Чем глубже генерал ФСБ Федор Филиппович Потапчук занимался убийством Макса Фурье и Сергея Максимова, тем больше у него возникало вопросов. На его столе стопка бумаг по этому делу росла с каждым часом. Бумаги уже не вмещались в одной папке, пришлось завести вторую.

Утро генерала Потапчука начиналось с просмотра газет и программ телевидения. Во всей прессе помощники отчеркивали желтым и красным маркером все, что касалось убийства Макса Фурье. А материалов становилось все больше и больше. Журналистская братия, почувствовав горячий материал, сообразив, что интерес к нему будет не только у отечественного читателя, но и у зарубежного, набросилась на печальное событие, как голодный пес набрасывается на кость. И интервью с сослуживцами, с сотрудниками французского телеканала, с поклонниками, с детьми, с женой покойного Макса Фурье — все эти материалы свалились, как снежная лавина на голову Потапчука. Потапчук прекрасно понимал, как работает пресса, и на журналистов не был в обиде.

«У меня своя работа, а у пишущей братии — своя. Я зарабатываю деньги тем, что ловлю преступников, раскрываю заговоры, а журналисты тем, что выдумывают самые невероятные версии.»

Один из владельцев ночного клуба, естественно парижского, рассказал очень много трогательного о своем завсегдатае Максе Фурье. Тепло поведал о его сексуальной ориентации, естественно нетрадиционной, и о том, какой он добрый, сколько у него поклонников не только во Франции, но и по всему миру, какой он был замечательный человек.

В одиннадцать дня заместитель директора ФСБ вызывал к себе на доклад генерала Потапчука и, строго глядя на него, подражая директору ФСБ, постукивая карандашом по столу, придирчиво расспрашивал, куда продвинулось следствие и над какими версиями работает группа, которую возглавил генерал Потапчук, Федор Филиппович рассказывал, объяснял, иногда пускался в довольно пространные рассуждения, но не опирался на журналистские версии, а исходил лишь из тех фактических материалов, которыми располагало следствие.

Результаты на сегодняшний день были не очень. Да, получены заключения баллистической экспертизы, патологоанатомического вскрытия, допрошены соседи, уборщица и ее дочь, сотрудники корпункта французского канала, друзья Сергея Максимова, но все это не приближало следственную группу к раскрытию преступления. В это время генерал-лейтенант хрустел суставами пальцев, постукивал карандашиком по столу и каждый раз напоминал, что это дело на контроле у директора ФСБ и он требует скорых результатов.

Естественно, у Потапчука, как опытного сотрудника ФСБ, были на руках козыри, но до поры до времени он их придерживал, умело прятал, не делился информацией с сотрудниками прокуратуры и уголовного розыска.

Информация была завязана на Глеба Сиверова, который был в Витебске в то же время, когда там находился Макс Фурье, когда там находились президенты трех восточнославянских государств, когда был уничтожен Омар шах-Фаруз. Другие заместители директора ФСБ о том, кто ликвидировал Омара, пока не знали. Это было личное поручение генералу Потапчуку от директора ФСБ, переданное ему через генерал- лейтенанта. Огласить эту информацию генерал Потапчук не имел права.

— Вы, Федор Филиппович, топчетесь на одном месте. Вам даны широкие полномочия, все это надо прекращать, — генерал-лейтенант показывал на стопку газет, точно такую, как на столе у генерала Потапчука. — Они нас сожрут, они нас обливают грязью в каждой самой захудалой газетенке. В каждом выпуске новостей я вижу портреты журналистов. С этим надо кончать!

— Не те времена, — вздыхал генерал Потапчук. — Лет двадцать назад проблемы бы не было, а сейчас мы ничего не можем сделать, и, на мой взгляд, с журналистами надо дружить.

— Я вижу, как с нами дружат, — кричал шеф Потапчука, — вижу очень хорошо! Вот, смотрите, — он хватал со стола газету, исчерканную маркером, с грозным шелестом разворачивал, показывал генералу, стуча по газете карандашом и пробивая дырки. — Видите, какая утечка информации! А вы говорите, с ними надо дружить.

— Мало денег платят нашему брату, — говорил Потапчук, — вот и продают информацию журналистам.

— А им что, много платят? Кто им платит? Это тоже следовало бы выяснить — и всех к ногтю!

«Какой же ты дурак, — думал Потапчук о своем шефе, — дурак полный. С журналистами лучше жить мирно, а потому дозированно сливать информацию, манипулируя общественным мнением. А ты собираешься на них наехать. Что ж, попробуй!»

И генерал-лейтенант попробовал. На пресс-конференции он активно внушал, обманывая журналистов, что следствие располагает очень серьезными материалами, важными уликами. Но пока в интересах того же следствия сотрудники ФСБ материалы следствия не разглашают, чтобы не навредить своей работе.

Возвращался из кабинета генерал-лейтенанта Огурцова Потапчук всегда раздраженным. Садился за стол, пил кофе или чай и читал бумаги. Проводил совещания со своими подчиненными, указывая на то, что надо заняться тем или иным направлением, активнее разрабатывать ту или иную версию.

Потапчук уже чувствовал спинным мозгом, что без Слепого ему это дело не разрулить и скорее всего завязано оно на политику, на торговлю оружием, на большие деньги. Но доказательства на сегодняшний момент у Потапчука отсутствовали, а привлекать к этому делу Глеба Сиверова у Потапчука не было желания, слишком много народу крутилось возле него: и прокуратура, и уголовный розыск, и ФСБ, и, вполне возможно, ГРУ тоже занимается этим делом, но пока лишь в плане аналитики. Еще, может быть, подключились люди из внешней разведки, так что бросать в кипящий котел своего лучшего человека, агента, который его почти никогда не подводил, генералу не хотелось.

Он прекрасно понимал, какие могут быть последствия и что Слепого в передряге и борьбе интересов разных спецслужб и разных силовых ведомств можно просто-напросто засветить, и тогда у генерала его невидимого ангела-хранителя не станет. А другого такого, как Глеб Сиверов, это Потапчук понимал, днем с огнем не сыщешь.