оказались такими забавными, что Настя и Олег тут же, сделав памятные надписи друг другу, поклялись поместить шедевры в своих рабочих кабинетах. Спасаясь от непогоды промозглым сентябрьским днем, они как-то раз заглянули в сувенирную лавку, где провели целый час, рассматривая забавные вещицы и отвлекая покупателей взрывами совершенно необузданного смеха. В конце концов, игнорируя суровые взгляды охранника, они выбрали друг для друга подарки. Олегу пришлись по вкусу необычные песочные часы, выполненные в старинном стиле.

– Буду считать секунды до встречи с тобой, – сказал он, улыбаясь.

Девушка так и не поняла, говорил ли он серьезно или, по своему обыкновению, шутил. Ей почему-то хотелось, чтобы на этот раз его слова были искренними.

Настя же получила в подарок красивую шкатулку с инкрустацией, в которую Логинов положил гарнитур из янтаря. Девушка запротестовала, увидев на ценнике внушительную сумму, но Олег был непреклонен. Вручив ей в руки пакет, он произнес:

– Кто сказал, что я одариваю тебя? Я тебя просто подкупаю.

Логинов умел трагическим тоном сообщать самые веселые известия, а неприятности и досадные недоразумения преподносить как последний услышанный им анекдот. Поэтому, задумавшись над его загадочной фразой, Настя не заметила, как они оказались опять на пронизывающем осеннем ветру.

Потом они очутились в небольшом уютном кафе, где за чашкой кофе провели еще час.

– Знаешь, чего я не люблю? – сказал вдруг Олег неожиданно.

Она удивленно вскинула вверх брови.

– Я не люблю, когда ты, вот как сейчас, бросаешь взгляд на часы и говоришь, что тебе пора уходить.

Она виновато улыбнулась.

– Но мне действительно пора уходить.

– Старуха держит тебя на коротком поводке, – сказал он. – Я только и слышу: «Веронике это не понравится», «Вероника не любит, когда я задерживаюсь после одиннадцати», «Веронике пора пить лекарства».

– Как ты можешь так про нее говорить? – с легкой обидой произнесла Настя. – Ведь мы ей обязаны многим.

– Лично я не умру, если великолепная госпожа Дворецкая лишит меня своего покровительства, – сказал Олег. – Меня возьмут и в другом месте. А что касается тебя…

– Да. Что касается меня? – с вызовом произнесла Дроздова.

– Тебе не кажется, что внимание к тебе Вероники мало походит на обычную благотворительность?

– Что ты имеешь в виду?

– Многое. Это твое проживание в ее доме. Странно. Разве ты не находишь? Это ее стремление, вопреки всему, сделать твою карьеру, поставив тебя во главе гигантского холдинга. Это твоя машина, твой водитель, твои баснословно дорогие наряды, большая зарплата. Что еще? Многочисленные интервью в печати, твои фотографии в газетах. Она раскручивает тебя, как свой товар, выпячивая вперед и доказывая всем: «Поглядите, сколько я для нее делаю!»

– Разве это плохо?

Логинов помялся.

– Я сказал бы, что здорово, но я слишком хорошо знаю Веронику. Она не способна делать добро. Она всегда рассчитывает только свою выгоду. Другие люди ее интересуют лишь как винтики в сложном механизме ее могучей империи.

– Ты говоришь, как Пирогов, – вырвалось у Насти.

– Кто это?

– Так. Неважно, – пробормотала она. – Один отвратительный тип, который с поразительной настойчивостью пытается выпихнуть меня из особняка Дворецкой.

– Почему тебе оттуда самой не уйти?

– Шутишь? Предлагаешь мне вернуться в мою квартирку размером со спичечный коробок? Нет уж, увольте!

– Неужели тебе по вкусу тот тюремный режим, который она для тебя установила?

Настя натянуто рассмеялась.

– Нет, ты, как всегда, преувеличиваешь. На самом деле никакой тюрьмы нет. Я хожу, куда хочу. Встречаюсь, с кем хочу.

– Правда? А что тогда, позволь мне, делает твой водитель за окнами кафе? Отпусти его. Я в состоянии довезти тебя до дома.

Настя пожала плечами:

– Ну, это была просьба Вероники. На случай, если я ей срочно понадоблюсь, Стас тут же меня отвезет. Кроме того, он же нам не мешает?

– Еще как мешает, – заявил Олег. – Он ходит за нами, как надзиратель, и я ничуть не удивлюсь, когда узнаю, что каждый вечер он кладет на стол Вероники подробный отчет, где весь твой день расписан по минутам. Дворецкая привыкла держать все под контролем.

– Нет, не думаю, – засомневалась Настя. – Зачем ей это надо?

– Да? А ты забыла чудесную девочку Мариночку? Вспомни, что она нам говорила. «Вероника Анатольевна просила следить за вами».

– Ну, это она со зла.

– Ох, если бы! Признаться, меня не отпускает мысль, что тебе угрожает какая-то опасность.

– Какая опасность, Олег? – Настя едва не поперхнулась кофе. – Это на тебя так не похоже. Что с тобой случилось?

– Считай, что я устал шутить, – вяло улыбнулся Логинов. – А если правда, то я беспокоюсь за тебя. Скажи, какая сейчас необходимость мчаться сломя голову домой? Ведь еще нет и восьми часов.

– Самое время. Веронике следует принимать лекарства.

– Ох, боже мой! Неужели она не может это сделать без тебя?

– По всей видимости, нет, – улыбнулась Настя.

– Ну а дети? Они разве не могут отсыпать маменьке таблетки и поднести стакан воды? – с раздражением в голосе спросил он.

– Могут. Но она им не доверяет. Боится, что они отравят ее. Кроме того, все лекарства Вероники я ношу при себе.

– Час от часу не легче! Значит, в этой своей смешной сумке ты таскаешь целую аптеку для госпожи Дворецкой? А я-то думал, почему ты ни на минуту не расстаешься со своей кошелкой!

– Это делается для того, чтобы злоумышленнику было невозможно осуществить свой план, – пояснила Настя.

– Какой план?

– Ну… План отравления, разумеется.

Логинов внимательно взглянул на нее.

– А что, такой план существует?

– Возможно, – уклончиво ответила Настя. – Во всяком случае, так считает Дворецкая. Я же, как ты сам понимаешь, следую только ее указаниям.

– У старухи ярко выраженная мания преследования, а ты поддерживаешь ее, получая за это приятное заблуждение кругленькую сумму, – беззлобно заключил Олег, но Настя буквально вскипела от негодования.

– Как тебе не совестно? Ты считаешь, что я спекулирую на болезни Дворецкой? – Она вскочила, едва не опрокинув посуду.

– Нет, я так не говорил.

– Нет, ты именно так сказал! – воскликнула она. – А как ты сказал?

– Я сказал, что боюсь за тебя. Я сказал, что ты мне дорога. Я сказал, что ты мне очень нравишься. Я сказал, что, может, это любовь.

– Нет, ты так не говорил, – тихо произнесла Настя, присаживаясь на место.

– Разве? – удивился он. – Тогда я говорю это сейчас.

Их руки нашли друг друга, глаза заглянули в глаза…

Внезапно зазвонил телефон. Настя взглянула на экран и сморщила нос. Сигнал звучал непрерывно и требовательно.

– Да, Вероника Анатольевна, – ответила она. – Конечно, Вероника Анатольевна. Разумеется, приеду.

Она нажала кнопку и виновато взглянула на Олега.

– Прости. Но мне пора.

– Мамочка зовет? – усмехнулся он.

– Ну, зачем ты так?

Она встала, а потом, повинуясь внезапному порыву, наклонилась и поцеловала Логинова. Официантка у соседнего столика, откровенно раскрыв от изумления рот, уставилась на странную парочку.

– Надеюсь, я искупила свою вину? – шепотом спросила Настя.

Он помотал головой, прикрыв глаза.

– Не совсем. – Олег попытался задержать ее руку в своей, но она уже выскользнула и, легко коснувшись его волос, исчезла, оставив после себя аромат весенней свежести.

Логинов в некотором замешательстве дотронулся до своих губ, лба, волос, словно проверяя, не стал ли он жертвой наваждения. Неожиданно он встретился глазами с официанткой.

– Это на самом деле было? – спросил он, ничуть не беспокоясь о том, что подумает про него эта розовощекая девушка с тряпкой в руках.

– Было, – она и не думала смеяться. – Вас поцеловали прямо в губы. А вы ее любите?

– Я женюсь на ней! – ответил он, улыбаясь…

Влад, нервно покашливая, зашел в кабинет врача.

– Здравствуйте, – сказал тот, не отрывая глаз от журнала, в котором он быстрым, размашистым почерком делал какие-то записи. – Страховой полис, талон, карта. Все на стол. Раздевайтесь за ширмой.

Заметив уголком глаза, что странный пациент не спешит выполнять команды, а стоит как вкопанный, врач поднял глаза, и сейчас же раздраженное выражение его лица сменилось радостной улыбкой.

– Влад?! Дворецкий?! Сколько лет, сколько зим. Какими судьбами?

Доктор даже встал с места, чтобы заключить нежданного посетителя в дружеские объятия.