левой руке — камера в футляре и что-то завернутое в плакат с черно-белыми клеточками кроссворда. Серж перехватил камеру, потянулся рукой к свертку. Макс передал сверток, затем они пожали друг другу руки и поприветствовали друг друга вначале по-французски, затем по-русски.
— Как добрался, дорогой? — хлопнув по плечу приятеля, поинтересовался Серж.
— Все хорошо, — Макс озирался по сторонам, лицо его было бледным, а улыбки получались довольно-таки натянутыми, вымученными.
— У тебя какие-то проблемы? — заметив озабоченность приятеля, спросил Серж.
— Нет проблем, — сказал Фурье.
— Ну, тогда идем, — и он потащил за собой Макса Фурье к выходу.
Его джип стоял неподалеку, на платной стоянке. Они загрузили вещи в багажник, Серж сел за руль, Макс устроился рядом.
— Как «Славянский базар»?
— К черту! — пробурчал Макс Фурье, и по его голосу, по интонации Серж понял, что у Макса там возникли какие-то довольно серьезные проблемы. Но расспрашивать не стал. Он прекрасно понимал, когда Макс захочет, то расскажет сам. А не пожелает, это его проблема, пусть свои тайны держит при себе.
«Какого черта я должен взваливать их на свои плечи? Что, у меня своих дел нет?»
Они ехали по Москве. Серж уверенно вел свой маленький джип, через каждую секунду чертыхаясь и посылая ругательства в адрес неразворотливых водителей.
— Злой ты, — сказал Макс Фурье, тронув Сержа за плечо.
— Достало уже все! Жара, будь она неладна, толпы народа. Не могу. Уехать бы куда-нибудь, где тихо и никого нет, отдохнуть как следует, сил набраться.
— Я тебя понимаю, — сказал Макс, — очень хорошо понимаю. У тебя дома, надеюсь, никого нет?
— Нет. А что?
— Я так просто поинтересовался, — немного виновато улыбнулся тонкими губами Макс Фурье.
Он был небрит, короткая черная щетина создавала впечатление, что он несколько дней не умывался. Его майка была мокрая от пота, такими же были и ладони, волосатые руки с тонкими, чуткими пальцами.
Наконец они добрались до дома. Макс всю дорогу оглядывался по сторонам, боялся слежки или чего-то еще.
— Что с тобой такое? — поинтересовался Серж, когда машина въезжала во двор.
— Ничего. Как ты говоришь, достали все.
— Но мне кажется, у тебя какие-то проблемы.
— Есть немного, — признался Макс, уже выбираясь из машины и разминая затекшие ноги.
— Берем вещи и идем в дом. Там у меня прохладно, обед готов. Посидим, выпьем, покурим, поговорим, ты мне все расскажешь.
— Нет, Серж, лучше не расспрашивай, еще не время рассказывать истории, потом как-нибудь, — пообещал Макс Фурье.
Они оказались в квартире, и Макс, чего не делал никогда раньше, сам закрыл входную дверь на все замки. Эта деталь немного насторожила Сержа, но он прекрасно знал, что у журналиста могут появиться свои заморочки.
«Может, ему что-то мерещится, а может, заболел шпиономанией, такое ведь случается. — Как опытный оператор, удивительно наблюдательный, подмечающий самые незначительные детали, с подобными явлениями Серж сталкивался довольно часто, особенно когда снимал иностранцев, приехавших в Россию на работу. — Они вечно чего-то боятся, опасаются. Наверное, у них сидит в крови страх перед Комитетом государственной безопасности, или, возможно, им мерещатся медведи, которые вдруг ни с того ни с сего выскочат из-за угла и сомнут своими могучими лапами, разорвут на части.»
Но никаких медведей, естественно, в Москве Макс встретить не опасался. Да и к ФСБ относился с легким презрением. Ничем недозволенным он старался не заниматься, поэтому грехов за собой не чувствовал. А если у его приятеля какие-то проблемы, ну так пусть он сам их и расхлебывает.
«Я многим ему обязан, так что если Макс поживет у меня недельку, с меня не убудет, а ему я окажу хорошую услугу, за которую мне в конце концов воздастся. Ведь я живу не последний день на свете!»
— Что это за сверток? — ткнув ногой в плакат-кроссворд, осведомился Серж.
— Это картина.
— Ты начал живопись скупать?
— Да, я стал немножко коллекционером.
Это для Сержа явилось новостью. Он был и в парижской квартире Макса Фурье, и в его родительском доме под Тулузой, но никаких картин там не видел. Причем он был у него полгода назад, ранней весной, когда в Москве еще стояли страшные холода, а во Франции уже было тепло, градусов четырнадцать, и он ходил в легкой куртке, а французы ежились от холода, кутали шеи шарфами, ходили в теплых свитерах и зимних ботинках.
— Все у меня чики-чики, — сказал Серж. — Там полотенце, халат, можешь принять душ, а я пока соберу на стол.
Макс втянул воздух. Его чуткие ноздри затрепетали.
— Жареная картошка, — сказал он, — и мясо под соусом.
— Хорошее обоняние, — похвалил приятеля-гурмана Серж.
— У меня есть бутылка хорошего красного вина под мясо, она здесь, в сумке, — Макс Фурье вытащил бутылку вина и передал ее Сержу.
Тот взглянул на этикетку, но название вина ему не говорило ровным счетом ничего — вино и вино. Серж, в отличие от Макса, любил крепкие напитки: водку, текилу, виски, коньяк, к винам он, как всякий русский, относился с предубеждением и легким пренебрежением, вино он за серьезный алкоголь не считал.
Через полчаса в бледно-коричневом халате с мокрыми взъерошенными волосами, в гостиную вошел Макс Фурье. Он был до синевы выбрит и улыбался чуть виновато и немного испуганно, как показалось Сергею Максимову.
— Давай к столу. Ты все-таки гость, а я тебя стану развлекать. Как супруга? Как дети? Рассказывай.
— Все у них хорошо, они уехали отдыхать в Италию, а я поехал сперва в Москву, потом в Витебск… У меня было одно дело.
Они пили, ели, вспоминали прошлые встречи, совместные проекты, над которыми Макс Фурье работал в качестве журналиста и автора, а Серж в качестве оператора. Им было о чем поговорить, и они обед провели в веселой незамысловатой беседе. Вспоминали знакомых, как французских, так и русских.
Когда зазвенел телефон, Макс Фурье вздрогнул и насторожился. Серж взял трубку и буркнул в нее свое неизменное:
— Алло, алло!
— …
— А, это ты? Куда пропала, крошка?
— …
— Как никуда? Почему тогда не звонишь, не пишешь?
— …
— Простыла? В такую жару? Ты с ума сошла! Нечего пить холодную водку.
— …
— Не пила? Тогда мороженым объелась?
— Кто это? — шепотом поинтересовался Макс.
— Да так, подруга одна, — прикрыв микрофон рукой, сказал Серж, — на ОРТ работает ассистентом режиссера.
— …
— Нет, это я не тебе, но о тебе.
