Сапфиры лишь блеснули, когда Келли сняла их, чтобы вернуть Мэтту. Жаль было расставаться со сказкой, которую они олицетворяли, — женщина, отразившаяся в зеркале в это утро, сильно отличалась от той, которая развлекалась прошлой ночью. Келли решила положить драгоценности на одежду Мэтта, чтобы он не забыл их.

Дверь в его комнату была отворена. Мэтт уже лежал в постели, но еще не спал. Едва она взглянула на него, ноги ее чуть не приклеились к полу — она словно опять увидела сцену из фильма, который они смотрели на премьере. Там герой Мэтта так же лежит на кровати, ожидая героиню. Это сопоставление мгновенно отрезвило Келли, тем более что улыбка Мэтта оказалась точно такой же.

— Снова смотришь на меня как чужая, — заметил он, положив руки за голову. Келли хотелось, чтобы грудь Мэтта прикрывала рубашка: его вид пробуждал в ней воспоминания и эмоции прошедшей ночи.

— Я должна вернуть тебе украшения, — тихо ответила она. — Если я не сделаю этого сейчас, то, может быть, не смогу вообще.

— Прежде чем я уеду, мы купим такие, какие тебе понравятся.

— Нет-нет, не надо. Он мягко улыбнулся.

— Я просто хочу отблагодарить тебя за то, что ты сделала меня другим человеком. Ты достойна любого количества каратов.

Она решила превратить его слова в шутку:

— Ты имел в виду каротин? Конечно, купи побольше моркови, она полезна для глаз и не портит фигуры.

В ответ он благодушно улыбнулся, словно вопрос уже решен:

— Удачного тебе дня на службе.

Келли повернулась, собираясь уйти, но помедлила — ей очень хотелось еще раз взглянуть на него.

— Спасибо тебе, Мэтт, — проговорила она, не упоминая о вчерашнем вечере, но зная, что он понял.

И, прежде чем он успел ответить, закрыла за собой дверь.

Порой Келли радовало то, что больница находится в двадцати минутах езды от ее дома. Когда едешь, хорошо думается. К тому же дорога, ведшая к больнице, была весьма живописной. Иногда, под настроение, Келли подпевала песням, которые слышала по радио. А порой вспоминала и заново переживала события своей жизни.

В тот день Келли опаздывала на работу, что случалось с ней крайне редко, но сестра Агата не прощала опозданий.

Монахини с откровенной желчью отнеслись к воображаемому роману Келли. Она без труда могла представить себе тот «веселенький» прием, который ей уготовили. К тому же Мисси наверняка уже сообщила товаркам новые подробности отношений Келли и Мэтта, а это могло только ухудшить ситуацию.

Что теперь будет? Хрупкое равновесие, которое она обрела ценой двухлетнего затворничества, было нарушено всего за несколько дней. Мэтт зажег в ней эмоции куда более сильные, чем она когда-либо испытывала. И воскресил в ней тягу к жизни. Благодаря ему она вспомнила, что можно петь, бегать и видеть мир, словно до встречи с ним была незрячей. Когда она увидела сумасшедшую, озорную искорку в его глазах, ей страстно захотелось быть рядом с ним — всегда и всюду. А потом, когда он обнял ее и вобрал в себя ее боль, она поняла, что всегда мечтала об этом и что именно его руку искала для утешения. Впервые после смерти Майкла она ожила.

Мэтт сказал, что у нее есть бодрость духа. Разве? Хватит ли у нее на самом деле сил для новой попытки? Ей было так трудно отделить желание жить от страха за будущее, что это вселяло в нее неуверенность. Может, для нее лучше бежать от его задора, смеющихся глаз и непонятной улыбки, чтобы не потерпеть новое крушение? Он разворошил долгие годы тлевший в ней костер страха и вдохнул в нее жизнь. Однако Келли вовсе не была уверена в том, что сможет справиться со своими новыми чувствами.

Наконец, ее отношения с Мэттом начали отрицательно сказываться на работе. Как она проживет очередной горячий день? Келли приступила к работе в семь сорок, а ушла на ланч раньше сестры Агаты. Все пожирали ее глазами — будто она только что вернулась от президента. И Келли догадалась, что Мисси действительно проболталась о своем утреннем телефонном разговоре с Келли и Мэттом. Келли уклонялась от вопросов о том, что же произошло между нею и Мэттом после того, как они вернулись домой. Всякий раз, как «интервью-ерша» приближалась слишком близко к запретной теме, Келли делала вид, что задумалась, и с легкой улыбкой покачивала головой. Она знала, что это ей даром не пройдет, но рассказать о том, что было на самом деле, значило завести всех, и особенно Мисси.

Через час после начала рабочего дня вся больница уже знала, что Мэтт Хеннеси ночевал у Келли и что звонок Мисси прервал их необузданную страсть в самый неподходящий момент. Сестру Агату, конечно же, не посвящали в самое интересное, но в каждом углу хихикали, округляли глаза и шушукались, так что трудно было не заметить всеобщего оживления. Рич услышал «самую правдивую» версию событий незадолго до ланча. Келли поняла это, встретив его в кафетерии: глаза Рича были полны щенячьего страха. И тогда Келли инстинктивно поняла, что ее проблемы каким-то образом уладились.

— Ты не против общества коллеги с дурной славой? — усмехаясь, приветствовала она его, ставя свой поднос и садясь напротив. Десятки глаз со всех сторон следили за ней, и это было неприятно, поскольку смотрели на нее с осуждением.

— А ты уверена в том, что хочешь сидеть рядом со мной? — в свою очередь спросил Рич. Его улыбка была искренней. — Все смотрят на тебя так, будто ты Мария Магдалина.

Келли неодобрительно фыркнула и взяла вилку.

— Люди изумляют меня. Им известно, что мы с тобой дружим два года. И им также известно, что с Мэттом я не дружу. Все остальное — домыслы.

Келли потерла усталые глаза и подумала, что уже второй раз за знакомство с Мэттом расплачивается бессонной ночью. Это становится дурной традицией. Опустив руки, Келли поглядела в глаза Рича и увидела в них муку. «Черт возьми, — подумала она с облегчением, — не столь уж я плоха, несмотря ни на что».

— Рич!

Он смотрел куда-то мимо нее.

— Что случилось?

Он несколько принужденно передернул плечами. Его взволнованные глаза наконец посмотрели прямо на нее:

— Ничего, Келли.

— Это не ответ, — парировала она, подавшись вперед. — Ведь мы друзья. Так в чем же дело?

Он смотрел на нее в упор, и сердце Келли ушло в пятки. Ошибки быть не могло: его взгляд сказал ей все.

— Мы не друзья? — очень осторожно переспросила она.

Он печально улыбнулся:

— Ты мне друг, Кел. Но я мечтал стать тебе больше чем другом.

— О… — растерялась она. — Рич, я… Он сделал протестующий жест рукой:

— Не стоит, Келли, я знаю, каково тебе сейчас. Уверен, что, если бы ты не села рядом со мной, я бы перенес это просто прекрасно. Я не хотел тебе ничего говорить, боялся, что тебе будет неприятно меня видеть.

— Но я не хочу причинять тебе боль. Он снова засмеялся. Его карие глаза излучали нежность.

— Ты заставишь меня страдать гораздо сильнее, если не будешь считать своим другом. Поняла?

Келли не знала, что слезы от избытка чувств, появившиеся в ее глазах, навсегда запечатлеются в сердце Рича. Она кивнула, глядя на его добрую улыбку, и ей сразу стало лучше.

К, концу смены Келли чувствовала себя как зомби, глаза у нее слипались. Все, о чем она мечтала, — это оказаться дома и после горячей ванны нырнуть под одеяло.

Едва она успела принять последнего пациента, как в кабинет, размахивая вечерней газетой, вбежала одна из медсестер. Под рубрикой «Светская жизнь» напечатали фотографию: Келли входит в кинозал под руку с Мэттом. Келли пришлось согласиться, что опубликованный кадр впечатляет. За этим последовала