Было очевидно, что он не может сказать ничего определенного, поскольку у него еще нет телеметрических записей, еще никто не проводил анализа. Но и молчать он не мог - надо было как-то разрядить обстановку. И БВ сказал первое, что пришло ему в голову:

– Скорее всего при отделении шлюза запылились солнечные датчики. Представьте себе, что было бы, если бы в этой комнате кто-то вытряхнул пыльное одеяло.

Тут вскочил Гай Ильич Северин - главный конструктор завода «Звезда», на котором создавался шлюз:

– Какое пыльное одеяло? Шлюз был весь вымыт спиртом перед установкой на корабль.

– Да, но потом корабль стоял в цехе, затем на стартовой позиции, пыль могла появиться позже.

– Нет, это нереально, ищите причину в своей системе...

Все начинают строить гипотезы, но потом быстро затихают... Ждут следующего витка.

Снова в расчетное время начинаются вызовы:

«Алмаз»! «Алмаз»! Я - «Заря». На связь!

Ответа нет. Оператор повторяет вызов. Еще раз, еще... Нет ответов. Значит, корабль разделился и было торможение. Это уже легче. Теперь остается ждать информации от службы поиска. В предыдущих полетах парашют обнаруживали быстро: бело-оранжевый купол, площадью почти в тысячу квадратных метров, виден издалека. Все надеются, что и в этот раз сообщение придет быстро. Идут томительные минуты... Информации нет. Королев не выдерживает, запрашивает Главный штаб ВВС - они информации не получали. Проходит полчаса, час. Вертолеты обследуют квадрат за квадратом - ничего обнаружить не могут. Руководство службы поиска обращается к местным органам власти расчетного района посадки с просьбой проверить, не совершал ли на их территории посадку корабль. В ответ быстро появляются ложные сообщения типа: «Тракторист Иванов видел корабль, спускающийся на парашюте» или «Оператор междугородной связи Петрова соединяла космонавта с Москвой». Когда просят позвать к телефону тракториста или телефонистку, их не находят. Любопытно, как рождаются эти сплетни? Зачем люди их придумывают?

А вертолеты в это время продолжают поиск. Ищут уже в лесу. К сожалению, погода плохая, облака висят прямо на верхушках деревьев. Полеты для вертолетчиков становятся опасными. Возможны столкновения. Руководитель полетов оставляет в зоне поиска один вертолет, а его экипаж из-за густой облачности видит только то, что в непосредственной близости. Время поиска затягивается. Напряжение у всех предельное. Никто не уходит. Прошло уже больше двух часов с момента расчетного приземления, и нет никаких сведений...

Наконец, возбужденный доклад из службы поиска:

Вертолетчики обнаружили на деревьях парашют, внизу корабль и рядом с ним космонавтов. Сесть не могут - густой лес, высота деревьев около 30 метров.

Руденко запрашивает:

– Что можете сказать о состоянии космонавтов?

Находятся около корабля, размахивают руками. Холодно.

– Снег глубокий?

– Похоже, да - корабль наполовину утонул.

– У вертолетчиков есть с собой одежда для космонавтов?

– Они сбросили им свою.

– Что вы собираетесь делать?

– Разрешите поднять космонавтов на борт по веревочной лестнице.

– Запрещаю. Пусть один из вертолетчиков спустится по лестнице к космонавтам, переговорит с ними, вернется в вертолет и доложит нам об их состоянии. Надо как можно скорее высаживать десант и вырубать площадку для посадки вертолета. А пока главная задача - обеспечить безопасность космонавтов и уберечь их от переохлаждения. Доставьте на место теплую одежду, провизию, медикаменты. В ближайшее время к вам вылетит группа специалистов по кораблю. Обеспечьте их высадку на место.

Еще не кончились эти переговоры, а уже начали составлять списки тех, кто полетит, давать указания начальнику экспедиции о выдаче имущества (унтов, меховых курток, лыж, пил...), звонить летчикам, чтобы немедленно выезжали к самолету. По коридорам побежали к выходу отъезжающие. Машина завертелась.

Королев пошел в зал, где сидели специалисты, чтобы успокоить их и уговорить разойтись по гостиницам. Сказал, что, наверное, завтра в районе обеда космонавты прилетят.

Полет завершен. Было очевидно, что космонавтам предстоит провести в лесу в снегу ночь, но они будут там не одни. Все возможное для их безопасности сделано. Нашего участия уже не требовалось.

Вдвоем с БВ мы шли из МИКа. Я никогда не видел его раньше таким усталым - больше суток на ногах с предельным нервным напряжением. Шли молча. Потом он вдруг грустно сказал: «Я не хотел бы еще раз пережить такое». Это было ясно и без слов.

Назавтра мы встречали на аэродроме космонавтов. Они все еще были одеты в то, что им сбросили вертолетчики, которые увидели их первыми. Наверное, слово «сбросили» к этому случаю не подходит. Я просто не знаю, чем его заменить. Вертолетчики в этот мороз сняли с себя и куртки, и то, что было у них на голове (один - шапку, другой -шлемофон), достали свои термосы с чаем - и все это бросили космонавтам. Они бы, похоже, и сами выпрыгнули, если бы вертолет мог вернуться без них. Такой был порыв души. Кстати, у всех - и у тех, кто обнаружил космонавтов на месте посадки, и у тех, кто ожидал встречи с ними на полигоне. Прилетевших обнимали, целовали, поздравляли. У некоторых встречающих на глазах были слезы.

Через полтора часа после прилета состоялась встреча космонавтов со специалистами. На ней мы с захватывающим интересом слушали рассказ Алексея о том, как проходил первый в истории выход в космос. Какие ощущения были при выходе. Что было просто и что сложно. Я помню перед полетом мы побаивались, как бы Алексей не запутался с фалом при возвращении к кораблю. Ведь фал был длинный и, когда расстояние между его концами сокращалось, мог образовывать петли. Но оказалось, что фал «запоминал» свою начальную форму, и при подходе Алексея к кораблю он сам возвращался в шлюз и принимал то положение, которое у него было перед выходом. Мы узнали, что можно видеть снаружи, защищает ли светофильтр от Солнца, комфортна ли температура в скафандре, легко ли в нем двигаться, удачно ли составлен график и так далее...

А потом - драматический рассказ обоих о спуске. Мы понимали, что причину отказа автоматического управления сможем раскрыть только в Москве, после детального анализа всех записей. Но почему при ручной ориентации космонавты оказались в лесу? Об этом мы надеялись получить какую-то информацию от них непосредственно. Ручная ориентация для спуска использовалась впервые. Нам надо было знать, какие подводные камни она в себе таит. И космонавты нам описали, что происходило на борту.

Оказалось, что управлять лежа поперек кресла в невесомости гораздо сложнее, чем на Земле. Космонавт всплывает над креслом и из-за этого не видит изображения в визире. Чтобы занять удобное положение, Павел попросил Алексея выйти из кресла и устроиться внизу под визиром. На это ушло какое-то время. Потом, когда Павел сориентировал корабль, ему захотелось, чтобы и Алексей убедился в правильности ориентации. Ведь от этого зависела жизнь обоих. Алексей со своего нового места не мог заглянуть в визир. Павел стал ему описывать картину, которую наблюдал. И на это уходили секунды. А корабль каждую секунду пролетал восемь километров... Был перелет...

В Москве мы поняли, что причиной отказа автоматической ориентации была ошибка наших двигателистов. Опять сработал принцип: лучшее - враг хорошего. От полета к полету все мы старались совершенствовать свои системы. На этот раз сделали еще более умной автоматику, которая следила за исправностью двигателей. Теперь при наземных испытаниях она умела распознавать любой мыслимый отказ и исключать из работы неисправный двигатель. Но оказалось, что характер реального истечения газа из сопла двигателя в космосе отличается от расчетного и эта «умная» автоматика выключила все нормально работающие двигатели. Как хорошо, что в ручном управлении новая автоматика не участвовала! Поскольку при спуске оно было резервным и давало последнюю возможность для схода с орбиты, в нем использовались все возможности корабля. Разрешалась работа двигателей даже в тех случаях, когда их параметры отличались от расчетных. Это спасло... Хороший урок!