хотел, чтобы его отношения с этой страной казались наивысшим счастьем. Но в восьмидесятые годы девятнадцатого века, когда соперничество с Империей находилось на пике, Киплинг безусловно выступал против французов; из Индии он писал журналистские статьи в защиту Британии в манере, которую он впоследствии определил как пародия на еще более нелепую прозу Виктора Гюго. Англо-бурская война — во время которой французы были, очевидно, не на британской стороне — усугубила ситуацию. Киплинг написал пародию «Узы дисциплины», где экипаж британского крейсера обхитрил безбилетного французского шпиона.

Такой пассаж геополитической сдержанности привел к Англо-французскому соглашению 1904 года. После этого уже не оставалось причин дуться на Францию. Кроме того, появилось средство, с помощью которого писатель мог возобновить свою страсть и углубить знания о соседней стране, — автомобиль. Как и Эдит Уортон, Конрад и Форд Мэдокс Форд, Киплинг был очарован первым великим изобретением нового столетия. Осенью 1899 года он взял напрокат автомобиль марки «Эмбрион» (вполне подходящее название); следующим летом купил паровой американский локомобиль; затем последовал «Ланчестер», лично доставленный известному писателю самим господином Ланчестером.

В марте 1910 года Киплинг посетил Верне-ле-Бен, пиренейский курорт, где его жена Каролина ежегодно проходила курс лечения серными ваннами. Клод Джонсон, соуправляющий компании «Роллс- Ройс», а также первый секретарь Королевского автомобильного клуба, сделал Киплингу выгодное предложение, от которого тот не мог отказаться: «Я отправляю свой автомобиль обратно в Париж. Если вас заинтересует предложение перегнать его, то он в вашем полном распоряжении». Так как автомобиль обладал «всей силой лучших скаковых лошадей» и прибыл с шофером — королевским морским пехотинцем, знавшим мир во всех деталях, Киплинг пришел в восторг. Этот автомобиль марки «Silver Phantom» доставил ИХ в Баньюльс-сюр-Мер, где Киплинги «собирали в поле нарциссы, и глицинии были в цвету», затем довез через Перпиньян, Нарбонну, Монпелье, Ним, Арль, Авиньон, Турнон, Сент-Этьен, Мулен, Невер и Монтаржи к Фонтенбло и Парижу. Именно во время этой поездки Киплинга впервые очаровал вымерший город Ле-Бо — «огромная каменная Голгофа, невообразимая, абсурдная и печальная»; он открыл для себя дороги Франции — «прямые, широкие, ровные, идеальные», суждение, которое в более поздние времена не обошлось бы без оговорок; и Киплинг влюбился в «Роллс-Ройс». В следующем году он купил себе такой автомобиль и потом уже никогда не изменял этой марке. (В «Бейтмане», его доме в Сассексе, хранится его последний, сияющий темно-синий «ройс».) Помимо этого, у писателя появился обычай каждый год совершать автомобильное путешествие по Франции, который он соблюдал — с перерывом на Первую мировую войну — до конца 1920-х.

В 2000 году главный редактор «Макмиллана» разбирал свой стол после сорока лет работы в издательстве. Раньше этот стол принадлежал Томасу Марку — редактору Киплинга. В самом дальнем ящике нашлось шесть маленьких записных книжек в кожаном переплете. Оказалось, это дневники автомобильных путешествий Киплинга с 1911 по 1926 год — единственные его дневники, которые сохранились, не считая отрывка из индийского дневника за 1884 год. Их еще предстоит опубликовать; но сами записи, занимающие почти сто страниц, отчетливо передают умонастроение и увлеченность этого писателя- путешественника.

Для некоторых литераторов-автолюбителей, например для Эдит Уортон, машина была по большей части средством достижения цели: цели быть людьми расстояния и всевозможных культурных памятников. Уортон наслаждалась возбуждением, которое приносило автомобильное путешествие, но пренебрегала технической стороной дела; ее автомобиль был проворным механическим слугой, а если он начинал упрямиться, то на помощь всегда приходили муж Эдит, Тедди, и шофер. Киплинг, который в то же время мчался по Франции, нашел средство захватывающим настолько же, насколько и цель.

Как и другие состоятельные туристы, он, естественно, посещал основные достопримечательности — Каркассон, Шартр, часовню в городе Бру, гобелен из Байё, собор в Альби, Фонтен-де-Воклюз. Он любил облазить все: Шартрский собор, чтобы осмотреть оборотную сторону витража, или пещеру Дордонь, чтобы увидеть «рисунки кроманьонцев, изображающие бизона, лошадь, волка и носорога». Однако Киплинг был самым демократичным из гениев Англии, он на равных общался и с генералами, и с крестьянами, интересовался как камерами шин, так и высоким искусством. Он, составитель речей Георга V и друг Клемансо (который не единожды приезжал в «Бейтман»), путешествует, как великий человек, на собственном «Роллс-Ройсе»; но вместе с тем он путешествует и как недалекий автомобилист-зануда. Ему нравилось подсчитывать преодоленное расстояние; он отмечал каждый прокол в шинах своего «роллса» («кошмар для шин») и перепробовал все доступные марки, даже русские «проводники». Он отмечает: «Новые шины „Гудиер“. Машина шла как по маслу». «Английские рессоры для французских дорог слабоваты — факт». «Т. настроил карбюратор, и машина летела как птица». «Следующие дни посвятили ремонту „Герцогини“ и… ей не только заменили рессоры, но Парсонс также устранил шум в коробке передач». «День был ужасно неприятный в том, что касалось шин, но пейзаж и климат неописуемы» — и это от человека, который почти всегда находит нужные для описания слова!

Одним из самых малоизвестных аспектов творчества Киплинга был стиль отзывов о дорогах и жилье для Автомобильной ассоциации и Королевского автомобильного клуба. В 1911 году, после первого путешествия на собственном автомобиле, он заполнил конфиденциальный отчет о поездке.

Киплинг, осматривающий французские отели, ведет себя как Королевское музыкальное училище, набравшее особенно слабых учеников. Даже если ваш внешний вид в общем приемлем, «дед» всегда найдет малюсенькое пятнышко на форме. Его описание отеля «Бернар» в Каркассоне заканчивается так: «На заметку. Почтовый ящик в холле неудовлетворителен, маленький, выемка почты производится от случая к случаю».

Не стоит забывать, что этот ревизор туалетов и почтовых ящиков всего за четыре года до этого получил Нобелевскую премию по литературе. Однако это не усмирило его безжалостного бытового любопытства.

24 марта 1914 года: «„Гранд-отель-де-Гренобль“ не очень хорош, взяли пять франков за мытье машины — нужно сообщить в АА». Пять дней спустя в Шартре: «Как всегда, в ванной не было горячей воды. Поговорил с владельцем „Вулзли“ 1905 года». 4 мая 1921 года: «Въехал в Нью-Хейвен в 4:25, выехать смог только после 5:20 (проливной дождь). Все довольно гладко, но медленно. Надо написать в АА».

Несмотря на то, что «роллсом» управлял шофер, что сам он общался с капитанами и королями, Киплинг, предстающий перед нами в этих заметках, — типичный автовладелец, временами довольный, но по большей части нетерпеливый и раздражительный. «От Кабура до Кана: дорога забита. 76 машин на 50 километров!» «Заплутали между Дре и Нонакуром: никогда не верьте милым незнакомцам». «Впервые использовал карту „Мишлен“, очень удобно». «Обедал под мокрыми соснами у дороги консервами фуа-гра, которые долго не открывались».

Почему же Киплинг любил Францию? Как и многие другие франкофилы, он поддался ее «невероятной и изумительной красоте». Ему нравилась ее еда — скорее изысканная, чем великолепная, и по справедливой цене. «В Эльзасе знают, чем накормить», — отмечал он. Его дочь помнила «большой крюк по дороге, чтобы попробовать свиные ножки в городе, известном этим деликатесом, который рекомендовал один французский генерал». В стихотворении «Франция» (1913) он описал эту страну как «неистовство в роскоши, истовость в труде». Киплинга не интересовала французская роскошь, и в то время как другие, начав восхищаться ландшафтом и блюдами, продолжают наслаждаться культурой, чувством стиля, социальным и интеллектуальным окружением и сладкой жизнью, Киплинг предпочитал восхищаться тем, чего многие не замечают: истовостью в труде.