приготовила, и раз теперь все можно — до утра я тебя в покое не оставлю, мне только на рассвете вахту стоять.

Ночью она несколько раз кормила Беллу, — так и лежа в его руках, а, когда каюта уже чуть осветилась первым, еще слабым светом, Тео, засыпая, увидела, как муж, уже одевшись, стоя у раскрытых ставень, покачивая дочь, напевая ей что-то, смотрит вдаль — туда, где на горизонте уже были видны паруса приближающихся к «Святой Марии» кораблей.

Николас Кроу поднялся в рыбацкой лодке и помахал рукой. С «Желания» сбросили трап. Он, перекрестившись, погладив золоченый эфес шпаги, прошептал наядам и кентаврам:

«Видите, выбрались, я же говорил вам».

Уже взбираясь по трапу, он оглянулся на север и чуть улыбнулся: «Да не видно отсюда Флориду, дон Луис, — сказал себе капитан Кроу, — и ее тоже не видно. Забудь, — он на одно мгновение представил себе белокурые волосы, карие глаза, и грустный, тихий голос: «Если будете в наших краях, дон Луис, навестите нас». Она покрутила на плече зонтик и ушла — Николас проводил глазами ее красивую спину в скромном платье, и шагнул на палубу простого бота, который шел в Порт-Рояль с донесениями от коменданта крепости.

— Капитан Кроу, — его первый помощник, мистер Клервуд, плававший раньше юнгой у Фрэнсиса Дрейка, — на всем «Желании» не было никого старше двадцати пяти лет, — чуть наклонил голову. «Рады вас видеть».

— Пойдемте, мистер Клервуд, — велел Николас, — расскажете, что тут без меня было.

Он оглядел капитанскую каюту — небольшую, уютную, и одобрительно сказал:

«Прибирались, как я вижу».

— Ну а как же, — Клервуд подвинул ему судовой журнал, и, улыбаясь, протянул холщовый мешочек: «От известной вам мисс Кэтрин, из Плимута». Николас вдохнул запах имбиря и весело сказал: «Ну, вот не зря же я вам ее рекомендовал, мистер Клервуд. И как это вы еще печенье не съели?».

— Мне тоже с собой дали, — рассмеялся юноша. «Должен сказать, печет она отменно».

— Она все отменно делает, — Николас, сдержав улыбку, вспомнил рассохшуюся, скрипящую кровать в таверне мистера Берри. «Давайте карту, мистер Клервуд, надо рассчитать — сколько времени нам понадобится, чтобы соединиться с основными силами. И потом спустимся в трюмы — вы по пути, надеюсь, ни во что не ввязывались, ядра не тратили?».

— Удержались, — вздохнул Клервуд, — хотя было очень сложно.

— Молодцы, — одобрительно произнес Ник, — сейчас главное — Картахена, а когда разберемся с ней, — то займемся остальным.

Уже после ужина, Ник лежал на своей койке, слушая знакомый скрип корабля, — «Желание», подгоняемое устойчивым ветром, шло на юг, и вдруг вспомнил, как отец, привезя его в Плимут, шестнадцатилетним, перед тем, как отправить на корабль к Кэвендишу, строго сказал: «Я обо всем договорился, за все заплачено, так что отправляйся наверх, — они сидели в таверне у Берри, — и через два дня я тебя заберу».

Он тогда отчаянно покраснел и пробормотал: «Папа, может, не надо?»

— Надо, — сварливо отозвался отец, и подтолкнул его к лестнице. Он потрепал Ника по голове и шепнул: «Там ей пятнадцать, ну, разберетесь, я же тебе рассказывал все».

Ник потянулся за последним печеньем. «Ах, мисс Кэтрин, — он даже рассмеялся, вспомнив те два дня в маленькой комнате, выходившей окном на гавань, — и вправду — слаще вас во всем Плимуте никого не найдешь».

Капитан Кроу и сам не заметил, как заснул — под размеренное покачивание корабля, без снов, как когда-то давно, в детстве, когда мама крестила их на ночь, и он, сжимая в руке игрушечную лошадку, целуя мамину мягкую, пахнущую свежим хлебом руку, — закрывал глаза.

— Собирайся, — велел Ворон, заходя в каюту. «Отправишься на «Желание», к Нику, они уже на горизонте.

— Я никуда не поеду, — тихо сказала Тео. Она подняла голову, — жена сидела на койке, и кормила Беллу, и еще раз повторила: «Я никуда не поеду».

Степан вздохнул, и, опустившись рядом, положив ей голову на колени, попросил:

«Пожалуйста, Тео. Я уже одного ребенка потерял, из-за глупости своей, потащив их в экспедицию, — я не хочу и вас терять. «Желание» будет стоять сзади, у них полсотни пушек всего, они будут испанские шлюпки расстреливать, а в основной бой не сунутся. Там безопасно».

— А тут? — жена подняла зеленые, мерцающие глаза. Он не мог соврать, глядя в них, и поэтому ответил: «А тут — нет, милая, поэтому ты сейчас сложишь вещи, возьмешь Беллу и сядешь в шлюпку».

— А если что-то случится? — тоскливо спросила Тео, так и не отрывая от него взгляда.

— Ничего не случится, — бодро ответил Степан. «Я тебя заберу с «Желания», когда это все закончится, и поедем искать детей. Найдем, и отправимся в Плимут. Давай, — он поторопил ее, высунувшись наружу, — сюда уже сэра Фрэнсиса шлюпка идет, сейчас и остальные подтянутся, тут будет шумно и накурено».

Он попрощались у трапа, и Степан, оглянувшись, глубоко поцеловав ее, смешливо сказал:

«Вот Ник сейчас удивится, когда ему сестру еще одну привезут. Он нежно приложился губами к щеке спящей девочки: «Езжайте, милые мои, и ничего не бойтесь».

Тео оглянулась, стоя в шлюпке — он махал им вслед рукой, высокий, в ослепительно белой рубашке, и черном камзоле, и его волосы — густые, темного каштана, с чуть заметной сединой, — шевелил северный, легкий ветер.

— Посмотри на папу, милая, — шепнула она Белле. «Посмотри, какой он красивый».

Девочка открыла зеленые, большие глаза, и, лежа на руках у матери, повернув голову — широко улыбнулась.

Дэниел сидел, скрестив ноги, у костра, и остругивая палочку, вдруг сказал, подняв глаза на индейца: «Нам надо будет вернуться к матери. Она волнуется».

— Ну, — рассудительно заметил тот, проверяя лук, — все равно, пока твоя сестра оттуда, — он махнул рукой на вершину тепуи, — не спустится, вы никуда не пойдете.

— А ты нас проводишь до Картахены? — поинтересовался мальчик.

— Зачем? — пожал плечами индеец. «Твоя сестра теперь видит светлые сны, ты умеешь обращаться с оружием и грести, я вам дам пирогу, и отправляйтесь себе на восход. Не пройдет и луны, как вы окажетесь на этом вашем, — он чему-то рассмеялся, — море. Оно, правда, без края?

— Ну, — Дэниел полюбовался узором на палочке, — там, далеко, у него есть край, конечно. У суши тоже есть край, — мальчик улыбнулся, — я бы хотел до него дойти.

— Дойдешь, — раздался сзади веселый голос. Дэниел вскочил: «Сестричка!»

Она совсем не выросла — она стояла, — маленькая, хрупкая, в длинной юбке тонкой кожи, разукрашенной какими-то рисунками. «Я сама сделала, — гордо сказала Марта, указывая на юбку. «И это тоже, — она подергала ожерелье из сушеных ягод. «Красивое, да?».

— Очень, — Дэниел нагнулся и поцеловал ее в лоб. Темные волосы были заплетены в косы и украшены убором из разноцветных перышек. «А это я долго мастерила, — озабоченно сказала Марта, — там, — она кивнула на белое облако, — приходилось уговаривать птиц, чтобы они отдавали перья. Пойдем, — она потянула Дэниела за руку, — я все вспомнила, и папа ко мне прилетал тоже, рассказывал.

— А что там было? — спросил Дэниел, когда они укладывали провизию в пирогу.

— Было разное, — коротко ответила Марта, и чуть вздохнула. «Я никогда не буду уметь говорить с небом, вот. Я не как папа. Но, — девочка оживилась, — я могу попросить дерево, чтобы оно принесло больше плодов. И змею, — чтобы не кусала.

— Тоже полезно, — хмыкнул Дэниел, и, взяв в руки весло, оттолкнув пирогу от берега, помахал индейцу.

— Спасибо! — крикнула Марта.

Тот только поднял руку, и стоял так, — пока лодка, выйдя на середину быстрой, с темной водой реки, не пропала из виду.

В капитанской каюте «Святой Марии» было накурено так, что дым плавал слоями в воздухе.