лежат обугленные, как шашлык. Зачем? Разве так надо делать?
— Ну вот вернемся — сходи и подай рапорт в военную прокуратуру. Может, прислушаются.
— Ты о чем? Подотрутся, а я из армии вылечу, как пробка.
— Вот и я о том же, — иронично глянул Чебурной. — Так что в итоге предлагаешь?
— Надо начинать свое дело, — медленно и веско проговорил Таченко, облекая в слова те мысли, которые мучили его уже несколько дней. — Команду тех, кто будет бороться с Зоной по-настоящему, а не так, как мрази в погонах. Война так война, но не топить Зону в крови восемнадцатилетних пацанов. Мы с тобой матерые профессионалы. Кому как не нам это делать? Подумай, Леня.
Чебурной хотел было сказать что-то едкое, в своей обычной скептической манере, но тут сдержался, заинтересованно глядя на капитана. А тот продолжал:
— Мне терять нечего. Да и тебя, насколько знаю, никто особо не ждет. Значит, судьба нам такая — защищать мир от этой пакости. Будет трудно и страшно, я знаю. Но надо. Соберем мощную группировку, подтянем людей к себе, добудем оружие и начнем воевать. Как партизаны.
— Свои же на фарш пустят, — поморщился Леонид. — Вояки то есть.
— Не пустят, — помотал головой Анатолий. — Незачем им это. Мы будем им как нелегальная помощь. Только уже по своим правилам, подчиняясь только своим законам.
Чебурной молчал. Долго. Потом кивнул.
— Идея хорошая. Я, признаться, сам над этим думал. А ты меня, видишь, опередил. Вот потому и будешь нашим генералом. А что, неплохо звучит — генерал Таченко! С повышением тебя тогда.
Анатолий рассмеялся.
— Наш долг — служить человечеству, уж извини за пафос. Долг… Долг…
— Вот так и назовемся, — сделал вывод Чебурной. — Коротко и емко. «Долг». Чтобы ни у кого вопросов лишних не возникало, кто мы и откуда.
Анатолий вдруг тревожно вскинул голову, поднял предостерегающе вверх палец, прислушался. Леонид, увидев этот жест, замолк и схватился за пулемет. Но вокруг никого не было.
— В чем дело? — спросил он.
Анатолий, как ужаленный, вскочил со ствола.
— Бежим! Идет Выброс!
Как сумасшедшие, они вдвоем неслись сквозь лес. Новый катаклизм буквально наступал им на пятки. Далеко за горизонтом уже грохотал гром, по небу быстро неслись кроваво-красные облака, на севере, там, где мертвой глыбой застыл Саркофаг, полыхало огромное, вполнеба, зарево, как будто кто-то сверкал гигантским фонарем. Резко подскочило, потом упало давление. Все живое, и без того напуганное человеческой свистопляской, неслось куда глаза глядят и пряталось по норам и щелям.
Мимо Таченко и Чебурного, едва не снеся их, пролетели несколько «плотей», потом, с визгом и истеричным подвыванием, стая собак-мутантов. Леонид хотел было дать по ним очередь из пулемета, на Таченко схватил пулемет за ствол, рванул к земле, выкрикнул на бегу:
— Не смей! Разорвут…
…Им несказанно повезло. В который уже раз за прошедшие несколько дней. Во-первых, они оба остались живы. Во-вторых, это произошло именно потому, что они наткнулись на увязший в овраге, севший на брюхо БТР, брошенный экипажем. Именно там Таченко и Чебурной пересидели череду страшных Выбросов, пронесшихся над Зоной. Машина была уже новая, современная, с хорошей защитой от химической, бактериологической и атомной угрозы, герметично запираемая. Такие бронетранспортеры приняли на вооружение буквально год назад, а в ту часть, которая несла охрану этого сектора Периметра, этих машин пришел всего десяток. Разгильдяйство экипажа, загнавшего БТР в овраг, спасло двух беглецов. Задраившись наглухо, они выжили, точнее, провалялись в глубочайшем обмороке. Человеческий мозг, не в силах вынести всплесков аномальной энергии и потоков пси-излучения, оберегая себя от разрушения, просто выключился, отдавая себя и тело на волю судьбы.
А когда спустя пару часов после последнего Выброса Леонид и Анатолий пришли в себя, все вокруг горело. Рев пламени глушил все остальные звуки, броня машины нагрелась, пока еще терпимо, но явственно показывая, что будет дальше. Резина на уплотнителях люков размягчилась. Еще пара часов — и она расплавится и потечет.
Пожар пожирал деревья, кусты, трупы животных и людей. Ужасающей силы катаклизмы породили настоящий ад. Огненные вихри метались над истерзанным лесом, взвивались высоко в небо исполинскими факелами. И природе не было никого дела до двух насмерть перепуганных искорок жизни, пытавшихся спастись в наглухо запечатанной металлической скорлупе…
Иван пришел в себя рывком, выныривая из глубокого, мутного омута забвения. Его тошнило. Голова раскалывалась от потоков одуряющей боли. Ходок с криком сел на полу, широко распахнув невидящие еще глаза. Руки по инерции шарили вокруг, ища оружие, но его, конечно, не было.
По комнате плавали клубы удушающего дыма. Иван вскочил, закашлялся, хотел было высадить окно, но заметил, что гарь тянуло через форточку. Человеку повезло: еще бы минут тридцать, и он бы уже никогда не проснулся, попросту задохнувшись. Снаружи было темно, как ночью, слышался гул, грохот, треск и вой. Иван, еще ничего ровным счетом не понимая, схватил какую-то тряпку, обмотал вокруг головы и окарачь, как таракан, ринулся к входной двери. Разум еще толком не пришел в себя после беспамятства, но рефлексы выживания срабатывали на автомате.
В подъезде дыма не было, зато на лестничной площадке лежал труп. Иван в потемках чуть не запнулся об него, потом рассмотрел белеющие в темноте руки и потеки крови на ступеньках. Взявшись за мертвое плечо, ходок перевернул покойника. Вот и свела судьба, что называется… Малолетний националист с верхней квартиры, осквернивший стену и дверь Ивана лежал теперь перед ним, запрокинув голову, а горло зияло глубокой рваной раной.
Иван вернулся в квартиру, быстро оделся, стараясь не поднимать высоко голову и не дышать дымом, вскрыл тайник, выгреб оттуда все ценное и рассовал по карманам. Он еще ничего не знал и не понимал, что творится вокруг, но стоило позаботиться о будущем. Вдруг он сюда уже больше не вернется никогда? Так что, бросать с трудом нажитое на произвол судьбы? Ну нет… Жаль, что схрон с кое-каким оружием в подвале, так ведь туда еще предстояло добраться.
Иван вооружился стоящим у двери с внутренней стороны ломиком-монтажкой и покинул свое жилище. В темноте он включил фонарик, чтобы не наступить на труп или еще какой-нибудь сюрприз. Посмотрел на часы на руке — половина двенадцатого вечера. Он лежал без сознания почти весь день! В городе за это время произошло что-то страшное, но что именно? Это теперь только предстояло выяснить.
С первого этажа вниз вела подвальная дверь. Она была заперта на висячий замок, но Иван решил эту проблему элементарно: вогнал лапку выдерги в дужку замка, уперся в косяк и рванул что было сил. Путь был свободен. В подвале остро пахло сыростью, пылью, кошачьей мочой и… еще чем-то неуловимо знакомым и предупреждавшим об опасности.
Иван сбежал вниз по лестнице, почти бегом добежал до конца низкого коридора, присел на корточки и принялся быстро, почти лихорадочно ковырять сырую землю ломиком, помогая себе руками. Скоро металл звякнул о металл, а еще через десять минут ходок вытащил наружу оцинкованный ящик из-под пулеметных патронов. Судя по его весу и глухому стуку внутри при толчках, он был полон. Иван подцепил крышку и сорвал ее с точечной запайки. Внутри лежали плотно утрамбованные свертки полиэтилена и промасленной ткани.
Светя себе фонариком, ходок вытащил наружу и быстро собрал пистолет «ТТ», наполнил патронами три обоймы, остальной боекомплект просто высыпал из коробок в карманы куртки. Еще один «ТТ», зарядив четвертой обоймой, сунул за ремень спереди. В две гранаты РГД Иван ввинтил запалы и тоже рассовал по карманам. Армейский штык-нож от «калашникова» занял место на поясе. Подумав обо всей ситуации, Иван хмыкнул: прямо как в дешевом американском боевике. Супер-герой идет спасать мир. Только вот мир теперь ему нафиг не нужен. Свою бы шкуру уберечь.
Иван поднялся, замер, прислушиваясь. На улице раздавались странные звуки. Не то кто-то куда-то бежит, топоча, не то что-то падает на асфальт. И в уши ввинтился еще один звук, от которого ходок вздрогнул. Пронзительный, полный боли и ужаса вопль женщины. Да что там за дурдом творится?! Иван пошел к лестнице. Не дошел. Застыл на месте и медленно обернулся. Нет. Этого не может быть. Не надо.
