- Ну, как тебе наш Избранный?

Драко усмехнулся.

- Гриффиндорец, и этим все сказано.

Тори сморщила нос.

- Расскажешь потом?

- Конечно.

- Ну хорошо. Ты работаешь завтра?

- Как обычно.

- Вообще-то, Сметтвик мог бы дать тебе свободный день.

- Даже и не надейся.

- Понятно. Ладно, доброй ночи, Драко. Увидимся завтра вечером.

- Доброй ночи, дорогая.

Тори исчезла. Драко отошел от камина, быстро разделся, едва не падая от усталости, принял душ и улегся в постель. В мягком мареве полусна он вдруг вспомнил некоторые из игрушек, виденных им в бывшем магазине Грегори, и уже отключаясь, ядовито подумал о том, что надо будет проверить срок годности имевшейся в лаборатории «оборотки», навестить какую-нибудь лавку подобного типа и устроить Поттеру такую игру «в целителя», чтобы у гриффиндорского идиота надолго пропало желание играть во что бы то ни было.

Главное, чтобы этот кретин вернулся.

Глава 11.

Утренний сон Малфоя был прерван робким шепотом Типси: домовик стоял у кровати и робко дергал за край вышитого одеяла: коснуться плеча хозяина он не осмеливался. Драко открыл глаза, потянулся и движением руки отправил эльфа в гардеробную. Тот радостно тряхнул ушами и исчез. Драко принял душ, оделся и спустился в столовую. Позавтракал он без особого удовольствия - в голове назойливо крутились мысли о Поттере. Поглощенный этими думами, он медленно ковырял ложкой в тарелке с овсянкой, не обращая внимания на унылую физиономию Грамблера, который напряженно прислушивался к вялому постукиванию серебра о фарфор и, сожалея о плохом аппетите хозяина, явно готовился к приказанию прижечь себе пальцы утюгом. А его господин задумчиво прихлебывал огненно-горячий кофе и, вспоминая вчерашние события, размышлял о том, что травмы Поттера требуют серьезного наблюдения, и когда полудурок вернется со своей «незавершенной операции», Драко должен будет провести полное обследование - возможно, даже в клинических условиях.

Он так погрузился в эти мысли, что хлопок аппарации заставил его слегка вздрогнуть. В столовой появилась Нарцисса, одетая на выход - в серебристую шелковую мантию. Домовуха несла вслед за ней темно-синий плащ и маленькую изящную сумочку.

- Доброе утро, сынок.

- Доброе, мама, - Драко встал и поцеловал мать в щеку, слабо пахнущую знакомым с детства ароматом резеды. - Куда ты собралась так рано?

- К Паркинсонам - Эмма просила меня помочь с подготовкой к ужину. Нам надо будет пройтись по магазинам. Не забудь, в воскресенье мы приглашены на семидесятилетие Джона.

Драко поморщился.

- Не забуду, разумеется.

- Вот и отлично, - мать села за стол, - они будут рады нас видеть.

Завтрак закончился обсуждением подарка к юбилею отца Пэнси, и когда Малфой глянул на часы, до начала рабочего дня оставались считанные минуты. Он торопливо встал, принял из рук Типси уличную мантию и почти бегом направился к камину. Вслед ему донеслось:

- Удачного дня, Драко. Грамблер, подай мне газету.

Ответа домовика он уже не расслышал: в ушах взревело пламя, закопченное каминное нутро завертелось вокруг, и через пару секунд Малфой ступил на пол в холле госпиталя. Он аппарировал к себе в отделение, поздоровался с Джонсон и привычно пошел в ординаторскую. Утренняя конференция прошла спокойно, Хиггс сдала больных и отправилась домой, а Драко бегло просмотрел истории вновь поступивших и, тяжело вздохнув, решил заглянуть к наиболее тяжелому - своему старому пациенту, которого наблюдал уже много лет, и для которого нынешняя госпитализация обещала стать финальной.

Эван Макдональд, двадцатишестилетний парень-полукровка был одной из последних жертв покойного Грейбека. В конце войны, когда оборотни из команды Фенрира совершенно распоясались и нападали среди бела дня, даже не дожидаясь трансформаций, семейство Макдональд - отец, магглорожденная мать и двое детей - неудачно попало к ним в зубы: глава семьи, который никогда не скрывал своих симпатий к орденцам, попросту забыл проверить прочность защитных чар на входных дверях. Из четверых выжил только шестилетний мальчик, умудрившийся с разорванным предплечьем и большой кровопотерей забиться под кровать в спальне родителей. Оборотни не стали его искать: в мертвом доме пищи для них и так было более чем достаточно. Ребенка подобрал кто-то из соседей и сумел доставить в Мунго. К несчастью, мальчишка оказался крайне чувствительным к ферментам вервольфьей слюны - в первое же после укуса полнолуние у него произошел тяжелейший приступ с остановкой дыхания на пике трансформации и тонико-клоническими судорогами, которые смогли купировать, только применив маггловские спазмолитики. А потом открылась непереносимость Вулфсбейна… Он даже Хогвартс не закончил: по медицинским показаниям парню было запрещено любое колдовство. Дальнейшая жизнь Эвана проходила в отделении для неизлечимых больных, откуда его периодически спускали к колдотоксикологам, чтобы проверить реакцию на очередной вариант Волчьего зелья. Каждая трансформация проходила еще тяжелее предыдущей, ткани мозга необратимо склерозировались - он уже год не разговаривал, постепенно утратив даже простейшие навыки самообслуживания, целыми днями лежал в эмбриональной позе, отвернувшись к стене, и не реагировал ни на какие раздражители. Но ликантропия никуда не делась, и в полнолуния его приходилось сутками держать под Ступефаем: в волчьей форме Макдональд проявлял сильнейшую агрессивность и недюжинную силу. Вчера, после очередной дозы новой модификации Вулфсбейна, он выдал приступ судорог и впал в кому. Коллеги, которым не терпелось избавиться от тяжелого пациента, моментально перевели его в отделение Драко - умирать. Малфой осмотрел парня, назначил обычную в таких случаях поддерживающую терапию, велел заступившей медиведьме Свирк установить на дверь «интенсивки» следящие чары и, крайне раздраженный, отправился по другим больным. Заведующий колдотоксикологическим отделением терпеть не мог, когда exitus letalis приходился на его дежурство, а этого, по всем признакам, было не избежать: Макдональду оставались сутки, много - двое.

Он закончил обход, пошел к себе и уселся к столу. От Гарри по-прежнему не было никаких вестей. Впервые в жизни Малфой пожалел, что между его кабинетом и домом Поттера нет каминной связи - в свое время они обсуждали это, но решили не рисковать. Сейчас это пришлось бы очень кстати: как лечащий колдомедик, он имел полное право прояснить ситуацию со своим пациентом у его супруги. Настроение было отвратительным. Драко устало покачал головой и придвинул к себе чернильницу: надо было писать статистический отчет. Но, как только он взмахом палочки призвал на стол пачку историй болезни, в дверь постучали, и на пороге показалась зареванная Причард.

- Простите, сэр, можно?

Малфой скривился.

- Я занят.

- Но сэ-э-эр…

…Он потратил почти полчаса, чтобы убедить идиотку в том, что после подобных ляпов следует задуматься о смене профессии, а в конце порекомендовал ей обратиться в отдел кадров с просьбой о переводе в регистратуру - мол, там сейчас как раз есть место. Собственно говоря, он еще вчера обсудил это со Сметтвиком - Причард была родом из обедневшей, но довольно известной чистокровной семьи, и Драко совершенно не улыбалась перспектива какой-нибудь порчи от обозленных родственников. Окрыленная медиведьма громогласно выразила ему свою благодарность, смешанную с сожалениями по поводу случившегося, и убралась прочь, а Драко устало придвинул к себе отчетный бланк. Самопишущее перо уже затанцевало над пергаментом, и тут в дверь снова постучали.

- Да! - рявкнул окончательно обозлившийся Малфой.

На пороге появилась перепуганная Свирк, которая от стеснительности судорожно одергивала на себе