на какие уговоры не поддавался. У меня создалось впечатление, что СП заранее предвидел такой результат и просил водителя только для того, чтобы продемонстрировать нам, какие ограничения на него наложили.

Бросив уговаривать водителя, СП начал рассказывать БВ о делах. В этот вечер предстояло провести в космосе эксперимент по отделению шлюза. СП взял за правило проверять все жизненно опасные операции на автоматических спутниках до того, как полетит человек. Для реального выхода в космос создали надувной шлюз. Предполагалось выводить его на орбиту в сложенном состоянии, а затем заполнять воздухом, при этом он приобретал форму большого цилиндра. Перед сходом с орбиты шлюз обязательно должен быть отделен, иначе при работе тормозного двигателя корабль начнет вращаться и расчетного торможения не получится. Отделение шлюза в земных условиях проверялось неоднократно, теперь следовало проверить в полете. Для этого на одном из спутников был установлен макет шлюза с точно такой же системой отделения, как и у реального шлюза. Королев торопился узнать результат...

Приехав на «двойку», я почти сразу пошел в МИК (монтажно-испытательный корпус). Конечно, прежде всего в комнату, где находились специалисты по системе управления. Весь расчет был на месте. Несколько офицеров, которые проводили испытания, и наш инженер Леня Копачев - ответственный за разрешение технических проблем. Если при испытаниях система вела себя не так, как описано в инструкции, Леня должен был выяснить причину и подготовить решение по устранению несоответствия: либо откорректировать инструкцию, либо, если необходимо, заменить прибор. Эта работа требовала глубоких знаний устройства каждого прибора и логики функционирования системы в целом. Конечно, один человек был не в состоянии аккумулировать в себе столько знаний, и Леня работал не один. На полигоне находились и другие специалисты по нашей системе. А кроме того, он мог позвонить по телефону в Москву и быстро привлечь к анализу ситуации любого из наших сотрудников, независимо от времени суток. В Москве на такие периоды организовывалось круглосуточное дежурство.

Сейчас в комнате было спокойно. Все выглядели полностью опустошенными, как студенты после сдачи экзамена. Я поздоровался.

– Как дела?

– Нормально. Все закончили, осталось протереть оптику. Вон Леня длину осей считает, чтобы знать, сколько выписать спирта.

Смеются.

– Когда примерка?

– Завтра в 10.30.

– Ну, я пойду в зал, посмотрю...

Огромный зал. С обеих сторон ворота, через которые тепловозы привозят и увозят космические корабли и ракеты. Ракета для старта Беляева с Леоновым уже собрана и ждет стыковки с кораблем. Сам корабль стоит в углу, окруженный фермами с площадками обслуживания. Несколько человек в белых халатах освобождают его от кабелей. После этого в кабину будут устанавливать кресла, между ними контейнеры с аварийными запасами воды и пищи, лагерным снаряжением на случай, если космонавтам придется долго ждать эвакуации. Потом установят съемное оборудование, которым космонавты будут пользоваться в полете...К утру кабина должна быть полностью приведена в предполетное состояние. В 10.30 сюда приедет экипаж на традиционную «примерку». Космонавты последний раз перед стартом смогут посидеть в креслах, осмотреться, оценить, все ли удобно для работы и, если что-то покажется некомфортным, попросить, пока не поздно, поправить. Конечно, космонавты понимают, что на этом этапе никаких серьезных изменений уже сделать нельзя. Поэтому они бывают очень аккуратны в своих оценках.

На примерках всегда присутствует Королев. Он наверняка будет и завтра. Королев обычно сидит у открытого люка, смотрит, слушает, спрашивает. Хочет лично убедиться, что условия для работы приемлемые и пожелания космонавтов, в пределах возможного, учтены. Глядя на то, какой неподдельный интерес Королев проявляет к работе космонавтов, можно было предположить, что и ему самому хотелось бы полететь, будь он помоложе и не имей такого бремени забот. Тем более, если вспомнить, что в молодые годы он увлекался полетами на планерах. Но если такие мысли и появлялись в его голове, то, скорее всего, только как фон, как приятная музыка при тяжелой работе.

Увлеченный делом, Королев остро чувствовал ответственность, особенно при пилотируемых полетах. У него были совершенно особые отношения с космонавтами. Складывалось впечатление, будто он считал, что они лично ему доверили свои жизни, и от этого стали ему очень близки. Он приглашал их к себе домой, бывал у них в гостях, приходил к ним накануне стартов. Он подолгу с ними разговаривал, был очень откровенен. Королев рассказывал космонавтам о том, о чем не принято было говорить - о своем аресте, допросах, лагерях... Эти рассказы навсегда врезались в память молодых ребят.

А во время примерки он видел этих дорогих ему людей в летной одежде, сидящими в корабле, который через двое суток понесет их в космос. И их судьба будет зависеть от того, насколько безошибочно все сделано. Поэтому с примерками у него были связаны особые переживания...

На следующий день все шло по графику. Примерка состоялась. На ней присутствовал не только Сергей Павлович Королев, но и президент Академии наук Мстислав Всеволодович Келдыш. Беседовали с космонавтами, спрашивали, вызывает ли что-нибудь их опасение. Космонавты, естественно, отвечали отрицательно. Они ни в коем случае не хотели привнести ничего такого, что могло бы отложить полет. Пожелания, как и ожидалось, были минимальными - незначительно изменить крепление съемного оборудования. Эти работы быстро выполнили, и тут же было принято решение о начале так называемых необратимых операций.

Теперь корабль повезут на заправочную станцию. Там заполнят все его емкости газами и жидкостями. Система, которая управляет температурным режимом, двигатели, система шлюзования - все будет приведено в готовность к полету. После этого жизнь корабля станет подчиняться еще более строгому временному графику.

Жизнь экипажа тоже уже расписана по минутам. Во второй половине дня состоялись заключительные встречи со специалистами по бортовым системам. В комнату, где сидят космонавты, группа за группой входят разработчики систем, чтобы ответить на оставшиеся вопросы и еще раз обратить внимание на особо важные моменты. Организуется прямо-таки живой конвейер из специалистов. И мы становимся звеном в этом конвейере, и все переживаем за космонавтов. В эти часы на их головы обрушивается намного больше информации, чем они способны воспринять. Было видно, что оба с нетерпением ждут, когда это кончится. Каждому из них наверняка хотелось побыть одному, чтобы, выбросив из памяти все лишнее - детали записаны в бортжурнале, ясно представить логику своих действий в том виде, в котором ее можно удержать в уме. Но они были во власти графика. Для себя у них оставался вечер и перерывы между событиями следующего дня - предстартового.

На последний день, как всегда, запланированы митинг у ракеты, встреча с журналистами, заседание Государственной комиссии, медицинские осмотры...

А я после встречи с космонавтами опять отправился в МИК. Там шли заключительные операции. Корабль готовили к установке головного обтекателя - большого металлического чехла, который должен защищать его от встречного потока воздуха при выведении на орбиту. Перед этим следовало снять многочисленные предохранительные крышки с пультов управления, оптических приборов, двигателей и другого оборудования. Во время испытаний такие крышки необходимы для предохранения от случайных повреждений, но, если их оставить, то оборудование в полете работать не сможет. Процедура снятия крышек несложная, но чрезвычайно ответственная, поэтому, как и все испытания, очень строго организована. Руководит ею офицер. В его руках журнал с полным списком крышек и с фамилиями ответственных за снятие. Он по очереди вызывает ответственных, дает команду на снятие конкретной крышки, следит за выполнением операции, затем просит предъявить ему крышку, сравнивает ее номер с номером, записанным в журнале, предлагает исполнителю расписаться, убирает крышку, затем вызовет следующего. И так до конца списка. Потом он осматривает корабль. На каждой крышке специально закреплена красная лента, чтобы крышка была заметна. Руководитель должен убедиться, что ни одной ленты не осталось.

Я впервые присутствовал при этой процедуре, и она заворожила меня. Этот скрупулезный контроль простых операций действовал гипнотически. Он многократно усиливал сознание того, какую серьезную работу мы делаем. Чувство ответственности нагнеталось и присутствием Королева в зале. Он