Себастьян дошел до порта, вдыхая запах дыма, и, найдя капитана «Консепсьон», — флагманского военного галеона, — сказал: «Вот что, дон Энрике, — выводите все торговые галеоны на середину гавани и следите за берегом, — я вам отдам команду. По вам, наверное, будут стрелять,…- Вискайно не закончил.

— Я вас понял, — усмехнулся дон Энрике. «А что будут стрелять — на то и война, дон Себастьян. Смотрите, сколько чаек прилетело, — и залпов они не боятся, — указал капитан на кружащуюся в небе, огромную серо-белую стаю.

— Мертвечину чуют, — мрачно сказал Вискайно, взглянув в подзорную трубу на пробоины в орудийных палубах «Святой Марии». «Чтоб ты сдох, — процедил он, — ты ведь, даже после смерти не сдашься, собака».

— Давайте сигнал, мистер Гринвилль, — сказал Ворон, чуть побледнев от боли. «Там, — он показал окровавленной рукой на крепость, — вроде устали, да и стены мы основательно разрушили, как раз время высаживаться на берег». Гринвилль, перегнувшись через борт, замахал флагом, и два десятка шлюпок, что прятались за «Святой Марией», — стали поднимать паруса.

— И пусть остальные корабли тоже будут готовы к бою, — Степан положил руку на борт, и велел: «Ну, хорошо, мистер Мэйхью, перевязывайте меня, только быстро, мне еще корабль разворачивать».

— Зачем? — спросил Гринвилль.

— Затем, — Ворон глубоко вздохнул, сжал зубы, и продолжил, — что эта орудийная палуба у нас уже разбита вдребезги, если мы ее и дальше будет подставлять под ядра, то никуда отсюда не уйдем. Видите, «Пеликан» тоже маневрирует, — он указал на корабль Дрейка.

— Капитан, смотрите, — вгляделся Гринвилль, — их военные галеоны снимаются с якоря.

Степан взглянул на гавань, и велел: «Шлите сигнал на остальные корабли, пусть тоже начинают стрелять по крепости. А мы с вами, — он пошевелил рукой, и опять поморщился, — сейчас подойдем ближе, и отправим эти суденышки на дно морское.

«Святая Мария», заполоскав парусами, стала ложиться на другой бок, и Гринвилль тихо спросил у хирурга: «Опасная рана?».

— Это уже третья, — Мэйхью вздохнул. «Он много крови потерял, ему бы полежать сейчас».

— Ну что вы стоите, — раздраженно крикнул Ворон, — мы в хорошей позиции, пушки к бою!

— Сеньор Себастьян, английские шлюпки уже у берега! — подбежал к нему комендант порта.

Вискайно посмотрел на то, как один из военных галеонов, дымясь, погружается в море, и тихо сказал: «Ничего, пусть они только попробуют выйти из гавани. Главное — чтобы «Консепсьон» продержался до этого времени».

Прищурившись, он увидел, как ядра падают на деревянные крыши складов, что стояли в дальнем конце порта, и, вздохнув, спросил коменданта: «Сколько у нас сейчас там золота?».

— Пятьсот тысяч реалов, — ответил тот, — как раз неделю назад пришел очередной транспорт.

— Ну да, — пробормотал Себастьян и взглянул в подзорную трубу. «Там англичан человек двести высадилось, — сквозь зубы сказал Вискайно, — они уже наших всех перебили».

Груженые шлюпки стали одна за другой отходить от берега, и он заметил: «А вот теперь нас ждет интересное зрелище, сеньор комендант».

— Капитан, что они делают? — Гринвиль указал на «Консепсьон». Команда галеона сцепляла абордажными крюками пустые, со свернутыми парусами, корабли.

— Они? — ядро пролетело рядом с Вороном, и он даже не пошевелился.

— Они, мистер Гринвилль, сейчас будут блокировать нашим шлюпкам выход из гавани.

Подожгут эти дрова и поставят вон там, — Ворон махнул рукой, — их будет никак не миновать.

Ну, и, пока наши будут там болтаться — военные галеоны их прицельно расстреляют».

— Но что же…,- он услышал голос Гринвилля и ласково улыбнулся:

— Вы, пожалуйста, начните спускать шлюпки, мистер Гринвилль, — попросил Ворон, — вряд ли у нас больше ста человек в команде осталось, вместе с ранеными, так что четырех вам хватит. Отправляйте людей на «Пеликан», к сэру Фрэнсису, и передайте там, что пусть он уходит, как только все, кто высаживался на берег, — вернутся на свои корабли.

— Сэр Стивен, — прошептал Гринвилль.

— Идите, выполняйте приказание, — велел Ворон. «И быстрее, потому что, когда я начну поджигать трюмы с порохом, здесь не должно остаться ни одного человека».

— Я сам пойду, — выпрямился Гринвилль. «В трюмы. Вам надо будет корабль вести».

Ворон смерил его взглядом, — с головы до ног, и тихо проговорил: «Да что там вести, мистер Гринвилль, они же рядом тут».

— Все равно, — упрямо сказал помощник, — вы уже три раза ранены были, и я вас младше. Вам тяжело будет в трюмы спускаться, сэр Стивен.

— Спасибо, мистер Гринвилль, — устало сказал Ворон.

Первый помощник чуть наклонил голову и пошел спускать шлюпки.

— Дайте мне подзорную трубу, мистер Клервуд, — приказал Николас. Он поднес ее к глазам, и, застыв на одно мгновение, увидев, как от разбитых бортов «Святой Марии» отрываются груженые людьми лодки, велел: «Посадите миссис Тео и мою сестру в шлюпку, мистер Клервуд, и отведите ее подальше».

— А вы, капитан? — спросил юноша.

— А я, — обернулся Ник, — нарушу волю своего отца. Он поднял голову и закричал: «Прибавить парусов, мы идем в гавань!».

— А куда капитан Кроу отправился? — спросила Тео, приподнимаясь со дна шлюпки, придерживая спящую Беллу. «Желание», на полных парусах, торопилось к входу в гавань — там, где «Пеликан» начал принимать на борт экипаж «Святой Марии».

Клервуд посмотрел на бледное, испуганное лицо женщины и тихо сказал: «Не волнуйтесь, миссис Тео, он скоро вернется».

— Куда он? — повторила Тео. Увидев, как «Желание» подходит к искалеченной «Святой Марии», она прошептала: «Господи, пожалуйста, Господи, убереги их от всякого зла».

Ник вскарабкался по сброшенному трапу и оглянулся — корабль дрейфовал прямо на стоящий у выхода из гавани «Консепсьон». Он уклонился от разбившего борт ядра и крикнул:

«Папа!».

— Пошел вон немедленно, — раздался жесткий голос «Ворона». «Я надеюсь, у тебя хватило ума не швартовать сюда «Желание»?

— Нет, — растерянно ответил Ник, — я плыл, они на безопасном расстоянии, и кузину Тео с Беллой я на шлюпку высадил, они там, далеко, — он махнул рукой.

— Ну, вот и возвращайся туда, — велел отец. Он стоял у румпеля, в окровавленной рубашке, придерживая правой рукой левую, — перебитую в локте, замотанную тряпками.

— Папа, — прошептал Ник, — что ты делаешь?

— Подвожу корабль совсем близко, — усмехнулся Ворон, — принимаю огонь на себя, не видишь, что ли? Глянь, там шлюпки наши уже все из гавани ушли?

Ник свесился вниз и ответил: «Да, корабли поднимают людей на борт»

— Ну и славно, — пробормотал Ворон. «Иди, мальчик, мистер Гринвилль сейчас подожжет порох в трюмах, я врежусь в эту кучу дров, — он махнул рукой на торговые галеоны, что стояли у входа в гавань, — и тогда отсюда уже долго никто не выйдет. Спокойно себе отправитесь обратно.

— Папа! — Ник потряс его за плечо. «Пойдем, ты доплывешь!».

Он посмотрел на алое пятно, что расплывалось по рубашке, и тихо сказал: «Прости».

— Я своего моряка не брошу, — Ворон вздохнул. «Да и вообще — я же капитан, сыночек. А ты лети, — он на мгновение привлек к себе Ника и поцеловал в висок, — лети, Ворон. Все, уходи, мы уже рядом, сейчас тут будет жарко. Позаботься о Тео и сестрах, — велел отец и Ник почувствовал, как палуба проваливается у него под ногами.

— Папа! — крикнул он.

Отец повернулся и, улыбаясь, сказал: «Передай Майклу, что я всегда любил вас обоих — одинаково».

Снизу раздался громкий взрыв, и Ник, прыгая за борт, еще успел увидеть, как отец — не дрогнувшей