Я проснулся оттого, что кто-то смотрел на меня. Так просыпаются от удара — резко, с шипением сквозь стиснутые зубы. Пистолет лежал в кармане куртки. Достать — вопрос пары секунд. Я схватил его не задумываясь, на автомате.

Знаю, это не слишком хорошая привычка — чуть что, за него хвататься. Но она пару раз мне жизнь спасала, так что пускай будет.

Только стрелять оказалось не в кого.

В кресле напротив сидела Марго. Она подобрала ноги под себя, как будто ей было холодно, хотя батареи жарили на полную. Перед Новым годом их всегда почему-то раскочегаривают так, что с закрытыми окнами спать становится невозможно. Ну как будто ребята в ЖЭКе думают, что на праздники обязательно похолодает.

На ней была моя старая клетчатая рубашка из байки. Я был уверен, что выбросил ее пару лет назад, потому что все пуговицы отлетели. Но вот, поди ж ты, на месте. Из-под рубашки трогательно торчали голые коленки. Ноги Марго покрывали синяки, но не свежие. Желтовато-бурые, может быть, недельной давности.

— Привет, — сказала она. — Я тебя разбудила?

— Да ерунда, — отмахнулся я. — Все равно вставать пора.

За окном совсем светло было. Не знаю, сколько я проспал.

Может, сутки или даже больше. Я всегда долго сплю после того, как попадаю в переделку, как будто нервная система в перезагрузку уходит. Подушка была перемазана кровью, но хотя бы не залита ею. Одеяло превратилось во влажную, воняющую потом шерстяную тряпку. Интересно, какого черта я вчера не добрался до кровати? Там хотя бы постелено было.

Не то чтобы я так уж нуждался в комфорте, но ведь теперь придется диван чистить. А пятна крови довольно плохо выводятся.

Почти ничего не болело, но жрать хотелось неимоверно. И еще больше — отлить. Вот об этом я и думал. И еще о том, во что бы мне такое завернуться, чтобы голой задницей перед девушкой не светить. В общем, не совсем о том, о чем следовало бы подумать. Кажется, я уже говорил, что в присутствии Марго начинаю тупить? Не знаю, с чем это связано, но так всегда было. Я даже пару раз сессию из-за этого заваливал.

— Слушай, я… — Она замялась, огляделась.

Я тоже — и очень зря, потому что мне тут же захотелось свалить отсюда. Когда у тебя дома вдруг оказывается девушка, о которой ты в принципе только мечтать мог, следует быть внимательным к мелочам.

В том смысле, что помойку в квартире ей лучше не показывать.

А у меня возле дивана стояла пара пустых бутылок и носки по всей комнате расползлись. Не то чтобы сильно грязные. К полу, во всяком случае, не прилипали. На стуле валялась куртка, на столе — пара оберток от гамбургеров. Кружки с недопитым кофе, распатроненный блистер кетанова, штук пять разноцветных пластиковых карт, пузырек борной кислоты, грязная чайная ложка… Нет, две чайные ложки, одна — в кофейных разводах, вторая — с налипшим луком из растворимого супа. Две отвертки, нож, жидкость для протирки монитора и пустые «трубочки» из-под порционного сахара.

Блин.

— Не хотела тебя беспокоить, но можно мне в ванну? — спросила Марго.

И лицо у нее при этом такое было, словно она ждала, что я скажу «нет, обойдешься». Или даже «еще чего!» Если честно, это жутко неприятно, когда девушка вот так на тебя смотрит.

То есть, понятное дело, у нее были причины. Выученное поведение — не сахар и в воде не растворяется. Но я не был тем парнем, который вбил в нее эту манеру. Понимаете, она как будто извинялась за то, что ей нужно в ванну.

Может, я и монстр. Но точно не такой, как Ник.

— Эй, ты меня ни с кем не путаешь? — Я поднялся и сел, судорожно натянув на себя сползающее одеяло. — Конечно, можно. Только с чистыми полотенцами у меня, кажется, голяк. Посмотри в шкафу на верхней полке. Футболку дать?

— Не, не надо, — торопливо отказалась Марго. — Твоя подруга сказала, что тебе нельзя вставать. Я все сама сделаю.

Подруга? Звучит обнадеживающе. Намного лучше, чем «жена» или «твоя девушка». С Анны-Люсии сталось бы что-нибудь такое ляпнуть.

— Давно тебя Люс сюда притащила? — спросил я.

— Не знаю. — Марго жалко улыбнулась. — Было темно. Ты спал. Мне так кажется. Но на самом деле мне нельзя доверять. Я не очень хорошо отличаю реальность от собственных фантазий.

Это прозвучало так, как будто ей эту ерунду кто-то вбил в голову. И я догадывался, кто именно. Может, я и не самый сильный некромант в городе. Может, я вообще не очень крутой парень и стреляю хуже, чем Макс. Но, ей-богу, поймаю Ника — морду разобью. Не потому, что я весь из себя такой Ланселот.

Просто он это заслужил.

— Она сказала, я могу пока у тебя остаться, — продолжила она, уставившись в пол. — Правда, можно? Пока все не успокоится. Я бы тебя не напрягала, но мне больше некуда идти. Папернов не разрешал мне заводить подруг.

— Это тот парень, с которым ты жила? — уточнил я.

— Мой муж, — поправила она. — Он очень хорошо ко мне относится, но… Ты понимаешь, он очень вспыльчивый.

Он? Хорошо относится? Это она вот про эти синяки говорит и спину располосованную? Ну да, забыл. Вербена и ландыши, черт бы их побрал. И мертвая кровь.

— Ты не должна к нему возвращаться, — сказал я. — Он тебя убьет.

— Знаю. — Марго кивнула. — Я никогда не была хорошей женой, и Папернов все равно любил меня. Но того, что я сбежала он мне не простит. Он предупреждал, что убьет меня, если я попробую. Он не может без меня.

— Да уж, — пробормотал я.

— Твоя подруга сказала, что сможет меня защитить, но она не знает его.

— Когда она так говорит, ей стоит поверить.

— Я не хочу, чтобы ты пострадал. — Она встала, открыла шкаф. Моя рубашка скользила по ее спине так, что было понятно — царапины у Марго зажили.

Люс — не большая мастерица лечить. У нее гораздо лучше получается разнести что-нибудь. Был только один способ так быстро привести Марго в порядок. И я знал, что это за способ.

Кажется, у нас с Люс наклевывается тема для серьезного разговора.

— Не думаю, что мне стоит бояться твоего мужа.

В самом деле, особенно сейчас, когда он — не сомневаюсь в этом — жутко на меня зол. Но только теперь я на него охотиться буду.

— Он все равно найдет меня. — Марго вытащила синее махровое полотенце. Надо же, еще остались чистые. Приятно. — Всегда находит. Любовь помогает ему меня выследить.

— Знаешь, ты мне можешь не верить, но это не любовь, — сказал я, чувствуя себя идиотом. Ей бессмысленно было сейчас это объяснять. — Он тебя не любит. Он тобой пользуется.

Банальщина жуткая. Ей это, наверное, тыщу раз говорили — мама, соседки какие-нибудь или тетка, которая работала в ближайшей аптеке. Те люди, которые были предназначены для таких разговоров лучше, чем я. Понимаете, в Москве им очень легко почувствовать себя невидимкой: ведь на самом деле никому не интересно, как у тебя дела. Вот только невидимости не существует. Это миф.

Здесь даже совершенно посторонний человек в любой момент готов вывалить на тебя кучу штампов, чтобы ощутить — он умнее, успешнее и хорошо устроился. Просто потому, что его жена послушна и умеет готовить, а ты свою выдрессировать не смог. Или потому, что он хорошо зарабатывает, а для тебя двести рублей за чашку кофе — слишком дорого. Или потому, что ее муж боится пикнуть, а твой тебе синяк под глазом поставил.

В этом городе тебе не раз ткнут пальцем в то, что ты облажался. Иногда это не так плохо, как кажется. Может, в других местах точно так же, просто я там не жил.