маслом, а сверху толстый слой черной или красной икры. Однако, измученный длительной зубной болью, он сейчас находился в каком-то странном блаженном состоянии. У него ничего не болело, при этом он почти спал, точнее сказать, дремал, прислушиваясь к словам Якова Наумовича.

— Ну как, не болит?

— Нет, не болит.

— Хотел обрадовать вас, Федор Филиппович. Хотел сказать, что вы теперь опять года четыре у меня не появитесь, но так не скажу, а скажу совсем по-другому: придете вы ко мне через пару дней, но приходите не сюда, а ко мне домой. В клинике у меня каждая минута на месяц вперед расписана. Вы меня слышите?

— Да, слышу.

— Вот придете, и Яков Наумович за двадцать минут закончит свою работу, и вы сможете этим зубом даже орехи щелкать. Это шутка насчет орехов, конечно, хотя зуб я вам спас. Так что с вас… — Яков Наумович глянул в идеально белый потолок и крякнул.

— Просите все, что хотите, — ощупывая зуб, произнес генерал Потапчук, стараясь попасть в тон Якову Наумовичу.

— Что с вас возьмешь? Ничего у вас нет, кроме пыльных папок, пистолета да еще погон с большими звездами. Ничего с вас, Федор Филиппович, Яков Наумович Кучер брать не станет, а вот выпьет коньяка армянского или грузинского, какого пожелаете, с преогромным удовольствием. Фаина будет рада. Я когда ей сказал, что вы ко мне придете, она улыбнулась и говорит: «Тащи Федора Филипповича к нам на обед». Я ей объясняю, что никак не получится, если зуб удалю, то генералу будет не до еды, а если залечу, то два часа к столу ему не садиться. А она, глупая, говорит: «Пусть просто так зайдет, я с ним хочу поговорить. Давно ведь не виделись».

— Обязательно зайду.

— Ну, значит, договорились. Через пару дней я жду вас у себя. Дом рядышком, вы с машиной. Все хотел спросить, почему-то все генералы КГБ…

— ФСБ, — поправил стоматолога Потапчук.

— Ну ладно, пусть ФСБ… на черных «Волгах» ездят. Это что, у вас там в КГБ мода такая?

— Как вы сказали?

— В ФСБ, — воскликнул Яков Наумович Кучер, воздевая руки в блестящих тонких перчатках к потолку. — Твердого пока ничего не грызите, может быть, чуть-чуть и побеспокоит вас, хотя я не думаю. Я бы мог вам сделать этот зуб прямо сейчас, но я хочу, чтобы он остался живым, с одним нервом, но пусть поживет.

— Пусть поживет, — согласился генерал Потапчук.

Яков Наумович Кучер хотел помочь генералу встать с кресла, но Потапчук замахал руками:

— Бросьте, Яков Наумович, я же не дама, сам могу подняться.

Они обнялись на прощание, и Яков Наумович проводил тенерала до самой двери.

На службу Потапчук возвращался в приподнятом настроении.

— Что, хороший врач? — спросил водитель, когда генерал, улыбаясь, располагался на заднем сиденье.

— Наверное, самый лучший.

— Молодой, старый, мужчина, женщина?

— Отгадай.

— Думаю, мужчина.

— Правильно думаешь.

— Думаю, немолодой.

— Правильно думаешь.

— Я даже его фамилию знаю — Кучер.

— Ты, наверное, подходил к стойке и расспросил симпатичную девушку?

— Так точно, — ответил водитель и улыбнулся во весь рот, показав два ряда крепких белых зубов.

Генерал Потапчук в ответ рассмеялся.

— Вы, Федор Филиппович, даже помолодели лет на десять.

— Да уж, помолодеешь, куда денешься. Когда зуб перестает болеть, сразу на мир другими глазами смотреть начинаешь.

— В контору едем?

— В контору, в контору.

В Москву из Минска после очередного уточнения позиций с Бартловым и его хозяевами военный атташе Ирака генерал Мансур возвращался на машине. Замминистра старался изо всех сил, деньги отрабатывал. Дело сдвинулось с мертвой точки. Комплекс согласились отдать за половину стоимости. Следовало спешить. Конечно, перемещаться на автомобиле не так быстро, нежели на самолете или поездом, но зато надежнее. Пассажир самолета оставляет свою фамилию и номер паспорта в списках улетающих, на поезде кто-нибудь непременно запомнит твое лицо — то ли соседи по вагону, то ли проводница. Автомобиль же позволяет перемещаться незамеченным. Даже если шофер нарушит правила и его номер запишет гаишник, кто докажет, что военный атташе сидел в это время в салоне?

Когда водитель Мансура уже хотел сворачивать у Смоленска на обходную дорогу, его хозяин скомандовал:

— В город.

В каждом крупном городе существует своеобразная диспетчерская для бандитов. Обычно это ресторан или клуб, где сидят с «мобильниками» в карманах пара-тройка уголовников. Сюда приносят деньги, взятые у коммерсантов за крышу, здесь назначают встречи. Сидящие в курсе всего, что происходит в городе.

Именно у такого ресторана и остановилась «ауди» с затененными стеклами. Мансур не стал сам выходить из машины, послал охранника:

— Найдешь блатных, приведи кого-нибудь из них ко мне.

Охранник отправился выполнять задание хозяина. Он зашел в фойе ресторана. В глубине полупустого зала, за столиком, у самого окна сидели пятеро парней в кожаных куртках. Не очень вязались с ними бутылки «кока-колы» и ваза с печеньем. Парни лениво перебрасывались в карты, играли не на деньги, просто так, а потому без особого запала. Время было еще раннее, оживление начиналось ближе к вечеру.

Охранник решительно прошел к столику, тронул ближайшего к нему парня за плечо. Пять пар серых невыразительных глаз уставились на него.

— Мужик, ты че?

— Мой босс хочет видеть одного из вас, — бесцветным голосом произнес охранник.

Зависла секундная пауза. Блатные переглянулись. Выглядел охранник внушительно, в смысле комплекции и в смысле одежды, но подобных наглых приглашений блатным раньше никогда не поступало.

— Если ему надо, пусть сам сюда двигает поршнями, а мы еще подумаем,

Пальцы охранника сжали плечо парню. Глядя со стороны, ничего нельзя было заметить, как лежала рука, так и лежит. Но блатной взвыл от боли, попытался высвободиться. Охранник вдавил его в кресло.

— Где твой босс? — блатной чувствовал, еще немного, и хрустнут кости под пальцами невесть откуда взявшегося силача.

— В машине, у входа.

— Солидная тачка, — державший в руке огромный веер карт блатной с уважением посмотрел в окно на «ауди».