за стиль — это все, что я могу сказать.

— Да! Да! — Майлз заколотил кулаком по перилам. — И что еще? Она сказала что-нибудь еще?

— А чего ты еще ждешь?

— Не знаю. Чего-нибудь. Да, вы можете мне позвонить или Нет, чтобы и вашего духу не было у моей двери или что-то. Ключ к разгадке, Марк!

— Ну, обыщи меня. Тебе нужно будет выудить свой собственный ключ.

— А я могу? Я имею в виду, она дословно не произнесла, чтобы я ее больше не беспокоил?

— Она сказала, что не может ответить на твой вопрос. Раскуси-ка это, шифровальщик. У меня есть свои проблемы. — Покачав головой, Марк скрылся из вида, направившись в заднюю часть дома, к лифту.

Майлз убрался обратно в свои комнаты и шлепнулся в большое кресло, стоявшее в эркере с видом на внутренний сад. Итак, надежда, шатаясь, поднималась на ноги, словно недавно оживленный криотруп у которого на свету кружится голова и режет глаза. Но Майлз твердо решил, что в этот раз крио-амнезией он не страдает. Не сейчас. Он жил и, следовательно, — учился.

Я не могу ответить на ваш вопрос не звучало для него как Нет. Но, конечно, и не как Да. Это казалось словно… ему был дан еще один, последний шанс. Казалось чудом милосердия позволить ему еще одну попытку. Вернитесь на Клетку Один и начните все снова, но правильно.

Так как же приблизиться к ней? Больше никакой поэзии — думаю, я не рожден под этой звездой. Судя по вчерашнему труду, который он благоразумно вытащил из мусорной корзины и сжег сегодня утром вместе с остальными неуклюжими вариантами, любые стихи, вышедшие из-под его пера, должны быть ужасными. Хуже: если у него бы была какая-то возможность ухитриться написать что-то приличное, ей, наверное, захотелось бы еще, и что бы он смог сделать тогда? Он представил, как Катриона, в некоем будущем воплощении, сердито кричит на него: Нет, вы не тот поэт, за которого я выходила замуж! Больше никакого обмана. У лжи короткие ноги.

Из входного холле донеслись голоса; Пим впустил посетителя. С такого расстояния Майлз не смог узнать голос, так что, наверное, это был кто-то из гостей его отца. Майлз перестал сосредотачивать на этом внимание и снова сел.

Она приняла твои извинения. Она приняла твои извинения. Жизнь, надежда и все хорошее снова открылось ему.

Паника, которую он сам от себя скрывал и которая душила его недели подряд, казалось, ослабевала при взгляде на солнечный пейзаж внизу. Теперь, когда тайная необходимость, подстегивавшая его, исчезла, то, возможно, он мог бы достаточно притормозить, чтобы стать чем-то простым и тихим — вроде ее друга. Что бы ей понравилось…?

Может быть, он мог бы ее попросить прогуляться вместе с ним, в каком-нибудь приятном месте. Возможно, пока что не в саду — принимая все во внимание. В лесу, на берегу… а когда разговор умолкнет, им будет на что посмотреть. Он, конечно, не думал, что ему будет нечего сказать. Когда он мог говорить правду и не должен был больше скрывать и лгать, перед ним открывались поразительные возможности. Было так много о чем сказать…

Пим кашлянул из-за порога. Майлз обернулся.

— Лорд Ришар Форратьер здесь и хочет видеть вас, лорд Форкосиган, — объявил Пим.

— Лорд Форратьер, если позволите, Пим, — поправил его Ришар.

— Ваш кузен, милорд. — с вежливым кивком Пим провел Ришара в гостиную Майлза. Ришар, отчетливо сознающий нюанс, бросил, входя, взгляд на оруженосца.

Майлз не видел Ришара год или около того, но тот не очень изменился; может быть, он стал выглядеть чуть старше — брюшка у него стало побольше, а волос — поменьше. На нем был отделанный кантом и эполетами костюм серо-синих тонов, в цветах дома Форратьеров. В большей степени предназначенный для повседневного ношения, чем внушительный официальный мундир, этот костюм тем не менее намекал, хотя и не выдвигая открытого требования, на одежду графского наследника. Ришар все так же постоянно выглядел брюзгливым: в этом он не изменился.

Хмурясь, Ришар оглядел бывшие покои старого генерала Петера.

— Вам внезапно понадобился Имперский Аудитор, Ришар? — мягко подтолкнул разговор Майлз, не совсем довольный этим вторжением. Он собирался составить еще одно письмо Катрионе, и Форратьеры не имели к этому никакого отношения. Ни один из Форратьеров.

— Что? Нет, разумеется нет! — Ришар сперва выглядел возмущенным, а затем, моргнув, уставился на Майлза, будто только сейчас вспомнил о его новом статусе. — Я вообще пришел не к вам. Я пришел к вашему отцу по поводу его будущего голосования в Совете по этому сумасшедшему иску леди Донны. — Ришар покачал головой. — Он отказался принять меня. И отправил меня к вам.

Майлз приподнял брови, глядя на Пима. Тот выразительно произнес, — Граф с графиней, предвидя утомительные светские обязанности сегодня вечером, сейчас отправились отдохнуть, милорд.

Он видел родителей за завтраком; они ни капельку не выглядели утомленными. Но отец сказал ему вчера вечером, что на время свадьбы Грегора он хотел бы устроить себе каникулы от обязанностей вице- короля и не собирается снова приниматься за свою работу графа, — так что продолжай, мальчик, у тебя прекрасно получается. — А мать выразительно подтвердила эти намерения. — Да, Ришар, у меня все еще остаются полномочия моего отца по голосованию.

— Я думал, раз он вернулся в город, то возьмет их на себя снова. Ну, ладно. — Ришар с сомнением изучил Майлза, пожал плечами и подошел к эркерному окну.

Все на меня, да? — Гм, садитесь. — Майлз указал на стул напротив себя, придвинутый к низкому столику. — Спасибо, Пим, это все.

Пим кивнул и вышел. Майлз не предложил гостю угощаться или что-нибудь в этом роде, чтобы самому не задерживать здесь Ришара, зачем бы он ни пришел. Ришар, разумеется, зашел не ради его приятной компании, и его общество тоже не представляло сейчас для Майлза исключительной ценности. Катриона, Катриона, Катриона…

Ришар уселся и начал тоном, который, вероятно, должен был выражать симпатию, — Я разминулся с вашим толстяком-клоном в холле. Должно быть, он большое испытание для всех вас. Разве вы не можете что-то с ним сделать?

Было сложно понять на основании сказанного, тучность Марка или сам факт его существования Ришар посчитал наиболее неприятным; с другой стороны, у Ришара теперь тоже был конфликт с родственником, осуществившим смущающий телесный выбор. Однако Майлз напомнил себе, что хотя он и не старался изо всех сил избежать общества Форратьера, своего недостаточно-дальнего-кузена, его общества он тоже не добивался. — Ну, да, в общем, он — наше испытание. Что вам нужно, Ришар?

Ришар уселся, кивком головы отогнав от себя смущающий образ Марка. — Я пришел сказать графу Форкосигану относительно… хотя, если подумать — это же вы фактически встретили леди Донну, едва она вернулась с Колонии Бета?

— Вы имеете в виду лорда Доно? Да. Айвен… представил нас друг другу. Разве вы все еще не встречались с вашим, э-э, кузеном?

— Пока нет. — Ришар тонко улыбнулся. — Я не знаю, кого она надеется ввести в заблуждение. Она просто фантастическое существо, наша Донна.

Ощутив в его словах веяние злобы, Майлз позволил себе приподнять бровь. — Ну, ладно, ведь от вас самих полностью зависит, что вы определяете как реальную вещь, не так ли? На Колонии Бета делают хорошую работу. Она обратилась в уважаемую клинику. Я не столь знаком с деталями как, может быть, Айвен, но я не сомневаюсь, что преобразование было подлинным и законченным, говоря биологическим языком. И никто не может отрицать, что Доно — истинный фор и старший из живых законных детей графа. Два из трех, а остальное, в общем, дело времени.

— Боже правый, Форкосиган, вы же это не серьезно — Ришар сел прямо и с отвращением стиснул губы. — Девять поколений Форратьеров служили Империи, и дошло до этого? Этой безвкусной шутки?

Майлз пожал плечами. — Очевидно, решение этого дела за Советом Графов.

— Это абсурдно. Донна не может наследовать. Посмотрите на последствия. Первейший долг графа — породить наследника. А какая женщина в здравом рассудке выйдет за нее замуж?

— Для каждого найдется кто-нибудь, ведь так говорят? — Обнадеживающая мысль. Да, если даже