— Ой, вей! Тогда пану трудно будет отыскать того купца… На ярмарок приезжает много.

— Разве ты думаешь…

— Так, так, это кто-нибудь из приезжих.

С замиранием сердца слушал Мазепа этот разговор. Неужели надежда должна была обмануть его и в этот раз? Можно было сойти с ума от такого обмана! В том, что он найдет здесь еврея, продавшего кольцо, он был уверен, как в Божьем дне. Ему даже и в голову не могло прийти, что этот продавец мог быть не из Богуслава. И вот судьба решила над ним посмеяться еще раз!

— Но ведь ты же знаешь, откуда приезжают они? — вскрикнул Мазепа. — Вспомни, узнай, разыщи; сколько бы ни стоило — ничего не пожалею!

— Ох, ясновельможный пане! — Еврей прижался губами к поле его кафтана. — Многих знаю, а всех нет! Ну, пусть ясновельможный пан покажет мне место, где стоял тот купец, тогда, быть может, и вспомню.

— Да вот тут… недалеко, — незнакомец зашагал вперед, за ним последовали Мазепа и седой еврей.

— Ну, вот, примерно тут, — произнес незнакомец, останавливаясь подле какого-то балагана.

Еврей задумался; с минуту он стоял так в нерешительности, приложивши палец ко лбу, но вдруг лицо его озарилось.

— Постойте, постойте! — вспомнил, — заговорил он быстро. — Ну да, ну да! Это так. Он приезжал сюда… Он нездешний… Да, такой высокий, рыжий и четыре пальца.

— Ну, ну?.. — повторял за ним с нетерпением Мазепа.

— Он нездешний… Он только один раз и приезжал на ярмарок.

— Да откуда же он?! — перебил его Мазепа.

— Откуда? Он был из Польши.

— Ты лжешь, жиде! — вскрикнул запальчиво Мазепа.

— Чтоб я детей своих не видел, когда я брешу, — отвечал жид, отодвигаясь осторожно в сторону. — Все говорили, что он из Польши.

— Да из какого ж города? — переспросил с досадою незнакомец.

— Из какого города? Не знаю, вот хоть убейте меня, не…

— Ты знаешь, знаешь! Говори сейчас, не то задушу, как пса! — закричал Мазепа и, схвативши жида за ворот, потряс его с такой силой, что испуганный жид едва не распластался на земле.

— Ой–ой! — застонал он, извиваясь в руках Мазепы. — Вельможный пан такой сердитый, а если б вельможный пан пустил меня, я бы расспросил и в рабина, и в кагале, может, кто-нибудь…

— Собака! — прошептал Мазепа, разжимая свою руку. — Ну, иди… Но если ты мне…

— Стой, друже! — остановил его за руку незнакомец и, обратившись к жиду., продолжал спокойнее: — Слушай, ты, жидове, вот, на тебе пять дукатов, получишь вдвое, втрое против этого, если узнаешь, из какого города был тот торговец.

— Ой! Ой! Все сделаю для ясновельможного панства! — вскрикнул жид и бросился поспешно бежать, шлепая своими изодранными пантофлями.

Незнакомец увел Мазепу в тот шинок, где они остановились. Когда первый припадок отчаяния Мазепы немного улегся, незнакомец заставил товарища выпить кубок меду и затем обратился к нему со следующими словами:

— А теперь, друже мой, пока жид вернется, давай поговорим о твоем деле.

— Да что уж о–нем говорить! — Мазепа глубоко вздохнул и махнул безнадежно рукою. — Вижу я, что убита моя голубка, думал, с помощью этого перстня хоть напастника моего отыскать, да и этой ласки, видно, не хочет мне дать Господь.

— Ну, ну! Годи! Стыдно казаку такие слова говорить. Еще и отыщем ее, еще и окрутим вас!

— Отыщем? — Мазепа горько улыбнулся. — Да где же начнем искать? Ведь я перерыл уже весь Крым, изъездил Турцию.

— Все ты одно и то же. Турцию и Крым! Знаешь, когда что ищут, так никогда в том месте, о котором думают, не находят. Ей–богу, так. А ты все свое — Крым да Турцию. Да уверен ли ты в том, что это татаре, а не кто иной разграбил хутор?

— А кто же другой? Больше некому было. Никто ведь и не знал о том, что в степи, в глубокой балке, прячется этот крохотный хуторок. Хоть бы и за деньги, так никто бы туда дороги не нашел! А тогда, помнишь, из-за Сирка помщались на нас косоглазые… Ну вот…

— Хутор, ты говоришь, на речке Саксаганке лежит? — Да.

— Ближе к истоку?

Мазепа кивнул головою.

— Гм! — незнакомец призадумался. — Но ведь это в стороне от татарского шляху и далеко от него, а татаре тогда здорово в Крым спешили.

— Могли броситься напрямик.

— Могли, да только это ведь не напрямик выходит… — Незнакомец замолчал и, опустивши голову, забарабанил рассеянно пальцами по столу. — Гм… — произнес он задумчиво, — нет, дело выходит не так. А, постой, — заговорил он быстро, подымая голову и устремляя на Мазепу пытливый взгляд, — постарайся вспомнить, не заметил ли ты там стрел в земле, в заборе, в постройках, ну, словом, всюду, в каком направлении они торчали?

При этом вопросе Мазепа взглянул озадаченно на своего собеседника.

— Стрел? — он нахмурился и потер себе лоб рукой. — Нет, стрел не было…

— Ты это наверное помнишь?

— Д–да… наверное. Мы с Остапом осмотрели тогда все, искали какого-нибудь следа и стрел не видели нигде.

Незнакомец ударил рукою по столу и вскрикнул оживленно, подымаясь с места.

— Ну, так я же тебе скажу, что Галину увезли не татары!

— Что–о?

Мазепа тоже поднялся с места и остановился против незнакомца, устремив на него расширившиеся до чрезвычайности глаза.

— А то, что Галину, говорю тебе, украли не татары, — повторил самым решительным образом незнакомец и заговорил оживленно:

— Постой, слушай! Прежде всего вспомни то, что все татаре ходят своими известными, проторенными шляхами и никогда не рыщут ослеп по нашим степям; хутор стоял в уединенном месте, удаленном от их пути, они не могли даже и наткнуться на него, а так как никто даже не знал о существовании хуторка, то они не могли бы и отыскать его. Это раз. А второе, и это, заметь, весьма важное, то, что вы не нашли там, на хуторе, стрел. Я все повадки татар знаю: перед нападением они всегда и везде пускают целую тучу стрел, и если вы не нашли там, на хуторе, ни одной стрелы, то, значит, нападение сделали не татаре. И, наконец, третье, не менее важное, чем первое и второе, это то, что кольцо очутилось у жида, да еще у жида, который прибыл сюда из Польши! Разве татаре продают свою добычу жидам?

С мучительно–напряженным вниманием слушал Мазепа незнакомца.

— Так, так! — заговорил и Мазепа в сильнейшем волнении при последних словах своего прйятеля. — Это может быть… может быть!.. Но нет… нет! На кого же ты думаешь? Если не татары, так кто же? — Он сдавил себе голову руками и с минуту оставался так неподвижно, словно перебирал в своей голове всевозможные случаи. — Нет! — произнес он наконец решительно. — Больше некому!

— Постой! Вспомни, нет ли у тебя какого-нибудь заклятого врага?

— Врага? — Мазепа провел рукою по лбу. — Фальбовский? Но нет, он сам бежал отсюда, опасаясь моей мести, да и не мог он знать ровно ничего ни о хуторе, ни о Галине. Нет, нет! Был еще один враг, о, запеклый, ядовитый, как змея, Тамара…

— Бруховецкого есаул? — вскрикнул живо незнакомец. — Трус, негодяй и злобная, как дьявол, тварюка? Го! Этот был бы как раз на такое дело здатен!

— Да, да! Он ненавидел меня… О! У нас с ним давние счеты. Но, видишь ли, о хуторе он не знал ничего, только тот, кто знал туда хорошо дорогу, мог бы отыскать его.

— Почем ты знаешь, что он не знал ничего о хуторе? — перебил его незнакомец. — Если он