им не нужно было больше летать – не было от кого убегать– и, таким образом, они потеряли свои крылья. Как Галапагосы и Гавайи, эти острова – недавние вулканические образования, ни одному из них не больше семи миллионов лет. Молекулярные данные свидетельствуют, что дронт и дронт-отшельник, вероятно, прибыли на Маскаренские острова с востока, не из Африки или Мадагаскара, как мы, возможно, могли предположить. Возможно, дронт-отшельник по большей части дивергировал прежде, чем, наконец, достиг Родригеса, сохранив достаточную силу крыльев, чтобы добраться туда из Маврикия.

Зачем было лишаться крыльев? Им потребовалось много времени, чтобы развиться, почему бы не оставить их на случай, если однажды они могли бы оказаться снова полезными? Увы (для дронта), эволюция так не думала. Эволюция не думает вообще, и конечно, не наперед. Если бы это было так, додо сохранил бы свои крылья, и у португальских и голландских моряков не было бы беззащитных мишеней для их вандализма.

Покойный Дуглас Адамс был растроган грустным случаем дронта. В одном из эпизодов «Доктора Кто», написанного им в 1970-ых, комната старого профессора Хронотиса в Кембридже служит машиной времени, но он использует ее только с одной целью – удовлетворения своего тайного порока: он одержимо и многократно посещает Маврикий семнадцатого века, чтобы оплакивать дронта. Из-за забастовки на Би- би-си этот эпизод «Доктора Кто» никогда не транслировался, и Дуглас Адамс позже переработал навязчивый мотив дронта в своем новом «Детективном агентстве Дирка Джентли». Назовите меня сентиментальным, но я должен сделать на мгновение паузу – из-за Дугласа, из-за профессора Хронотиса и из-за того, кого он оплакивал.

У эволюции или ее приводного двигателя, естественного отбора, отсутствует всякое предвидение. В любом поколении особи любого вида, лучше всего приспособленные для выживания и воспроизводства, вносят в следующее поколение больше, чем их средняя доля генов. Последствием, действительно слепым, является наиболее точное приближение к предвидению, которое допускает природа. Крылья могли бы быть полезными миллион лет, начиная с того времени, когда прибыли моряки с дубинами. Но крылья не будут помогать птице содействовать потомству и генам в следующем поколении, а только здесь и сейчас. Наоборот, крылья и особенно массивные грудные мускулы, необходимые для приведения их в действие, дорогая роскошь. Сократите их, и спасенные ресурсы могут теперь быть потрачены на кое-что полезное в данный момент, такое как яйца: полезные в данный момент для выживания и репродуцирования самих генов, которые запрограммировали сокращение.

Естественный отбор делает подобное все время. Это всегда аляповато: немного сокращается здесь, немного расширяется там, постоянно понемногу, внося и отнимая, оптимизируя немедленный репродуктивный успех. Выживание в будущих столетиях обоснованно в расчет не идет, потому что это на самом деле вообще не расчет. Все это случается автоматически, поскольку некоторые гены выживают в генофонде, а другие нет.

Грустный конец оксфордского дронта (дронта Алисы, дронта Беллока) смягчен более счастливым продолжением. Группа оксфордских ученых в лаборатории моего коллеги Алана Купера (Alan Cooper) получила разрешение взять крошечный образец одной из костей ноги. Они также получили кость бедра дронта-отшельника, найденного в пещере на Родригесе. Эти кости дали достаточное количество митохондриальной ДНК, чтобы позволить детальное побуквенное сравнение между двумя вымершими птицами и широким спектром живущих птиц. Результаты подтверждают, что, как давно подозревалось, дронты были видоизмененными голубями. Не удивительно также, что в семействе голубиных самый близкий родственник дронта – дронт-отшельник, и наоборот. Что ожидалось менее – эти два вымерших бескрылых гиганта вложены глубоко в генеалогическое дерево голубя. Другими словами, дронты более близко связаны с некоторыми летающими голубями, чем эти летающие голуби с другими летающими голубями; несмотря на то, что, глядя на них, можно было бы ожидать, что все летающие голуби будут более близко связаны друг с другом, а дронт будет боковой ветвью. Среди голубей, дронт ближе всего к красивому никобарскому голубю, Caloenus nicobarica, из Юго-Восточной Азии. В свою очередь группа, состоящая из никобарского голубя и дронта, наиболее близко связана с венценосным голубем Виктории, роскошной птицей из Новой Гвинеи, и зубчатоклювым голубем (Didunculus), редким полинезийским голубем, который весьма похож на дронта и чье название даже означает «маленький дронт» (Ископаемый гигантский нелетающий голубь, Natunaoniis, близкий по размеру к дронту был недавно найден на Фиджи.).

Оксфордские ученые комментируют, что кочевой образ жизни никобарского голубя делает его идеально подходящим для заселения отдаленных островов, а ископаемые типа никобарского голубя известны от Тихоокеанских островов до Дальнего Востока как Pilcairn. Эти венценосные и зубчатоклювые голуби, которые продолжают обращать на себя внимание, являются большими, живущими на земле птицами, которые редко летают. Похоже, что когда целая подгруппа голубей обычно колонизирует острова, они затем теряют свою способность летать, становятся крупней и более похожими на дронта. Сам дронт и дронт-отшельник смещают тенденции в сторону крайностей.

Нечто похожее на «Рассказ Дронта» повторялось на островах всего мира. Много различных семейств птиц, большинство из которых количественно преобладают среди летающих видов, эволюционировали в бескрылые формы на островах. На самом Маврикии жил большой бескрылый рыжий пастушок, Aphanapteryx bonasia, также теперь вымерший, который, возможно, случайно был перепутан с дронтом. На Родригесе жил родственный вид, A. leguati. Пастушки, похоже, подходят для «Рассказа Дронта» из-за бескрылости, которая развилась после перелета на остров. Вдобавок к формам Индийского океана есть водяной пастушок в группе островов Тристан-да-Кунья в Южной Атлантике; и на большинстве Тихоокеанских островов существуют – или существовали – свои собственные виды бескрылых пастушков. Прежде чем человек разрушил Гавайскую орнитофауну, на этом архипелаге существовало более двенадцати видов бескрылых пастушков. Более четверти из всех 60 с лишним живущих в мире видов пастушков являются бескрылыми, и все бескрылые пастушки живут на островах (если считать и большие острова, такие как Новая Гвинея и Новая Зеландия). Возможно, не менее 200 видов вымерло на тропических Тихоокеанских островах после контакта с человеком. Снова же на Маврикии, и снова же ныне вымерший, обитал большой попугай Lophopsittacus mauritianus. Этот хохлатый попугай был плохим летуном и, возможно, занимал нишу, подобную все еще (едва) живому какапо Новой Зеландии (Также незабываемо прославленный Дугласом Адамсом в «Последнем шансе увидеть».). Новая Зеландия является, или являлась, домом для большого количества бескрылых птиц, принадлежащих ко многим различным семействам. Одним из наиболее поразительных был так называемый теслонос (adzebill) – крепкая, коренастая птица, отдаленно связанная с журавлями и пастушками. Различные виды теслоносов обитали на Северных и Южных Островах, но ни на одном острове не было млекопитающих, кроме (по очевидной причине, которая лежит в основе «Рассказа Дронта») летучих мышей, и легко предположить, что образ жизни теслоноса был довольно подобным млекопитающим, заполняя свободные ниши.

Во всех этих случаях эволюционная история – почти точная версия «Рассказа Дронта». Предковые летающие птицы переносятся на своих крыльях на отдаленный остров, где отсутствие млекопитающих открывает возможности для того, чтобы добывать средства к существованию на земле. Их крылья больше не приносят им пользы, как это было на материке, таким образом, птицы перестают летать, и их крылья и затратные мускулы крыла вырождаются. Есть одно известное исключение, одна из самых древних и самых известных групп бескрылых птиц: страус, отряд страусообразные. Эволюционная история страуса очень отличается от всех остальных бескрылых птиц, и у них есть собственный рассказ, «Рассказ Слоновой Птицы».

Из рассказов «Арабские ночи» образ, наиболее сильно взбудораживший мое ребяческое воображение, был птицей Рух, с которой сталкивается Синдбад-мореход, впервые увидевший эту чудовищную птицу, словно облако, охватившее солнце:

Я слышал прежде от паломников и путешественников, что на неком острове есть огромная птица, называемая «птицей Рух», которая кормит своих детей слонами.