милиция тебя ни о чем не спрашивала?

– А на фига им, интересно, меня спрашивать? – искренне удивился абориген.

Леня окинул взглядом его неказистую фигуру, не вызывающую у официальных лиц доверия и сочувствия, и подумал, что милиционеров в данном случае можно понять.

– А сам ты, конечно, ничего им не говорил? – уточнил Леня на всякий случай.

Мужик ответил ему таким выразительным взглядом, что Маркиз сам понял неуместность своего вопроса.

– А что же ты мне сразу-то про эту аварию не рассказал? – поинтересовался Леня, протягивая информатору вожделенную голубую бумажку.

– Так я эту аварию сам-то не видал, что же я тебе про нее могу набрехать, – честно ответил мужичок, и тут он увидел пятидесятирублевку, с которой в глубине своей несчастной души уже распрощался. Глаза его радостно заблестели, он выхватил купюру у Маркиза и мгновенно исчез из поля его зрения.

– К бабке Варе побежал, – задумчиво прокомментировала это событие практичная Зинаида, – она как раз самогонку варит… теперь он на неделю загудит, это точно!

Леня не слишком расстроился: он узнал от случайного нетрезвого собеседника все, что тот знал об апрельской аварии, и неожиданно даже больше того, на что он сам рассчитывал, отправляясь сегодня в эту недалекую командировку. Попросив у Зинаиды пару бутербродов и бутылку фанты, он сложил эти припасы в пакет и отправился в свою машину, чтобы не мешать задушевному разговору.

Лола проснулась, когда наступили сумерки. Учитывая, что в середине мая на город Санкт-Петербург вовсю надвигаются белые ночи, это означало либо поздний вечер, либо дождь. Так и есть: небо густо заволокло синими тучами, и вот уже первые капли забарабанили по балкону. Лола не стала подобно классику восклицать «Люблю грозу в начале мая!», она терпеть не могла дождь.

Лола встала с кровати и подошла к зеркалу. Из зеркала в полутьме на нее таращилась весьма помятая физиономия, волосы всклокочены, и глаза припухли. Виданое ли дело – столько проспать! Естественно, что лицо катастрофически отекло! Что это с ней случилось? Никогда она не любила спать днем, даже в детстве словосочетание «тихий час» наводило на Лолу лютую тоску. Очевидно, сегодняшний дневной сон – это реакция на стресс. Как Лола ни бодрилась, она ужасно испугалась, когда Пу И пропал. Она не может себе представить, что из ее жизни уйдет это капризное крошечное создание.

Лола оглянулась по сторонам. Подушка, на которой Пу И совсем недавно возлежал, закатывая глаза и делая вид, что он совершенно без сил, была пуста. Лола прислушалась.

В квартире стояла полная, глубокая, поистине гробовая тишина. Отчего-то эта тишина не успокоила Лолу, а наоборот, привела ее в состояние легкой тревоги. Мимоходом взглянув на часы, Лола ужаснулась: она проспала три с лишним часа, а Лени все нет!

Голова была тяжелая, как наутро после вечеринки с актерами – эти пьют как лоси. Лола вышла в прихожую и остановилась в недоумении. Весь пол был устлан мелкими клочками бумаги. Лола нагнулась и с ужасом заметила на бумажках что-то, написанное почерком Маркиза. Она пошла по следам, как Мальчик-с-пальчик за гречкой, примерно представляя себе, что произошло, и ожидая больших неприятностей, и обнаружила на кухне преступную троицу, которая в полном составе что-то делала на полу. Взглянув на пол, Лола поняла, что неприятности – это когда угнали машину или в парикмахерской отвратительно постригли, или, допустим, придя на прием, застаешь хозяйку дома в платье точно такого же цвета, как у тебя. То же, что ожидает ее в ближайшее время по возвращении Маркиза, – это не неприятности, это – полная и окончательная катастрофа! Ибо на полу лежала записная книжка Маркиза, точнее то, что от нее осталось после того, как кот, пес и попугай дружно потрудились над ее страницами.

Эта записная книжка была для Маркиза, можно сказать, главным орудием труда, как компьютер для программиста, скрипка для скрипача или волшебная шляпа, начиненная голубями, цветами и кроликами для фокусника. В этой книжке были записаны телефоны десятков людей, периодически оказывавших Лене самые разные услуги – от консультаций по банковскому делу или номенклатуре криминальных группировок до угона машин или изготовления профессиональных отмычек. Естественно, все записи в этой книжке были зашифрованы, и прочесть их мог только сам Маркиз.

То есть, конечно, это раньше Маркиз мог их прочесть. Теперь, после того, что устроила за время Лолиного сна преступная троица, прочесть записи в этой книжке не смог бы, наверное, даже великий ученый Шамполион, расшифровавший египетские иероглифы.

Лола схватилась за голову и застонала.

Она ясно представила все, что скажет и сделает Маркиз, увидев клочки и обрывки, в которые превратилась его драгоценная книжка. Самое ужасное, что его гнев будет вполне оправданным – без этой записной книжки он действительно как без рук. Другое дело, что Лола неоднократно уговаривала Леню занести всю эту бесценную информацию в компьютер, но Маркиз, упрямый, как все мужчины, и слышать не хотел о таком прогрессивном способе хранения своего архива, мотивируя это тем, что, во-первых, книжка в отличие от компьютера у него всегда находится под рукой, во-вторых, она недоступна компьютерным взломщикам- хакерам, которых хлебом не корми, дай только влезть в чужую машину и от которых не спасают никакие пароли и средства защиты…

Правда, Лола прекрасно понимала, что в действительности всеми его поступками руководит обыкновенная и старая как мир мужская лень, но попробуй ему это докажи!

Она снова застонала и повернулась к шайке хулиганов.

– Вы, мерзавцы четвероногие! Моя месть будет страшной! – Она поняла, что таким обращением сняла ответственность с попугая, и добавила, обращаясь к нему отдельно: – Тебя это тоже касается, болтливый ужас, летящий на крыльях ночи! Я объявляю вам всем беспощадный террор!

Пу И сжался в комочек и тоненько, жалобно заскулил, надеясь своим трогательным видом разжалобить хозяйку; гордый и самолюбивый кот Аскольд распластался на полу, поводя кончиком хвоста, плотно прижав уши и показывая всем своим видом, что он дорого продаст жизнь; попугай Перришон отскочил за холодильник, взъерошил яркий хохолок, развернул крылья и хрипло завопил в неподдельном ужасе:

– Кошмар-р! Террор-р! Кар-раул!

– Ага, испугались! – Лола наступала на разбойников, гневно сверкая глазами. – Будете знать, как я страшна в гневе! Первым делом в качестве наказания я снимаю вас с довольствия!

Пу И тоненько взвизгнул от ужаса, кот яростно зашипел, а попугай всплеснул крыльями и истошно вскрикнул:

– Умир-раю!

Лола и сама поняла, что несколько переборщила с наказанием, и пошла на попятный:

– Ну, не совсем, конечно… Ты, Аскольд, – она сурово посмотрела на кота, – можешь больше не выпрашивать у меня теплого молока… обойдешься кошачьими консервами! Ты, Перришон, забудь про орешки! А тебя, Пу И, лишаю орехового печенья!

Она посмотрела на несчастную троицу и закончила свой обвинительный вердикт:

– На неделю!

Перришон склонил голову набок, посмотрел на суровую хозяйку круглым выпуклым нахальным глазом и лаконично выразил единогласное мнение преступного сообщества:

– Тр-рагедия!

И в это самое время кот Аскольд одним длинным грациозным прыжком оказался в прихожей и сел возле двери, проникновенно поедая ее глазами. Лола знала, что так он делает перед самым приходом Маркиза, примерно минут за пять. Лола метнулась к окну и заметила, как Ленина неприметная «девятка» неторопливо выруливает во двор.

Маркиз свою собственную машину выбирал всегда из самых скромных, чтобы не бросалась в глаза. Он утверждал, что для дела он всегда может угнать любую машину, хоть «Роллс-Ройс», хоть «Феррари».

Лола цыкнула на оставшихся двоих злоумышленников, схватила потрепанную записную книжку и торопливо замела клочки записей под буфет. Она едва успела проделать в прихожей ту же самую операцию, как прозвенел требовательный звонок в дверь.

Маркиз явился злой, усталый и недовольный. Во-первых, он безумно хотел есть, потому что в течение дня только пил кофе у Анфисы Саркисовны, а те два бутерброда, что он купил в придорожном магазинчике на тридцать третьем километре Выборгского шоссе, настоящей едой назвать было никак нельзя. Во-вторых, он, в сущности, мало продвинулся в расследовании. То есть, если верить словам полупьяного аборигена, в автомобиль к Анфисиному мужу подсел некто, причем до этого пропустил несколько машин и сел именно в эту. После аварии же второго тела нигде не нашли. Тогда, как говорится в известном анекдоте, возможны два варианта: либо тот второй пассажир не пострадал и, выскочив из машины, дал деру, чтобы его не затаскали потом как свидетеля, либо абориген врет как сивый мерин и не было никакого второго пассажира вообще. Да, но мужик мог бы наврать поскладнее, а так он вспомнил про голосовавшего типа совершенно случайно. Леня чувствовал, что не миновать ему расспросов в милиции. Только кто же так просто даст ему почитать официальные протоколы осмотра места происшествия? Ну да, не привыкать, с его-то многочисленными связями и знакомствами не так уж трудно будет добыть нужную информацию.

Леня повеселел и втянул носом воздух. Съестным не пахло, что его несколько насторожило. Неужели Лолка все еще дуется? Он поглядел на стоящую напротив Лолу. Вид у нее был несколько пришибленный. Волосы всклокочены, глаза припухли – неужели плакала? Быть не может, она способна рыдать только на сцене или по заказу. Он тут же вспомнил кстати, что не далее как сегодня Лола безутешно рыдала на его груди, когда Пу И пропал. Вот именно, она способна рыдать только из-за своего чихуа-хуа!

– Ленечка, ужинать будешь? – робко спросила Лола.

– А ты как думала? –