расстегнут воротник рубашки, — курчавились мягкие волосы. Близость к Мэтту взбодрила ее, и, едва он снова прикоснулся к ней, все ее чувства обострились. Она разомкнула губы, пробуя теплоту его кожи и упиваясь сладостью единения с ним, как будто он вернул ей жизнь. Внезапно Келли пришло в голову, что она уже давно отчаянно нуждается в этом.

Мэтт медленно повернулся к ней всем телом. Его губы осторожно искали ее глаза и шею. Он поцеловал ее в ушко и одним движением распустил волосы — они упали и гладкой волной накрыли плечи. Он поцеловал ее снова и погладил ее волосы, словно дорогой шелк. Потом провел пальцем по мочке уха и шее. Поцеловал плечо и руку — неспешно, словно запоминая их вкус и очертания.

Келли обняла Мэтта за плечи, пытаясь обхватить их широту своими маленькими руками. Потрогала пальцами выпирающие через накрахмаленную рубашку мускулы. Она растворялась в его жизненной силе и всеми порами впитывала его нежность. Келли потянулась к его горлу и поцеловала впадину меж ключиц. Она обрела покой в гавани его груди. Поглаживая грудь Мэтта, наслаждаясь его мускулатурой, она постепенно спустилась к животу.

— Келли, — шептал он в ее волосы. Его язык щекотал ей ухо. — О, Келли! Одной рукой он прижал ее к себе, а другой почти благоговейно ласкал ее. Его пальцы пробегали по ее спине, вызывая дрожь во всем теле. Но вот он осторожно спустил с ее плеч платье, и пальцы коснулись обнаженного плеча — сначала одного, потом другого.

Келли трепетала от желания, как никогда в жизни. Она жаждала, чтобы Мэтт взял ее всю, без остатка. Впервые за два года она испытывала наслаждение от прикосновения мужчины. В глазах Келли появились слезы.

Он поцеловал ее. Его язык бегал по ее губам, а руки ласкали шею. Его прикосновения были мучительно легки, его пальцы обводили ее плечи, гребень ключицы, потом он открыл прелесть чувствительной кожи ее груди. Обвел соски слегка шероховатыми пальцами, а затем взял в ладони нежнейшую плоть.

Вся дрожа, Келли закрыла глаза. Ласка Мэтта отозвалась внизу живота горячей волной. Она чувствовала себя так, словно стала гибким инструментом удовольствия в уверенных руках Мэтта. Открыв глаза, она увидела его темную взъерошенную голову на своей груди и с трудом удержалась от крика. Долго не удовлетворяемое желание, которое он разбудил, билось в ней сладкой болью, и она знала, что нет для нее никого на свете, кроме Мэтта — Мэтта, ласкающего ее. В нее будто вонзили нож удовольствия. Когда Мэтт осторожно сжал ее напряженные соски зубами, она изогнулась дугой, откинув голову назад. Руки Матта были дерзки и нетерпеливы. Его губы, язык и зубы дразнили ее груди до тех пор, пока она не забыла себя.

— О Боже, Келли, — шептал он. Его прекрасное лицо прижалось к ней. — Я хочу тебя. Я хочу выпить боль из твоих глаз.

Келли не могла в это поверить. Слова Мэтта, такие искренние и горячие, мгновенно укротили бурю в ее душе. Она вся похолодела и с трудом дышала. Он не мог! Боже, он не мог сказать такое. Она поняла, что любит его, и ужаснулась: это катастрофа.

— Келли…

Она увидела в его лице смущение и отвернулась.

— Келли, что с тобой?

— Мэтт… — Она запнулась, прикрывая руками обнаженную грудь, словно защищаясь. — Пожалуйста, не надо. Не говори таких вещей.

— Каких? — спокойно возразил он. Его глаз? гипнотизировали ее. — Что плохого в том, что я забочусь о тебе?

Она покачала головой, не в силах смотреть на него.

— Это игра. Ты помнишь, что мы играем в игру?

Осторожно, будто испуганного ребенка, он обнял ее. Его рука искала слезы, застывшие на ее щеке.

— Это давно уже не игра, Келли. Но я не хочу травмировать тебя: слишком много несчастий ты перенесла.

Он замолчал, и Келли пришлось взглянуть на него. Его ясный пристальный взгляд принес ей новые слезы.

— Прости меня. — Он тихо засмеялся. — Сам себе удивляюсь. Отныне постараюсь быть осторожнее и уступлю инициативу тебе. Мы станем друзьями. Дай мне знать, когда будешь готова на большее.

Его красивые глаза затуманились от слез. И Келли испытала смешанное чувство вины и страха за то, что доставила Мэтту боль.

— А если этого не произойдет никогда? — спросила она. Он улыбнулся:

— Невозможно. У тебя хватит смелости. А у меня — терпения.

Это рассмешило ее:

— У тебя? Терпения?

— Молодец, — улыбнулся он в ответ. — Ты всегда тактична. — Отбросив со лба случайную прядь, он наклонился, чтобы поцеловать ее. — А теперь, моя дорогая, не следует ли тебе поспать? Ведь ты пока что работаешь.

Она, как могла, постаралась придать своему взгляду уверенность:

— Ты не против, если я останусь здесь?

Вместо ответа Мэтт притянул Келли к себе. Ее голова устроилась у него на груди, а его руки — в шелке ее волос. Келли закрыла глаза. Ничто на свете не смогло бы сейчас разлучить их.

…Когда зазвонил телефон, Келли очнулась от сна — она почувствовала, как Мэтт вздрогнул, тело его напряглось.

Второй звонок сжал ей сердце — она испугалась.

— Кто может звонить в такой час? — спросила она неожиданно сердитым голосом. Но Мэтт уже подошел к телефону.

— О Боже, Мисси, что вы имеете в виду? — вскричал он. — Мы только что вернулись. — И протянул трубку Келли:

— Твоя добрая фея.

— Что случилось? — приветствовала Келли свою подругу без всякого вступления.

— Разумеется, ничего, — пропела Мисси, явно веселясь.

— Мисси, почему ты названиваешь среди ночи?

— Подумай, детка. Если ты боишься выглянуть в окно, то посмотри на часы. И тогда поймешь, что это глупый вопрос. Впрочем, я наверняка тоже забыла бы обо всем, если б Мэтт Хеннеси оказался в моей постели — Мы на кушетке, — остроумно парировала Келли.

— Потрясающе. Мужчина с воображением. Он становится все лучше и лучше, не так ли? Я не стала бы винить тебя за опоздание, раз уж ты оказалась женщиной-вамп, но вот другие…

— Долго ты будешь подтрунивать надо мной? — набросилась на нее Келли, понимая, что не права. — И зачем ты вмешиваешься? Мы только…

Она кинула взгляд за окно. Очертания знакомых кустарников становились узнаваемыми. Начало светать.

— Боже! — догадалась наконец Келли.

— Поспеши, уже без десяти семь. Через десять минут начинается наша смена.

Бросив «пока», Келли вскочила на ноги.

— Мэтт, я опаздываю. Оставайся здесь и поспи. Телефон я выключу. Увидимся, когда я вернусь с работы.

Пять минут спустя она выбежала из душа, обретя деловой вид. Волосы аккуратно заплетены в косу, макияж смыт, а вместо украшений Мередит — скромные золотые сережки.