— Ступай домой, Делла, — сказал он, — здесь тебе нечего делать.

— Я останусь. — Она покачала головой. — Вдруг что-то подвернется.

Кто-то забарабанил костяшками пальцев по двери, выходящей в коридор. Она вопросительно взглянула на Мейсона, и тот кивнул в ответ. Истолковав кивок как согласие, Делла быстро пересекла комнату, чтобы открыть дверь. Вошел Пол Дрейк и сказал:

— Благодарю, Делла. — Затем бросил быстрый взгляд на Мейсона. — Приступил к очередному марафону на своих двоих, Перри?

— Пытаюсь вышагать решение этого проклятого дела.

— Ну, — заметил Дрейк, — возможно, мне удастся несколько упростить ситуацию. Я проверил этот звонок к миссис Дорис Салли Кент. Он был сделан из зала почтамта станции Пасифик-Грейхаунд. Разговор начался в три часа одну минуту и закончился спустя три с половиной минуты. Заказ делал Мэддокс на свое имя, с указанием имени абонента.

— Сделай копии записей, — приказал Мейсон. — Ты продолжаешь следить за миссис Кент?

— Да. Что ей было нужно здесь?

— Хотела, чтобы мы ей дали участок земли, да еще огороженный забором.

— Что ты имеешь в виду? — спросил, как всегда нараспев, Дрейк.

— А то, что она хотела, чтобы я не только согласился не оспаривать ее действия, но и дал ей возможность отменить дело о разводе и взять под свою опеку имущество Кента на правах его жены. Взамен пообещала под присягой дать необходимые показания, чтобы признать его недееспособным. Это, конечно, упростило бы нам защиту Кента в деле об убийстве.

Дрейк протянул: — Как мило с ее стороны, не правда ли?

— Весьма.

— Разве дело против Кента не зиждется в основном на косвенных уликах? — спросила Делла Стрит.

Дрейк вытащил блокнот из кармана.

— Дункан, — ответил он, — дал интервью для газет. Он клянется и божится, что заметил лунатика на патио в три часа ночи. Утверждает, что тот, кого он увидел, был Кент и что якобы этот Кент держал в руке что-то блестящее. По его словам, это вполне мог быть нож, хотя он и не решается утверждать это категорически. Делла Стрит негодующе прервала:

— Как же он выкрутится на суде, если изменит свои прежние показания?

— Очень просто, — ответил Мейсон. — Заявит во всеуслышание, что когда первый раз давал показания, то немного запутался и поэтому назвал время то ли пятнадцать минут первого, то ли три часа, и что я неправильно его понял, и что он боялся с определенностью назвать лунатика Кентом, не желая быть превратно истолкованным, но чем больше он думал над этим, тем более убеждался, что это был Кент, и что не важно, превратно истолкуют его мотивы или нет, но это его долг — говорить правду. При перекрестном допросе он сделает еще целую кучу весомых добавлений.

— Вы хотите сказать, что он собирается дать заведомо ложные показания?

— Нет, старый индюк будет считать, что говорит чистую правду. Ладно, черт с ним и со всем этим! Но вот телефонный звонок позволит мне разнести его по пням и по кочкам. Он не спал в три часа утра.

— Есть ли шанс, что Мэддокс заказал разговор, не поставив Дункана в известность?

— Я так не думаю. Слишком маловероятно! Тот факт, что они утром совещались, доказывает, что Мэддокс даже и не пытается утаить что-то от Дункана. Я подумал было, что Мэддокс вообразил, что может обойтись и без него, но это не вяжется с другими фактами.

Дрейк снова взглянул в блокнот.

— Есть и еще кое-что, — сказал он. — Ты знаешь, в какое время Харрис, как он утверждает, заметил, что ножа нет в ящике буфета?

— Где-то вечером, — заметил Мейсон, — я не знаю, когда точно. А в чем дело?

— В том, — ответил Дрейк, — что, думаю, теперь мы сможем доказать, что нож был в ящике.

— Как?

— Благодаря дворецкому. Один из моих людей представился ему как репортер и переговорил с ним. Он чуть не лопнул от важности и с готовностью выложил все, что только знал. Дворецкий сказал, что, прежде чем уйти к себе в комнату, он прошел к буфету в поисках какой-то вещи и отчетливо помнит, что в это время нож был на своем месте в ящике.

— Во сколько это было?

— Он не мог сказать точно. Уже после того, как вымыли посуду и убрали. Но посуды было много, и времени на это ушло немало, так что он полагает, уже после отъезда Харриса в Санта-Барбару.

Если этому верить, то выходит, что, возможно, ножа и не было в ящике, но его положили туда, когда племянница Кента запирала замок.

Мейсон нахмурился.

— Кому могло понадобиться забрать нож из ящика, а затем положить его обратно?

Дрейк пожал плечами. Мейсон добавил:

— Это утверждение лишено смысла, Пол. Лично я не слишком доверяю дворецкому. Харрис, скорее всего, говорил правду. Если нож был в ящике, когда буфет запирали, то Кент не смог бы его достать. Ключ ведь только один.

— Конечно, — протяжно заметил Дрейк, — если не принимать во внимание, что людям давно известно, как открывать замки без ключа.

— Здесь это не проходит, Пол, — ответил Мейсон с раздражением.

— А почему?

— Лунатик не может взломать замок. Если у него есть ключ или он знает, где ключ находится, он, возможно, и откроет замок, но не думаю, что в состоянии его взломать. В этом что-то есть, что никак не укладывается в теорию лунатизма… Куда отправилась Дорис Кент после того, как вышла от меня, Пол?

— Прямиком в контору своего адвоката.

— А потом?

— Отбыла в Санта-Барбару.

— Твой человек следит за ней?

— Их двое.

— Ты, помнится, сказал, что на ручке ножа не было отпечатков пальцев, — внезапно спросил Мейсон.

— Во всяком случае, таких, которые указывали бы на Кента. Отпечатки были, но смазанные. Полицейские пришли к выводу, что их размазали то ли о простыню, то ли о наволочку подушки. Или, что еще хлеще, либо ты, либо Эдна «случайно» затерли их. Но это не те отпечатки, о которых твердо можно утверждать, что они принадлежат Кенту. Репортер выудил эту информацию прямо у эксперта- дактилоскописта и выложил ее мне как на блюдечке.

— Но если отпечатков пальцев Кента на ноже не было, — заметила Делла Стрит, — как же могут они его держать под стражей? Только из-за того, что нож был найден у него под подушкой? Ведь это еще не доказывает его вины.

— Как ни крути, — ответил Мейсон, — но все упирается в Дункана. Если мне удастся поколебать его утверждение, что он видел именно Кента, тогда дело в шляпе. Если же я не смогу опровергнуть показания Дункана, тогда мне остается только напирать на то, что это случай лунатизма. Тогда мне придется доказать, каким образом в руки Кента попал нож. Если он взял его из буфета загодя — до того как отправился спать, — тогда речь идет о злом умысле, и все эти прогулки во сне — мистификация и хитрый расчет. Если он не брал ножа из буфета до того, как пошел спать, тогда он не мог этого сделать и впоследствии, потому что ящик был заперт, а единственный ключ всю ночь находился у Эдны.

Мейсон вновь начал расшагивать по офису.

— Сдается, тебе следует уцепиться за показания дворецкого, — мрачно посоветовал Дрейк. — Вкупе с телефонным звонком этого будет достаточно, чтобы поколебать позицию обвинения.

— С телефонным звонком все о’кей, Пол, — ответил Мейсон. — Что-то подсказывает мне, что это может оказаться палочкой-выручалочкой, но вот эти дела с ножом я не могу вычислить. Почему-то здесь не