честное решение. На месте Вивера он сделал бы то же самое.
Через несколько минут Жан-Поль, сжимая в руке метлу с привязанной к ней белой наволочкой, вышел из-за баррикады и направился к темному входу в склад. Он ощущал на губах крепкий и беспокойный поцелуй Эйлы. Также он ощущал ствол винтовки Джелкера, нацеленный ему точно в позвоночник. И одному Господу было известно, сколько стволов было направлено на него из полумрака оружейного склада.
Метрах в пятнадцати от входа он остановился, помахал наволочкой и прокричал:
— Филип! Это я Жан-Поль! Нам нужно поговорить.
Ответа не последовало. Перед собой он видел только темноту дверного проема. Наверняка у них там сооружена какая-то баррикада.
— Филип! — крикнул он еще раз.
— Что тебе нужно, предатель? — последовал ответ, застав Жан-Поля врасплох.
— Филип? Это ты?
— Ага, это я. Теперь я предводитель, а ты предатель.
— Филип, это же безумие! Вам это не сойдет с рук! Вы должны сдаться, могут погибнуть люди.
— Мы не сдадимся. Не все из нас предатели, как ты, Жан-Поль.
— Послушай, если вы добровольно сдадитесь, то сохраните свои жизни. Правитель Пальмиры обещал дать вам возможность уйти с миром в случае капитуляции.
— Уйти куда?
Жан-Поль облизал внезапно пересохшие губы.
— Из Пальмиры.
Филип рассмеялся.
— То есть на верную смерть.
— Вам дадут оружие… припасы. У вас будет шанс. Сейчас у вас его нет.
— Не пойдет, Жан-Поль. Наш ультиматум остается в силе. Иди и скажи об этом правителю. Если к полудню мы не получим того, что хотим, то начнем убивать заложников.
— Филип, будь благоразумен! Они никогда не отдадут Пальмиру вам или кому бы то ни было другому, с заложниками или без них! Вы не можете победить! Если вы не сдадитесь, то к вечеру вас убьют.
— Мы прихватим с собой многих из них. Весь склад заминирован, и если они прорвутся, то все здесь взлетит на воздух вместе со здоровенным куском самой Пальмиры, если прикинуть количество взрывчатки, которое здесь хранят.
Жан-Поль неожиданно вышел из себя.
— Боже мой! Какой же ты тупица, тупой ублюдок!.. — Он сделал шаг к входу в склад. — У тебя было все, а теперь ты все это…
Он не закончил, так как кто-то ударил его по спине чем-то, очень напоминающим молот, сбил с ног и швырнул куда-то вперед. Он рухнул на спину, и последнее, что он увидел, было небо, чуть тронутое зажигающимися красками рассвета. А потом пришла темнота.
— Вы самый странный священник, какого я когда-либо встречал, — сказал капитан Вьюшинков Мило, наливая ему стакан водки.
— Как я вам уже говорил, я не совсем священник, — ответил Мило, с благодарностью принимая выпивку.
— Ну, вы могли бы это и повторить, — улыбнулся Вьюшинков, наполняя свой стакан.
— Да нет, я имел в виду, что… что… — Мило с удовольствием отметил, что пьян, — что я просто член нашего христианского ордена, но еще не был посвящен в сан.
— Вы определенно отличаетесь от вашего спутника.
— А? Да, он-то священник. Настоящий, самый настоящий, — сказал Мило и хихикнул.
Они сидели за столом в комнате Вьюшинкова. Только что прикончили изрядное количество весьма недурного борща. Подобного блюда Мило не пробовал уже многие годы. Качество еды на Караганде свидетельствовало о том, что система регенерации органических отходов здесь работала существенно лучше, чем на Бельведере. Еду подавала улыбающаяся женщина, которую Мило сначала принял за жену Вьюшинкова, но с облегчением узнал, что это служанка. Было бы очень неприятно, если бы тот был женат. Точнее,
Пора переходить к делу. Мило осушил свой стакан и, хитро прищурившись, посмотрел на Вьюшинкова:
— Вы понимаете, в каком завидном положении вы окажетесь, когда захватите это земное поселение?
Вьюшинков нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Вы будете его правителем. И все его природные богатства будут вашими… богатства, в которых так нуждается Караганда и остальные станции. Так же вы будете владельцем единственного космического корабля, который способен летать между Землей и орбитальными станциями. Во всяком случае, на какое-то время. Он так же является и мощнейшим боевым кораблем во всей Солнечной системе. Я это понял после его осмотра.
— Да, мы сняли практически все лазеры и другое лучевое оружие со всех шаттлов и с самой станции и установили их на «Кристине»… — сказал Вьюшинков и сделал глубокий глоток из своего стакана. — Но я не понимаю вас.
— Я повторяю, вы будете в уникальном положении. В положении, в котором вы сможете диктовать условия…
Вьюшинков нахмурился еще больше.
— Уж не предлагаете ли вы мне нарушить клятву, данную правительству Караганды?
— Возможно.
Вьюшинков грохнул своим стаканом о стол.
— Я верный карагандинец! — гневно заявил он.
— Конечно, конечно. И, разумеется, вы не оставите свою станцию без того, что ей нужно на Земле. Но всему есть своя цена.
Вьюшинков покачал головой.
— Нет. Об этом не может быть и речи.
Мило вздохнул.
— Я восхищаюсь вами, капитан Вьюшинков. Вам выпал шанс получить огромную власть в свои руки, не говоря уже о несметных богатствах. Но это не поколебало ваших представлений о верности и долге. Как редки такие люди, как вы, — он поднял свой стакан, — я пью за вас.
Через час Мило вернулся в свою каюту. Он оставил Вьюшинкова совершенно пьяным. И, к своему удовольствию, он заронил в него семя, которое скоро пустит корни.
Глава 23
Эйла стряхнула тревожную дремоту, услышав стон Жан-Поля. Она наклонилась к нему в надежде, что он пришел в себя.
— Жан-Поль! Ты меня слышишь? Это я, Эйла.
Его веки вздрогнули, но глаз он не открыл. Она с огорчением поняла, что он все еще без сознания. Эйла вздохнула, прикоснулась к его горячему лбу рукой и вернулась на стул около кровати. Эйла ужасно
