колдовской язык народа, в котором Джон занимал целое баронство.
Под этот ритуальный танец барон и его юрист покинули наш офис, естественно не попрощавшись. Это был явно какой-то новый способ покидать помещение по-английски. Я и Дима довольно долго с удивлением глядели на дверь, за которой скрылись Джон и его юрист, а потом синхронно повернули головы и посмотрели на Александра. Наш глава предприятия, невзирая на то, что его партнеры по танцам покинули офисную комнату, не прекращал свою часть танцевальной программы. Маленький пузатенький человечек, держа раскрытую кожаную папку в вытянутых руках, кружился, с любовью глядя на бумаги, которые этот канцелярский аксессуар прятал в себе.
Мы с Дмитрием с пониманием переглянулись, встали со своих мест и медленно направились к Александру, который, совершенно не обращая внимания на столь явную опасность для собственной жизни (каждому из нас выпрямившийся Саня уперся бы носом под дых), продолжал кружиться на одном месте. Через минуту папка с бумагами была у начальника предприятия отобрана, а сам руководитель под возмущенные выкрики об узурпации власти препровожден в туалетную комнату. Там совместными усилиями разгоряченная голова начальства была засунута под струю холодной воды, в воздухе явственно зашипело, и Саня начал превращаться во вменяемого человека.
– Все! – орал начальник под струей холодной воды, иногда немного захлебываясь. – Все понял! Был неправ!
Мы с бухгалтерией закрепили успех, продержав руководство под отрезвляющей струей еще полминуты, потом Александр был отпущен, и мы вернулись в офисную комнату.
Саня вытирал голову прихваченным полотенцем и обидчиво сопел, усаживаясь на начальственное место, мы с Димой тоже присели к столу, и на этот раз я занял 'кресло важного клиента'.
– Ну что, бойцы? – начал я заключительное заседание великолепной троицы. – Удача опять посетила наши стройные ряды?
– Ага! – радостно заорал вытирающийся полотенцем Саня, моментально обретая жизнерадостность двухмесячного щенка. – Завтра деньги переведут!
– И оформлено все как надо, – не удержался и довольно пробурчал Дима.
– Может, на этот раз обойдемся без банкетов? – попробовал протолкнуть я идейку.
– Ну уж нет! – хором возмутились одноклассники.
– Мы и сейчас отметим это дело… – пробубнил Дмитрий, залез куда-то под стол, и через секунду на поверхности возвышалась початая бутылка водки и три довольно-таки чистые рюмки.
– Ну, за удачу! – провозгласил тост глава предприятия, и мы опрокинули в себя по пятьдесят грамм обжигающей влаги.
– Ты спортсмен, тебе больше не наливаем! – проорал Александр, наливая водку в две рюмки.
– Знаете же, что больше не буду, – привычно ответил я, с улыбкой взирая на то, как парни сноровисто приговаривают остатки водки.
– Кстати, вернемся к нашему седлу, – осмелел от выпитого Александр. – Ты что, серьезно намерен оставить его тут?
– И меня интересует этот вопросик, – несмело буркнул Дмитрий, с опаской поглядывая на кожаную сбрую в центре офиса.
– Пока там есть сеть, – я с улыбкой ткнул пальцем в небо, хоть на потолке, в данный момент, сети и не было. – Эта ценная вещь будет находиться тут!
– Можно совместно обдумать вопрос всеобщего разоружения и прийти к общему знаменателю, – как опытный политический лидер начал Саня, но сбил благоприятное впечатление от речи примирения, пьяненьким голосом добавив под конец: – Или к числителю…
– Неужели вам не нравится это великолепное седло? – как опытный провокатор невинно поинтересовался я.
– Нет, что ты! Как ты мог такое подумать! – хором воскликнули приятели-предприниматели, лишний раз убедив меня в том, что оба обладают отличной интуицией (сам я не сразу додумался до того, что не стоит вступать в конфликт с таким опасным предметом).
– Ну вот! – провозгласил я, встал с кресла и, выйдя на центр офиса, поднял седло на руки. – Вы только полюбуйтесь, как оно прекрасно!
Ребята мгновенно сориентировались, провозгласили тост в честь седла и тут же выпили за все сбруи вообще, и конкретно за нашу в частности. Ребята пили за амуницию стоя, а я возвышался в центре офиса как статуя Свободы и держал над головой опасный кожаный предмет, всем своим видом (позой и выражением лица) олицетворяя восторженное преклонение сёдельного фаната. Уж я не знаю, это ли послужило поводом для дальнейших событий (седло мы умаслили, но жертвы-то ему были нужны по- прежнему!), или просто так совпало – но тут зазвонил мой мобильник. Я аккуратно опустил седло на плечо и, достав из кармана мобильный гашекфон, с интересом взглянул на маленький экран – кого это интересует моя персона в это время? Столь поздним звонком меня порадовал, конечно же, монгол Едигей.
'Я обещал себе и фортуне то, что поговорю с первым позвонившим. Чтобы потом спокойно пенять на судьбу – я просто обязан с ним сейчас вежливо поболтать', – горестно подумал я, осознавая то, что клятву придется выполнять, и нажал на кнопку соединения.
– Добрый вечер, Едигей. Хотя правильнее было бы сказать – спокойной ночи, – максимально вежливо протянул я, с добренькой натянутой улыбочкой глядя на узкоглазое обветренное лицо земного сына степи.
– Тим-джисталкер! Ты точно – великий сабдык! – витиевато и непонятно высказался монгольский детектив, восхищенно взирая на седло, которое покоилось на моем плече.
Глава 3. Завершающаяся офисная работа.
Дом начинаешь ценить -
если есть с чем сравнивать.
(фраза приписывается Наполеону,
сказана после завоевания Испании)
Едигея прорвало. Монгольский детектив торопливо вещал, опасаясь, что я снова найду способ от него отделаться. Надо сказать, что на этот раз монголу удалось меня удивить и заинтересовать, и я даже не пытался прервать его речь, так и застыв с седлом на плече и мобильником в руке. Приятели- предприниматели тоже замолчали, превратившись на время пламенной исповеди монгола в доброжелательную и внимательную аудиторию (думаю только из-за того, что появилась возможность избавиться от седла!). Оказывается, Едигей с самого начала вовсе не хотел, чтобы ему достали 'Камень света', как это подумал я. Просто его звонок случайно совпал со звонком очередного 'слона'. На самом деле все обстояло таким образом:
Всему миру известны мохнатые монгольские кони, на которых великий Чингисхан усадил свои войска и завоевал потом полмира. Кони всегда являлись гордостью монгольского народа, но в остальном мире их не воспринимали всерьез – восторгались либо тонконогими арабскими скакунами, либо могучими боевыми конями европейских рыцарей. И вот этим вопросом занялся один из монгольских ханов, по имени хан Джамух, который оказался одновременно потомком и Чингисхана, и Улан-батора, как это – меня не спрашивайте, сам толком ничего не понял и ужасно удивился данному, без сомнения достоверному, историческому факту невероятно древней и при этом пролетарской родословной. Жутко разбогатев на предоставлении степных полигонов для каких-то там испытаний высоких технологий, хан Джамух решил исправить ситуацию с несправедливым и уничижительным мнением мирового сообщества о низкорослых монгольских лошадях. Применив биотехнологии, узконаправленные мутации и специализированное питание
