сходятся концы с концами. Есть что-то такое… — Он умолк, а глаза расширились, как от внезапного озарения. Затем тихо присвистнул.

— Ну, что еще? — спросил Дрейк.

Мейсон ответил на вопрос не вдруг, а какое-то время стоял, пристально и мрачно уставившись на сыщика. Затем медленно произнес:

— Пока это только теория, Пол.

— Стоит ли овчинка выделки? — поинтересовался сыщик.

— Будь я проклят, если знаю, — ответил Мейсон, — это станет ясно, когда я заштопаю в ней несколько дыр.

Он повернулся к секретарше:

— Делла, нам с тобой придется кое-чем заняться.

— Чем именно? — спросила та.

Мейсон улыбнулся ей и ответил:

— Расскажу после того, как уйдет Пол Дрейк.

— Настолько плоха теория? — поинтересовался Дрейк, медленно высвобождая тело из кресла, в котором сидел, как обычно, поперек, свесив ноги с подлокотника. Оказавшись в вертикальном положении, он в несколько длинных шагов достиг двери, ведущей в коридор, и открыл ее.

— Подожди минуту! — окликнул его Мейсон. — Есть одна вещь, которую можешь сделать и ты. Я хочу поговорить с Эллен Уорингтон. Как полагаешь, сможешь ты доставить ее сюда прямо сейчас?

— Почему бы и нет, мои люди следят за всеми, кто замешан в этом деле.

— Этот парень, с которым она помолвлена, — Боб Пизли — держит скобяную лавку, не так ли?

— Кажется, да! Точно, да! А что?

— Не задавайся вопросами, — ответил Мейсон, — лучше в темпе доставь сюда Эллен Уорингтон!

— И это все, что мне положено знать? — спросил Дрейк. Мейсон кивнул:

— Чем меньше ты будешь знать о том, что происходит, тем меньше тебя будет мучить совесть.

Дрейк ответил, протяжно выговаривая слова:

— Дьявольщина! Имей я совесть, ты даже и разговаривать со мной не стал бы, не говоря уж о том, чтобы нанимать меня. — И, все еще ухмыляясь, он медленно закрыл дверь за собой.

Эллен Уорингтон сидела в кресле с черной кожаной обивкой прямо напротив Мейсона и выглядела испуганной. Это был час затишья в уличном движении. Служащие разошлись по домам. Наплыв посетителей театров и любителей развлечений еще не выплеснулся на улицы старой части города. Окрашенный в кремовые тона, рассеянный свет от установленного в центре комнаты торшера выгодно подчеркивал все достоинства Эллен — высокая, стройная брюнетка, с большими темными глазами, черными как смоль волосами и ярко-красными губами. Ее руки в черных перчатках нервно разглаживали платье на скрещенных коленях.

— Вопрос в том, — сказал Мейсон, — хотите ли вы сделать что-нибудь для Кента?

— Конечно, хочу!

Мейсон, пристально глядя на нее, заметил:

— А вы взволнованы!

Она засмеялась, но смех застрял где-то в горле.

— Да, я нервничаю, — призналась она. — А как иначе? Какой-то человек хлопает меня по плечу, говорит, что он детектив и что вы хотите видеть меня прямо сейчас. Прежде чем я успела опомниться, он затолкал меня в автомобиль и доставил сюда.

— Вы помолвлены с Бобом Пизли? — спросил Мейсон.

На мгновение в ее глазах появилось выражение недовольства.

— Это имеет отношение к создавшейся ситуации? — спросила она с вызовом.

— Да, имеет!

— Ладно, я помолвлена с ним.

— Почему же вы не выходите за него замуж?

— Предпочитаю этого не обсуждать.

— Я думал, что вы хотите помочь мистеру Кенту.

— Не вижу, как поможет ему то, что вы лезете в мои личные дела.

— Боюсь, — сказал ей Мейсон, — что вам придется поверить мне на слово.

— Мы не женимся из-за финансовых причин.

— У него же скобяная лавка, не так ли?

— Да, так!

— И что, дела идут плохо?

— Слишком много устарелого товара. Он купил лавку вместе с товаром на аукционе. Пройдут месяцы, прежде чем весь этот хлам удастся превратить в деньги — если это именно то, что вас интересует.

— Полегче, девушка! — проговорил Мейсон, выбивая пальцами дробь по краю стола.

Она ничего не ответила, но в глазах появилось негодование.

— Вы живете в доме Кента?

— Да, конечно. А это тоже имеет отношение к делу?

— Детективы все еще там?

— Нет. Они сделали фотоснимки, диаграммы и все замерили. Они были там почти весь вечер.

— Будет ли для вас сюрпризом, если Пизли зайдет вас проведать?

— Нет, конечно!

Мейсон произнес:

— Возможно, мне лучше изложить вам подоплеку всего этого дела. Питер Кент только подозреваемый: по закону, его нельзя обвинить в убийстве, пока это не будет доказано. Не думаю, чтобы прокуратура решилась возбудить против него обвинение, если бы не показания Дункана. Лично я считаю Дункана напыщенным старым болваном, который заботится не столько о фактах, сколько о том, какое впечатление произведет в суде, выступая на свидетельской трибуне.

— Ну и что? — спросила она уже не столь враждебным тоном.

— Обычного свидетеля можно запутать во время перекрестного допроса, но Дункан и сам адвокат. Как таковой, он более или менее знаком с техникой ведения дел в суде. Ему известно о тех элементарных ловушках, которые могут ему устроить, и о том, как их избежать. Существует достаточно косвенных улик, чтобы подтвердить показания Дункана. Если мне не удастся завалить его на перекрестном допросе, то придется всю защиту строить на лунатизме. Здесь тоже «бабушка надвое сказала». Многое будет зависеть… Чаша весов сразу заколеблется, как только я начну строить защиту с признания того, что Кент совершил убийство.

Есть еще и прежняя жена — миссис Кент, которая проявляет склонность оказаться тем самым тараном, который способен пробить основательную брешь в стене защиты, если речь пойдет о лунатизме. Она вполне может дать показания, что Кент вовсе не лунатик, а только делает вид, полностью отдавая отчет в своих поступках, и использует прогулки по ночам, чтобы скрыть тот факт, что он на самом деле убийца. Конечно, все это будет изложено по-другому и не столь многословно, но суть именно такова.

— Ну и что? — вновь спросила она уже с явным интересом в голосе.

— Убийство было совершено разделочным ножом из комплекта, находящегося в ящике встроенного буфета в доме Кента.

— Ну и что? — в который раз повторила она. Мейсон медленно продолжил:

— Если обвинению удастся доказать, что Кент взял этот нож из ящика буфета до того, как отправился спать, все мои доводы о лунатизме не будут стоить и выеденного яйца. Вопрос о ноже окажется