Иль на склонах Гималаев,В честь империи трудясь,Подкупал он, вдрызг излаяв,Человеческую мразь?Или в тюрьмах отдаленныхСей бродячий господинВзвесить головы казненныхТоропился из Афин?Где он, злобен и порочен,Для империи возрос?Червь сокрытых червоточин,Из каких земель приполз?Вот вошел он, парень бравый,Самый шумный из гуляк,Взял рукою сухощавойЧарку — виски иль коньяк?И узнали мы мгновенно,Не забытый ни на миг,Тень отбросивший на стену,Низколобый страшный лик.Галуном сверкая флотским,Шли такие же, как он,По барханам красноводскимНа отмеченный кордон.И под грохот барабанаУже не он ли, наш сосед,Прямо в сердце ШаумянаРазрядил свой пистолет?Сколько ж раз он жаркой кровьюШаумяновых друзейОрошал, не дрогнув бровью,Прах чужих ему полей?Нет уж, сами, сударь, пейте,Пейте ночи напролет!Пусть за все услуги этиМистер Бевин вам нальет!Повернуть на эти спичиНе хотим мы головы.Только взглянем на обличье —Знаем, сударь, враг-то — вы!Перевод Н. Заболоцкого
5
ЖИВОПИСЬ НА ПАНЕЛИ
Не клянчил он. Не нищенствовал горько.Глаза потупил и окаменел.И видел ноги, только ноги, толькоИх вереницу разглядеть сумел.Счет потерял он — жирным и поджарым,Мясистым, стройным, маленьким, большим.Прошелестели все по тротуарам,Спешили вдаль, сменяясь перед ним.Все мимо шли, все перед ним чернели,Ни на кого не поднимал он глаз,И только фартинг на сырой панели,Катясь к нему, позванивал не раз.Убогий грош, кружок медно-зеленый…И неказистый заработок свой,Приниженный, молчащий, обозленный,Брал живописец с мокрой мостовой.Да, он таков. Набором разноцветныхСвоих мелков выводит он подрядЗигзаги туч вечерних и рассветных,Лазурь озер, багрянец горных гряд;
