Когда в результате успехов развития торгового оборота и функционирования денег вырабатывается такое хозяйственное состояние, при котором товары какого угодно рода обмениваются друг на друга и пределы образования цен под влиянием оживленной конкуренции все более и более сужаются, тогда, понятно, цены всех товаров в данном месте и в данное время оказываются в известном отношении друг к другу, и сообразно с этим отношением товары могут обмениваться по усмотрению друг на друга.

Предположим, что образование цен нижеуказанных товаров (причем всегда предполагается определенное качество) происходит на данном рынке и в данный момент времени следующим образом.

Действительные ценыСредние ценыЗа центнерСахар. . . . . . . . .24-26талеров25талеровХлопчатая бумага. . . .29–31>>30>>Пшеничная мука. . . . 5 1/2 — 6 1/2>>6>>

Если мы примем среднюю цену товара за ту, по которой его можно как купить, так и продать, то в нашем примере 4 центнера сахара представят эквивалент 3 1/2 центнера хлопчатой бумаги, а последнее количество — эквивалент 16 1/2 центнера пшеничной муки, или 100 талеров, и наоборот. Нам достаточно теперь только назвать в таком смысле понимаемый эквивалент товара или одного из многих его эквивалентов его меновой ценностью, а сумму денег, за которую его можно как купить, так и продать, — его меновой ценностью по преимуществу, и мы придем к господствующему в нашей науке воззрению на меновую ценность в общем, и на деньги как «мерило» меновой ценности в частности.

«В стране с оживленным торговым оборотом, — пишет Тюрго, — каждый род блага получает известную цену по отношению ко всякому другому роду блага, так что определенное количество одного вида представится нам как эквивалент определенного количества всякого другого вида благ. Чтобы выразить специально при таких условиях меновую ценность блага, очевидно, достаточно назвать количество другого известного товара, составляющее эквивалент первого. Отсюда, однако, легко видеть также, что все виды благ, служащие объектами оборота, измеряются, так сказать, взаимно и каждый может служить масштабом для всех остальных». В таком же смысле высказываются почти все другие экономисты, приходя подобно Тюрго в его знаменитом исследовании об происхождении и распределении народного богатства [Sur la form. et distrib. des richesses. P. 25, ed. Daire. Cp. Roscher. System. I. 1868, § 116; Knies. Tubing. Ztsch., 1858. S. 262] к выводу, что среди всех возможных масштабов меновой ценности деньги — самый целесообразный, а потому и самый общий. Единственный недостаток этого масштаба заключается, по их мнению, в том, что сама ценность денег не постоянна, а колеблется [см. об этом в особенности Helferich. Von den periodischen Schwankungen im Werthe der edlen Metalle, 1843] и потому они представляют прочное мерило меновой ценности для каждого данного момента времени, но не для различных периодов.

Но в учении о цене мы показали, что нигде в хозяйстве людей нельзя найти эквивалентов благ в объективном смысле слова и поэтому вся вышеизложенная теория, по которой деньги представляются как масштаб меновой ценности благ, совершенно падает, потому что в основании ее лежит фикция, ошибка.

Когда на рынке шерсти центнер ее определенного качества продается в одном случае за 103 флорина, то нередко на том же рынке совершаются сделки и по высшей или низшей цене, например по 104, 103 1/2 или по 102, 102 1/2 флорина; между тем, как находящиеся еще на рынке покупатели заявляют, что они готовы «принять» по 101 флорину, продавцы в то же время хотят «отдать» по 105 флоринов. Какова в таком случае меновая ценность центнера шерсти или, наоборот, какое количество шерсти составляет, например, меновую ценность 100 флоринов? Очевидно, можно только сказать, что на этом рынке в этот момент можно купить или продать центнер шерсти по цене в пределах от 101 до 105 флоринов, но нигде нельзя найти, нигде нет определенного количества шерсти и определенной суммы денег, взаимно обменивающихся друг на друга, т. е. эквивалентов в объективном смысле слова, а потому нельзя говорить и о мере этих эквивалентов (меновой ценности).

Конечно, практика жизни вызвала ввиду некоторых хозяйственных целей потребность в оценках приблизительной точности, и особенно в денежных оценках, и во всех случаях, где дело идет только о такой приблизительной правильности соображений, в основу соответствующих оценок с полным правом кладут средние цены, потому что они в общем лучше всего удовлетворяют этой цели. Но ясно, что этот метод оценки благ должен оказаться совершенно недостаточным даже для практической жизни, и даже больше — прямо ведущим к ошибкам во всех случаях, когда требуется большая степень точности. Всюду, где идет вопрос о точной оценке, нужно скорее различать, смотря по намерению лица, производящего последнюю, три случая. Намерение его может быть направлено на то:

1) чтобы определить цену, по которой можно будет продать известные блага на рынке;

2) чтобы определить цену, по которой можно будет купить на рынке блага известного рода и качества;

3) чтобы определить количество товара, скажем денег, которое представит для известного субъекта эквивалент какого-нибудь блага, вернее конкретного количества его.

Решение двух первых задач вытекает из сказанного нами раньше. Образование цен происходит между двумя крайними пределами, из которых низший можно назвать ценой спроса (цена, по которой на рынке хотят купить товар), а высший — ценой предложения (цена, по которой на рынке предлагают товар к продаже). Первая цена составит основание для решения первой задачи, вторая — для решения второй. Труднее ответить на третий вопрос, потому что здесь следует принять во внимание особое положение, занимаемое в хозяйстве соответствующего субъекта благом или конкретным количеством блага, эквивалент которого (в субъективном смысле слова) требуется определить, а также и то, представляет ли благо для хозяйствующего индивида большее значение по своей потребительной или меновой ценности; когда же нам даны определенные количества благ, то приходится разрешить оба эти вопроса еще и по отношению к конкретным частям всего количества благ.

А обладает благами а, b, с, представляющими для него большую потребительную ценность, и благами d, e, f, имеющими для него большую меновую ценность. Сумма денег, которую он, по своим расчетам, мог бы выручить за первые блага, не будет ни в коем случае для него эквивалентом их, потому что потребительная ценность этих благ является для него более высокой, экономической. Скорее эквивалентом их будет для него такая сумма, за которую можно будет купить такие же блага или по крайней мере блага, представляющие для него ту же потребительную ценность. Что касается, наоборот, благ d, e, f, то они — товары, т. e. вообще предназначены для обмена, и обыкновенно для обмена именно на деньги, и цена, которую предполагают выручить, представляет по большей части эквивалент этих благ для хозяйствующего субъекта А. Поэтому правильное определение эквивалента блага можно произвести не иначе, как приняв во внимание владельца и хозяйственное положение блага по отношению к владельцу, а определение эквивалента комплекса благ или имущественного состояния необходимо предполагает отдельно решение вопроса об эквиваленте потребительских благ и отдельно об эквиваленте товаров [это различие, на которое до сих пор еще не обращают достаточного внимания в нашей науке, с давних пор стало предметом обстоятельных исследований юристов, так как для них этот вопрос имеет практическое значение всюду, где дело идет о требовании вознаграждения за вред, а также в некоторых других случаях (при всех субсидиарных платежах). Возьмем, например, такой случай: у ученого неправомерно отняли его библиотеку. «Покупная» цена ее далеко не вознаградила бы его за его потерю, и наоборот, для наследника этого ученого, для которого меновая ценность библиотеки имеет большее значение, эта цена была бы истинным эквивалентом].

Если после всего сказанного мы должны признать несостоятельной как теорию меновой ценности вообще, так и, будучи строго последовательны, теорию денег как масштаба меновой ценности в частности, то все же исследование природы и функции денег показывает нам, что различные оценки, о которых мы только что говорили (их следует отличать от измерения меновой