Сияет человечества рассвет.Он сделал всё, что мог, — брюзжал, ругал, порочилДразнил, и грыз, и ублажал, и ныл,И ласково прельщал, и яростно пророчил,И челюсти свернул, и руки кровянил,—Ничто не помогло: ни свара, ни разлад,Ни хитрость сыщика, ни месса Ватикана.Идет история! Колеса великана,Хоть лезь под них, не вертятся назад!Ну что ж! Витийствуй, лжец! Выбалтывайся в спиче!Высматривай из-под опухших век,Впивайся, лживый, подлый человек,В глаза чужие, в чуждые обличья!Так точно, как недавно ты глядел,Завистливо, упрямо и пристрастно,В глаза бойцов и в красоту их дел.Продать их жизнь ты, кажется, хотел,И продал бы, да сделка не подвластна.Ты наклоняешься, не хочешь повстречатьВзгляд человеческий хотя бы на мгновенье.Невыразимую скрываешь ты печать,Знак слепоты, тревоги, омертвенья,Зловещее последнее клеймо,Что время на тебя кладет само!Перевод П. Антокольского
4
СТРАНСТВУЮЩИЙ ДЖЕНТЛЬМЕН
Он вошел — довольный, шумный,Самый бравый из гуляк.«Мой девиз: цеди, не думай!Чарку! Виски иль коньяк?»Звучным тостом, громким спичемЗвон бокалов заглушен.И, сияя всем обличьем,Осушает чарку он.Выпил, крякнул, не уходит.«Вы не пьете? Я — один?» —И гостей, привстав, обводитНаглым взглядом господин.Что ж, солдат осилит фляжкуБез жеманства и гримас.Весь душой он нараспашку,Всем готов служить для вас!Пить — так пьет, дружить — так дружит.Говорит, коль не охрип,Только взгляд уликой служит:«Вот я, киплинговский тип!»Жесткий усик над губоюРыжим ежиком торчит,Око пулею стальноюСобутыльника сверлит.Рот коньячным дышит жаром,Щеки движутся едва,И не лондонским загаромВся покрыта голова.Из каких он стран явилсяВ город стали и угля?Где, в которой он кормился,Разоренная земля?Может быть, в малайских дебряхДжентльмен бродячий сейВытирал платком на гетрахКровь расстрелянных детей?
