Глава 73
Билли наблюдал последнюю в истории мессу кракенистов, сидя в конце зала, видел слезы, слышал благословения. Дейн неуверенно, но усердно вторил литургиям, в которых долгое время не принимал участия. Паства, лишенная пастыря, управлялась с собой самостоятельно. Билли ерзал на скамье и ощупывал фазер у себя в кармане.
Паства пропела гимны торпедообразным, многоруким богам. Наконец Дейн сказал:
— Что ж, пора приступать.
Некоторые из добровольцев пытались улыбаться, выстраиваясь в очередь. Один за другим они клали свои руки в определенное место на челюсти кракена. Специально отобранные люди, орудуя огромными челюстями, как шарниром, очень осторожно разрезали им кожу. Пару раз раны оказывались тяжелее, чем предполагалось, заставляя верующих кричать. Но большинство укусов были точны — рассекалась лишь кожа, и крови проливалось немного.
Билли ожидал более драматичного зрелища. Укушенные выглядели неуклюжими и крупными и, казалось, полностью заполняли пещерообразный зал. Они обнимались и пожимали друг другу окровавленные руки. Дейн последним вложил свою руку между челюстями, и его единоверцы сомкнули их. Билли никак на это не отреагировал.
План был прост до идиотизма. Кракенисты не располагали ни временем, ни ресурсами, ни опытом для чего-нибудь более изощренного. У них имелось одно, и только одно преимущество: Гризамент не знал, что им известно его местонахождение и что они приближаются. Перевес их заключался только во внезапности: раз-два, сбить с толку и атаковать по-настоящему. Каждый, подумав больше одной секунды, поймет, что первый выпад есть не что иное, как ложный маневр. И они не собирались предоставлять противнику эту секунду.
У них было несколько пистолетов, мечи, нашпигованные магией предметы различной конструкции. Они не знали, чем Гризамент был в настоящее время: надписями на бумаге, жидкими чернилами? Один раз он уже избежал смерти. Огонь может иссушить его, но сам пигмент останется. Тогда — отбеливатель. Этого он, казалось, боялся. Кракенисты запаслись бутылками. Главным их оружием были бытовые моющие средства. У некоторых на поясе висели подобия громоздких пистолетов — садовые опрыскиватели, заполненные отбеливателем.
— Что ж, пошли, — сказал наконец Билли Дейну и провел его к машине.
Теперь за рулем сидел он сам и даже не нуждался в указаниях, ведя машину как человек, который знает, что делает. Билли смотрел в окно и не оглядывался на Дейна: ему не хотелось наблюдать никаких изменений в своем товарище. Он всматривался в темные улицы, по которым они проезжали, надеясь, что ангел памяти придет на помощь, — но под качающимися голыми деревьями, под навесами лондонских зданий не было видно фигуры из стекла и костей, бутыль с водруженным на нее черепом не катилась среди редкой ночной толпы. Только бегущие люди да маленькие костры.
— Господи, — вырвалось у Билли. Как ему хотелось, чтобы впереди них мчался Вати, переносясь из одной фигуры в другую, чтобы он вернулся в куклу на приборной доске автомобиля!
Он остановился рядом с забором фабрики, которую Дейн показал на карте, у металлических ворот, черных от ржавчины. Другие участники нападения припарковались поблизости, в намеренно случайном порядке, и побрели на исходные позиции. Билли приложил палец к губам и предостерегающе посмотрел на Дейна. Слышались сирены, но не в таком количестве, как обычно бывает при пожаре или преступлении. Лондонским родителям в эту ночь стоит оставить детей дома, лживо нашептывая им, что все будет хорошо.
— Как ты думаешь, где сейчас самые верные сторонники Тату? — спросил Дейн. — Рукоголовые и эти, люди из мастерских?
Он сильно вспотел. Глаза у него расширились.
— Сражаются, — ответил Билли.
Они вышли в странно теплую ночь. Некоторые из лондонмантов попроворнее последовали за ними. Военная партия Саиры. Скрытые из виду, они поднялись на полуразрушенную стену и боком пошли вдоль строения, наблюдая за фабрикой, будто это могло чем-то помочь.
За стеной был двор, где брошенные автомобили царствовали над сорняками. Фабрику окружало запустение. Ни малейшего движения, которое привлекало бы взгляд. Пожалуй, одно из больших окон с видом в никуда выглядело чуть менее темным, чем остальные. Полуразрушенная стена вела, как спинной хребет, к самому зданию: не было надобности спускаться на землю. Билли обернулся и показал кое-кому из бойцов, куда идти.
Даже будь Вати с ними, он не смог бы добыть никаких сведений: глиняные фигурки на крыше, как заметил Билли, были разгромлены. Сообщники Гризамента ослепили свое здание. Билли вынул из кармана фигурку Кирка, поднял ее — он проделывал это много раз с тех пор, как ушебти исторг свой страшный вероломный зов, — и прошептал: «Вати». Снова ничего.
Билли показал пальцем в сторону здания. Дейн глянул через оптический прицел винтовки, взятой из арсенала церкви, на крошечную точку, двигавшуюся на крыше. Человек положил руки на перила и подался в его сторону.
— Он нас заметил, — сказал Билли.
— Он пока не уверен, — прошептал Дейн.
Винтовка дернулась. Человек упал — беззвучно.
— Вот это да, — прокомментировал Билли.
— Вот дерьмо, — выругался Дейн, дрожа всем телом.
— Теперь у нас мало времени.
Укушенные кракеном бойцы выходили из автомобилей, двигаясь со странной неуклюжестью. Когда они подошли ближе, появились их союзники, выполнявшие отвлекающий маневр.
Атакующие лондонманты появились, как и предполагалось, с максимальной театральностью: армия каменной кладки. Те немногие из оставшихся, что умели пробуждать защитные силы города, сделали все, что могли: разослали алхимические оповещения — волны патогенной тревоги, стимулировали иммунную реакцию на заводских территориях. Рождаясь из кирпичных стен, возникая из глухих заросших закоулков, выползая из разбитых автомобилей, лондонские лейкоциты пошли в атаку.
Один из них был блуждающим строением; другой — марионеткой из мусора; третий — окном в другую часть города, отверстием с очертаниями монстра. Они двигались через городскую материю, ничтожно маленькие и/или огромные. Звуки их шагов состояли из собачьего лая и визга автомобильных тормозов. Один запрокинул то, что заменяло ему голову, и издавал воинственные кличи, напоминавшие рев автобусного двигателя.
Он распахнул двери в стене. Самые смелые лондонманты вбежали внутрь и подняли свое оружие или стрекала, которыми подгоняли лейкоцитов. За окнами фабрики началось движение.
Из боковых дверей и из-за мусорных баков возникли фермеры-оружейники, бормоча молитвы плодородию и одновременно стреляя. Из окна выпрыгнуло существо с собачьими очертаниями, составленное из разорванных бумаг. Несколько секунд Билли думал, что его выдувают монстропасы, но рядом не было ни одного из них. Каждый клочок бумаги, из которых состояло существо, был запятнан чернилами.
— Боже, — выдохнул Билли. — Это он, Дейн. На всех на них.
На каждом клочке бумаги имелось достаточно чернил Гризамента, чтобы он мог двигаться магическим способом. Он стал теперь расточительным и нетерпеливым, находясь на грани желанного апофеоза. Чернильно-бумажный волк прыгнул на кричащих лондонмантов и стал разгрызать их бумажными зубами, точно кость.
— О господи, — сказал Билли. — Пора двигаться.
Он нацелил фазер и пополз. В стене под ним участок раскрошенной кирпичной кладки изменился, просел и превратился в древнюю дверь с давно сломанным замком, так что ее можно было распахнуть. Саира вошла и, закусив губу, стала в стороне, а за ней вошли укушенные кракеном. Билли увидел верующих, отмеченных спрутом-богом.
