Зато Элеонора с ангельским видом сидела за столом, демонстрируя самое безмятежное расположение духа. Она не изводила прислугу придирками, а, отдав должное горячему блюду и десерту, пожелала всем спокойной ночи и удалилась к себе в комнату.

Влад елозил на своем месте, время от времени поглядывая на Настю. Было видно, что ему не терпится что-то ей сообщить. Но за столом оставался Пирогов. Он долго мучил свой бифштекс, потом бренчал ложкой в чашке с чаем. Наконец, промокнув губы салфеткой, он встал, тяжелым взглядом смерил Анастасию и отправился прочь. Влад едва дождался момента, когда кухарка, захватив пустые тарелки, уберется с глаз долой.

– Эй, ты! – жарко зашептал он Дроздовой. – А тебя отсюда скоро вышвырнут.

У Насти глухо заныло сердце. Конечно, не стоило так серьезно относиться к словам младшего отпрыска Дворецкой. Но у нее было странное чувство, что сегодняшнее увольнение Логинова каким-то образом связано с ней. В последнее время Вероника не принимала никаких серьезных решений, не посоветовавшись с ней. А тут уволила ее заместителя и даже не потрудилась сообщить Насте, в чем, собственно говоря, проштрафился ее «ценный работник».

– Ты даже не хочешь меня спросить, что я знаю?

В голосе Владислава звучало разочарование.

– Ну и что ты знаешь? – безразлично спросила Настя, старательно отводя глаза от жирной капли соуса на подбородке Дворецкого. Маменьки не было рядом, поэтому замечаний по поводу хорошего тона делать было некому.

Владик отложил в сторону вилку.

– У тебя в комнате сегодня был обыск! – выдал он, для убедительности округлив глаза.

– Обыск?!

– Ну, да! Ты что, не знаешь, что это такое?

Конечно, Настя имела представление о процедуре обыска и знала о том, что для этого требуется судебное постановление. Но, по всей видимости, это не была инициатива правоохранительных органов. В доме Дворецкой действовал единственный закон – воля Вероники.

– Мне кажется, что ты поторопился с выводами, – сказала она как можно безразличнее. – Я живу в вашем доме, в комнате, которая принадлежит также вам. Возможно, Вероника Анатольевна просто забыла там какую-то свою вещь. Нет ничего крамольного в том, что она решила ее забрать.

– Да? – хихикнул Влад. – Только почему тогда дядя Миша рылся в твоих вещах?

– Дядя Миша? – изумилась Настя.

– Ну, да! Наш охранник. Он ничего не делает без распоряжения маменьки. Значит, чем-то ты ей насолила, детка.

Тут было над чем задуматься. Стало ясно, что внезапное исчезновение Логинова и поиски в ее комнате – звенья одной цепи. Вот только что это значило?

К горлу подкатила тошнота, привычная реакция Анастасии на стресс. Ей, должно быть, впервые открылась бездушная суть женщины, манипулирующей людьми, как пешками. До сих пор, обласканная Вероникой, девушка находилась в приятном заблуждении относительно душевных качеств своей начальницы. Да, она видела, что у Дворецкой – чрезвычайно властная, точнее сказать, деспотичная натура. Но Настю это почти не касалось, а участь родных детей Вероники ей была малоинтересна. Девушка существовала как в аквариуме, в искусственно созданных комфортных условиях, где всегда светло и сытно. Дворецкая вовремя подкидывала ей корм, холила и лелеяла ее. Но последние события показали, что уютный мирок Насти оказался под угрозой. И теперь ей стало не по себе.

Однако девушка знала совершенно точно: она ни за что не осмелится задать вопрос Дворецкой. Гораздо удобнее будет сделать вид, что ничего не происходит…

Следующий день начался как обычно. Вероника была приветлива, и у Дроздовой даже закралось сомнение в реальности вчерашних событий. В конце концов, мало ли что могло показаться Владиславу? Охранник мог проверять исправность сигнализации, герметичность окон, в конце концов. Что могло ему понадобиться в личных вещах Насти? Шпильки для волос? Бред, да и только.

Объяснения по поводу внезапного исчезновения Логинова давались ей не так легко. Может, Олег Валентинович нашел более интересную работу и уход был только его инициативой? Тогда почему он не позвонил? Неужели ему все равно, что чувствует сейчас Настя? А может, он так сильно расстроен? Сидит дома и не желает общаться ни с кем. Но Настя-то тут при чем? Короче, одни вопросы без ответов…

Девушка машинально делала свои дела, но мысли ее были далеки от работы. В обеденный перерыв она направилась в знакомую кофейню. У нее не было аппетита. Но находиться в стенах офиса было невыносимо. Уж лучше она посидит за чашечкой кофе, наблюдая за тем, как движется по улице бесконечный людской поток.

Настя перешла дорогу и толкнула знакомую дверь. Аромат кофейных зерен и негромкая музыка подействовали на нее благотворно. Она на несколько секунд задержалась перед зеркалом, укрощая растрепавшиеся от ветра волосы, достала пудреницу. Вдруг из глубины зеркала выросла мужская фигура. Девушка невольно вздрогнула и посторонилась. Но мужчина уже сграбастал ее в охапку.

– Олег?! – удивилась и обрадовалась она.

– Конечно. А ты ждала кого-то другого? – усмехнулся он.

– Но что ты здесь делаешь? Что вообще произошло? Куда ты делся, наконец? Почему ты не отвечаешь на мои звонки? Почему не звонишь сам? И есть ли у тебя совесть?

– Многовато вопросов, дорогая, – прошептал он, щекоча ей ухо. – Пойдем. Там за столиком тебя уже дожидается кофе и твои любимые булочки с корицей.

– Ты знал, что я приду? – удивилась она.

– Возможно, ты сама себе кажешься ужасно загадочной, – улыбнулся он. – Но я воспользовался своим дедуктивным методом и решил, что если девушка пять раз в неделю посещает одну и ту же кофейню, то не стоит ее искать в чебуречной за углом. Так что ты очень предсказуема, моя дорогая.

– Зато ты непредсказуем, – проворчала Настя. – Говори, куда пропал?

– Никуда я не пропадал. Просто ждал случая переговорить с тобой лично, не по телефону. Кто бы мог поручиться, что старуха не дышит тебе в ухо? Зачем ставить тебя в дурацкое положение, названивая несколько раз в день в надежде наконец поболтать по душам?

– Но ты мог хотя бы забежать ко мне перед уходом, – не удержалась Настя от очередного упрека.

– Что я и сделал! – развел руками Логинов. – Увы! Тебя не оказалось на месте. На следующий же день охранник преградил мне дорогу, заявив, что служебный вход предназначен лишь для сотрудников фирмы. Частные визиты в распорядке рабочего дня «Жемчужины» не предусмотрены.

– Но что все это значит?

– Ничего особенного. Дворецкая просто уволила меня.

– Она хоть потрудилась сказать, за что?

– Она не удостоила меня чести повидаться с ней перед уходом. Но в отделе кадров мне сказали, что должность заместителя, по решению Дворецкой, упразднена за ненадобностью. «Анастасия Евгеньевна отлично справится и без вас». Так что мне есть кого благодарить, милая. Ты монополизировала всю власть.

– Подожди, – насупилась Настя. – Ты обвиняешь меня?

– Боже сохрани! – поднял руки Логинов. – Как ты могла подумать? Разве ты сама не видишь, что здесь дело нечисто? Сокращение штата работников – это только предлог.

– Почему?

– Ну, это же очевидно, – пожал плечами он. – Дворецкая хочет отстранить меня. Ей стало известно про наши отношения, и это не пришлось ей по вкусу. По какой-то причине она не хочет, чтобы рядом с тобой был кто-то еще, кто мог бы влиять на тебя; тот, кому ты могла бы доверять; тот, кто любил бы тебя.

– Да. Но зачем ей это нужно? – изумилась Настя.

– Не знаю, – сказал он. – Не знаю. Но все это мне не нравится.

– Мне тоже, – честно призналась она. – Тем более, как мне вчера сказал Владислав, ее сын, Дворецкая распорядилась обыскать мои вещи. Этим и занялся охранник в мое отсутствие.

– Вот как? Что же они искали?

– Если бы знать.

– Но ты, надеюсь, задала этот вопрос Дворецкой?

– Зачем? – всполошилась Настя. – Зачем мне ее об этом спрашивать?

– Я думал, что это тоже очевидно. Кому приятно, когда твою личную жизнь выворачивают наизнанку?

– Мне, конечно, неприятно, но…

– Но ты боишься, так ведь?

– Не уверена, что это можно назвать страхом, но меня что-то останавливает от того, чтобы задать этот вопрос открыто, – призналась она.

Логинов надолго замолчал. Настя наблюдала за тем, как он берет в руки кофейник, затем кувшинчик со сливками; как методично мешает сахар в чашке; как пробует напиток на вкус.

– Чуть теплый, – поморщился он и подозвал официанта. А Настя сидела, сложив руки на коленях, как примерная школьница. Она не понимала, какое значение для него имеет в этот момент температура воды в чашке, но терпеливо ждала.

– Вообще-то, я приехал за тобой, – сказал он наконец. – Собирайся.

– Куда я должна собираться? – удивилась Настя.

– Ты уедешь со мной. Не стоит тебе оставаться в том доме. Я уже все обдумал. Ты вполне можешь жить и у меня.

– Ты болен?

– Не шути. Тебе опасно находиться в доме этой женщины.

– Почему ты тогда мне не предлагаешь сменить и работу?

– Это все взаимосвязано, – сказал он. – Она не будет держать тебя на твоей должности, если ты вдруг задумаешь покинуть ее дом. По ее замыслу, ты всегда должна находиться под рукой.

– Какой замысел? О чем ты говоришь?

– Сам не знаю. Но поведение старухи меня настораживает.

– Но ты ведь не приводишь ни одного разумного довода, – возразила Настя. – Дворецкая ко мне хорошо относится. Она дала мне интересную работу, возможность зарабатывать и даже пустила меня к себе под крышу! В чем ты ее обвиняешь?