пришлось копать до самого дна. Обхватив гладкие бока, вытянула шар на свет божий, подула, потерла о рубашку, стирая пыль и рассыпавшийся в ящике припой. Почти ткнувшись носом в гладкую поверхность, отыскала неприметную выемку ключа и прижала большой палец. Шар тихонько загудел, от нагретого пальцем места потянулись световые полосы, матово расплываясь по стальной поверхности. Я отодвинула просыпающуюся игрушку подальше от себя, удерживая на открытой ладони. Щелчок и посередине шара побежала ровная трещина, деля его на две сферы, верхняя повернулась, приподнялась и из образовавшейся щели начали выдвигаться три пары толстых прутьев.

– Я вверх ногами! – сообщил трескучий голос. – Док, мне неудобно! Я вверх ногами! Переверни меня! Переверни меня! Я упаду! Я вверх ногами! У меня кружится голова!

– У тебя не может кружиться голова, – улыбнувшись, сообщила я, торопливо перекатывая шар на ладони.

– Так лучше. Иго так любит. Иго так нравится, – забубнил робот, завершая развертывание ног.

Выехав сантиметров на тридцать, прутья переломились, превращаясь в суставчатые паучьи лапы, распавшиеся на концах на четыре гибких пальца с присосками. При необходимости присоски втягивались в пальчики, превращая их в цепкие хваты. Паукообразное создание задрыгало лапами, нащупывая твердую поверхность, и я опустила робота на пол. Шар неуверенно покачался на лапах, будто новорожденный телок учащийся стоять.

– Как там за бортом? – повел Иго светскую беседу, с забавным цокотом вышагивая по полу.

– За бортом темно и холодно, – охотно сообщила я, наблюдая, как паук, ткнувшись в стену, принялся взбираться по гладкой поверхности.

– За бортом космос, – важно сообщил Иго давно известную мне вещь. – Иго просканировал.

– Да, Иго умный, – подтвердила я. Творение Зака мигнуло цепочкой разноцветных огоньков, выражая удовольствие от комплемента.

Добравшись до потолка, робот завис на несколько минут вверх ногами, по бокам пробегали тревожные красные огоньки. Я не мешала – Иго сканировал станцию.

– Я обнаружил Создателя! – в отчете робота слышалась растерянность, – Его физические параметры говорят мне, что ему грустно. Его надо спасать!

– Ничего страшного, – поспешила я успокоить робота. – Создатель находится в изолированной комнате, откуда не может выйти.

– Создателя хотят отключить? – встревожился Иго.

– Нет, его заперли в шкафу, это неопасно, все в порядке. Поверь мне.

– Я верю, док, – смирился робот. Еще не хватало, чтоб он поперся вызволять мальчишку! Хотя, это было бы забавно и немного встряхнуло бы устоявшийся порядок вещей.

Иго мигнул диодами, побарабанил пальчиками по потолку и засеменил в мою сторону, остановился прямиком над головой, выщелкнул из брюшка вакуумную присоску и скользнул вниз, разматывая тонкий тросик. Шар завис на уровне моего лица и тихо сообщил, подмигивая лампочками.

– Док, за нами ведется визуальное наблюдение, – громкость Иго уменьшилась, обозначая шепот.

– Ты имеешь в виду того молодого человека, чей любопытный нос высовывается из-за двери? – доверительно поинтересовалась я, не поворачивая головы в означенную сторону.

– Да, его, – согласился робот. – Он шпион?

Между ножек открылись порта и оттуда высунулись пушечные стволы. Вооружение робота стреляло хрупкими шариками, накачанными краской и из-за слабой поражающей силы особого урона нанести не могло, но испортить одежду, а порой и оставить небольшие синяки, это запросто!

– Принять упреждающие меры?

– Иго! Что за кровожадность, нет, конечно.

– Как скажешь, док, – пушки втянулись внутрь.

Зак в свое время здорово потрудился над программами, вложенными в игрушку, позволив роботу воспроизводить эмоции и сейчас, могу поклясться – будь у Иго плечи, он непременно пожал бы ими!

Еле слышно загудел спрятанный под кожухом моторчик, и Иго медленно пополз к потолку, сматывая тросик.

– Александр Дмитриевич, может, войдете? – по-прежнему не оборачиваясь, позвала я ребенка, – А то как-то нехорошо у порога топтаться и подглядывать.

Скрипнули давно не смазанные завесы, мальчишка бочком просочился в комнату, с удивленным восторгом рассматривая безобразничающего под потолком Иго. Паукообразный доехал до верха и принялся довольно фальшиво напевая, притопывать и качаться, как пьяный вусмерть матрос у стойки бара.

Сашка задрал голову и, забыв о своей суровости, зачарованно следил за передвижениями игрушки. А потом из него, как горох из порванного пакета, посыпались вопросы – а что; а как; а почему; а не упадет; а можно я потрогаю?! Вот так вот, мужчина, стоит вам только показать новую игрушку и вас можно брать голыми руками, что я с успехом и сделала.

Иго спустился в мою подставленную ладонь и милостиво позволил потыкать себя пальцами, но когда мальчишка попытался в исследовательском рвении подковырнуть полусферу, ущипнул того за палец.

– Нельзя! – проскрипел робот, грозя маленькому мужчине сразу тремя пальцами.

– Он щипается! – пожаловался человечек, выбрав меня, как единственного защитника и, взобравшись на колени, продемонстрировал обиженную конечность.

– Конечно, щипается, – подтвердила я, – а ты хотел его поломать.

– Я не хотер его ромать! Я хотер посмотлеть чего там внутли!

– А если я захочу посмотреть чего там у тебя внутри? – грозно вопросила я и защекотала мальчишку.

– Нерзя! – рассмеялся он, ужом выкручиваясь из моих рук. – Ты посмотлишь, а я помлу!

– Вот и он помрет, если ты его посмотришь, так что давай договоримся, что никто никого смотреть не будет, хорошо?

– Радно! А папа мне свой пистарет давар смотлеть, я его даже лазбилар!

– Ух, ты! – восхитилась я, с трудом продравшись сквозь путаницу «л» и «р» и подумав про себя, что этому папе надо бы ухи открутить за такое, боевое оружие не предназначено для детских игр.

– Ага! – степенно кивнул малыш, раздуваясь от важности.

Возмущенный Иго, убежавший в другой конец комнаты, осторожно высунулся из-за дверцы шкафа, и тут же спрятался в укрытие, чем развеселил Сашку. Некоторое время они играли в глупую игру «ку-ку», а потом Иго выбрался из шкафа и, смешно засеменив лапками, выскочил вон из комнаты. Ребенок тут же оказался на ногах и помчался следом, мне пришлось догонять, и началась сущая свалка. Каюта наполнилась цокотом, топотом и смехом. Иго убегал от мальчишки, а я догоняла обоих, следя, чтоб малыш не расшибся на крутом повороте.

В самый разгар веселья раздался оглушительный звонок видеофона. Судя по звуку, звонили уже давно, но мы услышали аппарат, когда громкость сравнялась с легендарной трубой, по свидетельствам очевидцев разрушившей стены города.

– Аня, фто это? – запыхавшийся Сашка застыл на одной ноге, забыв опустить вторую.

– Ничего, звонят мне, – успокоила я ребенка и, погрозив Иго, потребовала, – а теперь тихо, мне поговорить надо, шагайте в комнату.

Дождавшись, когда за озорниками закроется дверь, уселась за видеофон и ткнула на кнопку приема.

– Аня, это невыносимо! – с ходу заявила появившаяся на экране Низа, – Ну поговори хоть ты с ним!

– Что случилось? – удивленно вздернула я брови.

– Срочно нужно пристроить брата к лекарю, а твой костоправ не берет! – она намерено выделила слово «твой» предлагая разделить ответственность.

– И чем мотивирует?

– Не сезон. Как может быть не сезон?! Я ему и так и эдак объясняла, а он нет и все! Уперся рогом черт бородатый и ни в какую! Ань, я знаю, ты с ним никогда не работаешь напрямую, но сейчас-то обстоятельства изменились, поговори с ним, может он хоть тебя послушает?

Вселенская тоска, сквозящая в шоколадных глазах, могла и мертвого разжалобить, чего уж говорить обо