спать.

– А сколько времени прошло? – спросил Мейсон.

– Перед чем? – не понял Ломакс.

– Перед тем, как вы пошли спать.

– Понятия не имею, – пожал плечами Ломакс. – У меня нет секундомера. Наверное... Бог его знает, секунд тридцать, от силы минута...

– Спасибо, – улыбаясь, поблагодарил Мейсон. – Только не говорите никому о нашей беседе. Мне не хочется, чтобы это дошло до Хэкли. Да и для ваших отношений лучше, если он не будет знать, что вы нам о чем-то рассказали.

– Плевать мне на него! – воскликнул Ломакс. – Меня совершенно не интересует его мнение.

Мейсон пожелал ему спокойной ночи, и гости отправились обратно к машине.

Делла Стрит сказала:

– А я у Хэкли кое-что стащила...

– Неужели? – поднял брови Мейсон.

Делла рассмеялась.

– Вот что значит женский взгляд!.. Наверно, ни один из вас не заметил шарфик, лежавший на книжной полке в углу? А? Признавайтесь!

– Шарфик? – переспросил адвокат. – Нет, конечно.

Делла Стрит вытащила разноцветный шелковый шарф, который прятала у себя на груди. Шарф был выдержан в приглушенных тонах: зеленые полосы постепенно переходили в темно-лиловые.

– Не чувствуете запах? – спросила Делла.

Мейсон понюхал и присвистнул.

– Делла! Неужели это тот самый аромат?

– Какой? – поинтересовался Дрейк.

Мейсон задумчиво произнес:

– Может, я и ошибаюсь, но вроде бы такими духами пользовалась моя хорошая знакомая Вирджиния Байнум.

– Запах слишком слаб, чтобы служить доказательством на суде, – откликнулась Делла Стрит. – Но вообще-то это идея, шеф.

– Нет, не просто идея, – нахмурился Мейсон. – Это догадка.

– А вот, – добавила Делла Стрит, – кое-что еще.

И она вынула из-за пазухи маленькую сплющенную женскую шляпку.

– Обе вещи лежали на книжной полке в углу. Помните, агент Дрейка говорил, что, когда Этель Гарвин выходила из гостиницы, на ней была шляпка?

Мейсон взял шляпку в руки.

Дрейк тихонько присвистнул:

– Черт побери, Перри! А что, если обе женщины были влюблены в Хэкли?

– И обе приезжали к нему вчера ночью, – со значением сказал Мейсон.

Не обращая внимания на гору нераспечатанной корреспонденции, высившуюся на столе, Мейсон расхаживал по кабинету, время от времени обращаясь к Делле Стрит.

– Никак не проясняется картинка! – воскликнул он и добавил через секунду: – Бензобак в машине Этель Гарвин был полный, а лобовое стекло – грязное. Значит, она заправлялась не на бензоколонке... Хотя, может, она так спешила, что не пожелала подождать, пока ей протрут стекло... Но это глупо!

Мейсон опять зашагал из угла в угол, потом заговорил вновь:

– Нам известно, что кто-то приезжал к Хэкли сегодня ночью в половине первого. Мы предполагаем, что это была Вирджиния Байнум. Но, с другой стороны, она не могла приехать, потому что находилась в тот момент на пожарной лестнице и наблюдала за Денби.

– Что до меня, – вдруг сказала Делла Стрит, – то я бы поинтересовалась Фрэнком Ливси. Мне такие попадались. Он очень высокого о себе мнения, тщеславен и, по-моему, жесток.

– А почему ты думаешь, что он жесток?

– Я не думаю, я знаю. Он так ведет себя с женщинами. Это человек, который когда-то был плейбоем. Сейчас он для таких игр староват, однако благодаря своей работе он вполне может закабалить некоторых девиц определенного типа. Они продадутся ему не за кусок хлеба, а за пряники и пирожные, но для девиц этой породы пряники и пирожные важнее, чем хлеб.

– Это еще ничего не означает, – возразил Мейсон.

– Нет, означает! – воскликнула Делла Стрит. – Мужчина такого типа становится деспотом. Он...

Тут раздался стук в боковую дверь: сначала один раз, потом три, затем еще два.

– Это условный знак Пола Дрейка, – сказал Мейсон. – Впусти его.

Делла Стрит открыла. Войдя в кабинет, Пол Дрейк кивнул и, ухмыльнувшись, спросил:

– Что, опять концы с концами не сходятся?

– Увы, – вздохнул Мейсон. – А я все пытаюсь их свести...

– Между прочим, у меня есть новости! – сообщил Дрейк.

– Какие?

– Полиция обнаружила в Оушенсайде человека по фамилии Ирвинг. Мортимер Ирвинг... Причем обрати внимание, Перри, на то, какое время он указывает. Это очень важно.

– Так-так...

– Ирвинг посещал друзей в Ла Хойе. На обратном пути в Оушенсайд он немного нервничал и часто глядел на часы. Дело в том, что в Ла Хойе он играл в покер на деньги и не хотел, чтобы жена узнала. Ирвинг проиграл и пребывал в мрачном расположении духа. А на часы он глядел потому, что сочинял байку для своей благоверной.

– Ага, продолжай, – кивнул Мейсон.

– Не доезжая двух миль до Оушенсайда, Ирвинг увидел на обочине машину. Она стояла с зажженными фарами. Причем водитель врубил их на полную катушку, так что дальний свет слепил Ирвинга и мешал ему ехать.

– В котором часу это произошло? – спросил Мейсон.

– Голубчик явился домой ровно без десяти час. Жена говорит то же самое.

– Дальше, – сказал Мейсон.

– В показаниях Ирвинга важно то, что они совпадают с рассказом хозяина ранчо. Помнишь, он говорил про машину, которая светила прямо в комнату? Ломакс не придал этому значения, однако указал, что машина появилась где-то около полуночи. Хозяин ранчо не засекал время, а раз так, то особого проку от его показаний нет. Но все же мы теперь точно знаем, что машина там была!

Мейсон кивнул.

– А тут еще этот Ирвинг, который может оказаться опасным свидетелем. Его якобы заинтересовало, что машина стоит с включенными фарами, и он подумал, не попал ли шофер в беду.

– Та-ак, – протянул Мейсон. – И что сделал Ирвинг?

– Он остановил машину, но съезжать с дороги не стал, а просто включил фары и осветил стоявший автомобиль. Ирвинг утверждает, что это был большой автомобиль с откидным верхом. Цвет то ли какой-то светлый, то ли рыжевато-коричневый. И в автомобиле никого не было. Он стоял с включенными фарами, и Ирвинг смог осмотреть его самым тщательным образом. Вокруг тоже не было ни души. Номер машины Ирвинг не записал, но оглядел ее как следует. А теперь слушай внимательно, Перри: по описанию эту машину вполне можно принять за автомобиль Гарвина!

– Или любую другую машину с откидным верхом, – возразил Мейсон. – Парень запомнил лишь то, что перед ним был большой автомобиль.

– Большой и светлый, – уточнил Дрейк.

– Господи, да таких машин полным-полно! – воскликнул адвокат. – Моя, например, светло-коричневая, а у Гарвина она вообще-то голубовато-серая, но при свете фар вполне сойдет и за коричневую. Машины этой модели, как правило, красят в светлые тона!

– Я знаю, – пожал плечами Дрейк. – Я просто докладываю, чем располагает полиция. Как только они