беспартийных рабочих, впоследствии распространившегося и на другие промышленные районы страны. Среди факторов, повлиявших на становление этого движения, главную роль сыграл чудовищный продовольственный кризис. В середине января 1918 г. уже бывшая тревожной ситуация с продовольствием резко обострилась. Положение дел слегка выправилось в феврале, но с началом весны вновь значительно ухудшилось. Причин у этого кризиса было множество, но главное место среди них занимали последствия Брестского договора. В 1917 г. более половины хлебных запасов России приходилось на Украину (350 из 650 млн. пудов) (48), 110 млн. пудов — на Северный Кавказ, 143 млн. пудов — на Степной край и Западную Сибирь, а остальное — на Центральный район. После вступления в силу Брестского договора Украина и ее хлеб оказались для России утрачены. Захват немцами Курской и Воронежской губерний блокировал подвоз зерна с Северного Кавказа. В результате все, на что Советская Россия могла рассчитывать, это примерно 150 млн. пудов хлеба, в основном из Западной Сибири (49).

Сокращение хлебных запасов было не единственной проблемой, осложнявшей положение с продовольствием в Петрограде. Железнодорожные пути и подвижной состав, необходимый для доставки зерна из Западной Сибири, находились в ужасающем состоянии. Добыча угля, без которого железнодорожный транспорт не мог существовать, сократилась, в связи с переходом Донецкого угольного бассейна под контроль немцев и украинцев, более чем на 25 %. Из-за царившей повсеместно разрухи на 40–70 % сократился посев зерновых. Не имея возможности обеспечить деревню достаточным количеством промышленных товаров, Советское правительство прибегло к выпуску большого количества бумажных денег, реальная стоимость которых постоянно падала, что лишало крестьян стимула для производства зерна на рынок. Вдобавок ко всему, традиционные механизмы закупок и последующей продажи зерна оказались нарушены: сказались такие факторы, как взаимные враждебность и недоверие между старыми, компетентными, организациями и специалистами, с одной стороны, и конкурирующими с ними, неопытными советскими продовольственными органами и чиновниками, с другой (50).

Второй главной причиной недовольства петроградских рабочих большевистской Советской властью и организации Собрания уполномоченных была массовая безработица, отчасти вызванная и значительно приумноженная неэффективной политикой демобилизации и эвакуации. Промышленный кризис в Петрограде начался задолго до Октябрьской революции и был вызван, в первую очередь, нехваткой топлива и сырья. Ситуация еще более усложнилась в конце 1917 г. — начале 1918 г., когда заводы, производящие военную продукцию, были эвакуированы на восток или вынуждены приспособиться под выпуск товаров мирного времени или вовсе закрыты.

По-своему способствовала углублению кризиса и ранняя экономическая политика Советской власти. До Октябрьской революции одним из главных лозунгов большевиков было введение «рабочего контроля» на производстве. Сразу после революции рабочие, естественно, принялись осуществлять его на практике. Попытки Совнаркома упорядочить процесс предоставления рабочим права голоса в управлении производством путем создания наблюдательных советов рабочего контроля оказались неудачными: советы были не способны удержать большевизированных рабочих, возглавляемых фабзавкомами, от вмешательства, по делу и без дела, в процесс заводского управления. В конце 1917 г. и в первые месяцы 1918 г. столкновения между рабочими и заводским руководством заставили Советское правительство национализировать ряд петроградских предприятий, чтобы предотвратить их закрытие недовольными собственниками (51). Кроме того, отказавшись в начале декабря от практики создания советов рабочего контроля, Совнарком основал Высший совет народного хозяйства (ВСНХ) в качестве единого центра управления экономикой. В последующие годы ВСНХ и общенациональная сеть местных советов народного хозяйства превратились в главные органы централизации управления промышленностью при Советском правительстве. Однако поначалу эти организационные зигзаги, производимые на фоне стихийного движения рабочего контроля, только добавили хаоса петроградской промышленности (52).

Достаточно привести несколько цифр, чтобы стали понятны масштабы этой социально- экономической катастрофы. За период с 1 января до начала апреля 1918 г. примерно 134 тыс. рабочих, или 46 % промышленной рабочей силы Петрограда, пополнили ряды безработных (53). По некоторым оценкам, 265 городских заводов и фабрик простаивали. Больше всего пострадали рабочие крупнейших металлургических и химических заводов, а также таких рабочих районов города, как «красный» Выборгский район, бывший в 1917 г. одной из главных опор большевиков и Советской власти в массах (54). По мере того как ситуация с продовольствием в городе продолжала обостряться, значительное число безработных рабочих бежало из Петрограда в деревню.

Возникновению Собрания уполномоченных способствовало также распространение убеждения, что такие институты, как профсоюзы, фабзавкомы и Советы — и, возможно, особенно районные Советы — не являлись больше представительными и демократическими органами рабочего класса, а, напротив, превратились в казенные бюрократические инстанции. Оснований для подобного вывода было предостаточно. К этому моменту практически все функции бывших подрайонных дум и управ оказались переданы или находились в процессе передачи районным Советам, которые, в результате, превратились в самопровозглашенных властителей своих территорий. Они ревностно охраняли свою независимость во всех вопросах местного управления не только «горизонтально», от посягательств местных большевистских комитетов, но и «вертикально», от вмешательства в работу их отделов «сверху», из соответствующих департаментов СК ПТК (55).

Однако заявить свое право на высшую районную власть было одно, а подобрать квалифицированные, надежные кадры, способные эффективно управляться с растущими обязанностями, — совсем другое. До Октябрьской революции весь штат районных Советов состоял из горстки бескорыстных добровольцев, легко набираемых из числа избранных депутатов. Этого было вполне достаточно, чтобы вести текущую работу и поддерживать связь с рабочими избирателями. Короткое время после Октября Советы могли рассчитывать, в случае необходимости, на привлечение дополнительных кадров из большевистских и левоэсеровских партийных комитетов. Однако в первые три месяца 1918 г. число большевистских и левоэсеровских деятелей в районных Советах заметно убавилось. Многие из них были переброшены на работу в другие районы страны. Продолжающаяся перекачка большевистских кадров из партийных структур в советские не могла компенсировать эти утраты. Действительно, кадровый состав районных партийных комитетов к тому времени уже настолько истощился количественно и качественно, что руководство комитетов часто само потом сожалело о своих назначениях и сетовало по поводу бюрократизации районных Советов (56). В то же время, преданные делу ветераны советской работы, еще остававшиеся в них, занимали подчас по две и более должностей, к чему они, в любом случае, не были готовы. В этих условиях значительная часть функций в районных Советах все чаще оказывалась в руках случайных, неподготовленных, а иногда и коррумпированных чиновников. Из-за повышенной занятости депутатов и постоянной текучки кадров пленарные заседания районных Советов созывались все реже и реже и плохо посещались. Даже по важным вопросам решения зачастую принимались случайным составом членов. Как и в случае с районными комитетами большевистской партии, связи между районными Советами и заводскими рабочими, имевшие решающее значение для успеха левых сил в 1917 г., оказались нарушены. Кто станет тратить время на митинги и агитацию среди избирателей, когда немцы на пороге?

Лихорадочно-поспешный переезд правительства в Москву после нескольких недель отрицания, что подобный шаг рассматривается в качестве возможного, явился еще одним стимулом к возникновению оппозиционного Собрания уполномоченных. На многих фабриках и заводах этот шаг верхушки советского руководства, совершенный ночью, тайком, вызвал негодование и даже панику. «[Рабочие] день 12 марта назвали кончиной революции», — заявил на первом заседании Собрания уполномоченных 13 марта представитель паровозных мастерских Николаевской железной дороги (57). «В прошлом году кричали “долой Николая”, теперь кричат “долой большевиков”», — поведал представитель машиностроительного завода «Старый Лесснер». Представитель завода Речкина добавил, что рабочие «затерты», им кажется, что все гибнет. А рабочие Ижорского завода, по свидетельству их представителя, выступившего на следующем заседании Собрания уполномоченных 15 марта, были настолько возмущены отъездом правительства, что предлагали даже взорвать поезда (58).

Говоря о происхождении Собрания уполномоченных, некоторые исследователи видят его истоки в дискуссиях, имевших место в правых кругах меньшевистской партии в середине января 1918 г., после роспуска Учредительного собрания (59). Юрий Денике конкретно указывает на своего коллегу-меньшевика Бориса Богданова, участника этих дискуссий, как на главного инициатора этого движения (60). Сам