжения, словно играючи. Брызнул дождик, тётя придвигает к кухонному столу табурет, залезает на подоконник, раскрывает окно и через пять минут окно вымыто, да так, словно стекла вообще нет.
И чувство юмора тоже осталось в полной мере до самого конца. Как-то утром Кора позвонила и сказала, что получила потрясающее письмо, от кого — говорить не стала. Приедешь — покажу.
Работать после этого звонка я уже толком не могла, и отправилась на Воробьевское шоссе. Это было письмо от Пети, её первого мужа. Узнав из газет о смерти Ландау, он написал Коре обстоятельно о себе, о своей жизни, вспомнил, что они все-таки бывшие одноклассники.
— Обрати внимание, — заметила Кора, отрываясь от чтения письма, — он ни словом не обмолвился, что мы, мол, любили друг друга и были мужем и женой. Наверное, это не так уж и важно. Но вот что одноклассники — это да!
У этого письма интересный конец: «Кора, приезжай! Таких свиней заведём!».
— Нет, ты представляешь?! Это какое самомнение надо иметь! И не забывай, как мы расстались. Я когда первый раз прочла, то даже не поняла, не поверила своим глазам. А перечитавши, хохотала до слез. К тому же, он наверняка женат. Хитрая бестия, получив моё согласие, он бы вынал несчастную женщину на улицу и начал всем хвастаться, что у него жена — вдова Нобелевского лауреата.
Внезапно она заговорила другим тоном:
— Но главное, что я скорее бы умерла, чем разрешила кому-нибудь к себе прикоснуться. А вообще Петя даже глупее, чем я думала. Надо же, одноклассник выискался!
Она продолжала жить странной жизнью — не в настоящем времени, а в прошлом, в котором был Дау. Кора сама справлялась с уборкой, с покупками, она, так же, как и её сестры, не принадлежала к числу женщин, заставляющих близких заботиться о собственной персоне.
Я не слышала жалоб на одиночество. Она много читала, иногда смотрела кинофильмы по телевизору. Не было слез, уныния. И в то же время в её мыслях постоянно присутствовал Дау. Потому так естественно было для неё начать писать о нем. Я посоветовала ей написать воспоминания потому, что она часто рассказывала мне что-то по телефону и я сказала, что надо записывать, иначе все забудется. И дала ей совет, услышанный когда-то от Корнея Ивановича Чуковского: «Пишите, как пишется, и ни в коем случае не добивайтесь стилистического совершенства в процессе написания. Пишите, не останавливаясь. Править текст будете потом».
Это стало для неё спасением: ведь тут уж было постоянное общение с Дау. Она была труженица, и в написании мемуаров это ей помогло: сидела с утра до ночи. Может быть, это её и держало. Кончила писать и сразу расхворалась…
Незадолго до смерти сказала:
— Моя самая большая удача — что я встретила Дау.
Москва январь 1999 года
Справка об академиках
Абрикосов Алексей Алексеевич (род. 1928), академик АН СССР с 1987 г.
Алиханов Абрам Исаакович (1904-1979), академик АН СССР.
Алиханьян Артём Исаакович (1908-1979), членкор. АН СССР, академик АН Арм. ССР, брат А. И. Алиханова.
Арцимович Лев Андреевич (1909-1973), академик АН СССР.
Вишневский Александр Александрович (1906-1975), академик АМН СССР.
Гращенков Николай Иванович (1901-1965), академик АМН СССР.
Зельдович Яков Борисович (1914-1987), академик АН СССР.
Капица Пётр Леонидович (1894-1984), академик АН СССР, организатор и первый директор Института физических проблем.
Келдыш Мстислав Всеволодович (1911-1978), академик АН СССР, президент АН СССР с 1961 по 1975 гг.
Кикоин Исаак Константинович (1908-1984), академик АН СССР.
Леоитович Михаил Александрович (1903-1981), академик АН СССР.
Лифшиц Евгений Михайлович (1915-1985), академик АН СССР с 1979 г.
Лифшиц Илья Михайлович (1916-1982), академик АН СССР с 1970 г., брат Е.М.Лифшица.
Мигдал Аркадий Бейнусович (1911-1991), академик АН СССР.
Миллионщиков Михаил Дмитриевич (1913-1973), академик АН СССР, вице-президент АН СССР с 1962 г.
Питаевский Лев Петрович (род. 1933), академик АН СССР с 1990 г.
Померанчук Исаак Яковлевич (1913-1966), академик АН СССР.
Тамм Игорь Евгеньевич (1895-1971), академик АН СССР.
Топчиев Александр Васильевич (1907-1962), академик, вице-президент АН СССР с 1958 по 1962 гг.
Халатников Исаак Маркович (род. 1919), академик АН СССР с 1984 г.
Шальников Александр Иосифович (1905-1986), академик АН СССР с 1979 г.
