Он с усилием сел на носилках и почувствовал, что сразу весь покрылся противным липким потом. Кружилась голова, сердце стучало, как у кролика. Он ухватился за край носилок, чтобы не упасть. Постепенно его отпустило. Он встал на ватные ноги и, пошатываясь, побрел прочь. На него никто не обратил внимания. Из дома эвакуировали испуганных жильцов. Женщины с детьми и узлами потерянно стояли на площадке. Мужчины торопливо отгоняли от дома машины и раздраженно сигналили тем, кто замешкался.

До самой автобусной остановки Игорю казалось, что сейчас за ним бросятся и вернут обратно, что он ушел по недосмотру, которого не должно было случиться. Он то и дело оглядывался. В автобусе он вздрагивал, когда на остановках заходили подозрительные, как ему казалось, люди. Всю дорогу до метро он ждал сирены сзади и, только сев в поезд, вздохнул с облегчением.

Следующие шесть месяцев прошли как во сне. Он привык к мысли, что всего лишь отравился газом в подвале и все воспоминания – только галлюцинации. Иногда Игорю казалось, что происходящее с ним сейчас уже было, но чаще – что нет.

Звонок от Мишечкина прозвучал, словно пистолетный выстрел в ночной тишине. Еще не взяв трубку, он уже знал, кто ему звонит и зачем.

– Привет! – вкрадчиво сказал тот.

– Здорово, – сухо ответил Игорь.

– Ты ведь недвижимостью сейчас занимаешься? – спросил Мишечкин.

– Уже нет.

– Как нет? – удивился тот.

– Бросил, надоело.

– А у меня для тебя заказ. Можно хорошо заработать.

– Меня это не интересует.

– Это большие деньги. Ты подумай, – стал уговаривать тот.

– И думать нечего.

– Ты не понимаешь, от чего отказываешься.

– В городе полно других риелторов. Обратись к кому-нибудь еще, – посоветовал Игорь.

– Но мне сказали, что ты один из лучших по поиску недвижимости.

– Соврали.

– Не скромничай.

– Мне незачем скромничать.

Мишечкин все время старался разговаривать доверительным тоном старого приятеля, а Игорь отвечал так, словно они были едва знакомы.

– Не торопись отказываться, – сказал Мишечкин. – Я позвоню еще.

– Хоть звони, хоть не звони – я этим больше не занимаюсь.

Мишечкин звонил через день и с каждым разом становился все настойчивее. Он уговаривал, убеждал, давил на жалость, намекал и даже угрожал. В его голосе чувствовалось отчаяние человека, попавшего в сложную ситуацию.

– Ты даже не представляешь, какие последствия будет иметь твой отказ.

– Мне плевать.

– А мне нет. И тебе, на самом деле, тоже.

Игорь не выдержал.

– Слушай! Ты русский язык понимаешь? Тебе же сказано – нет! Пошел в задницу и не звони сюда больше! Понял? – Он бросил трубку.

Звонки от Мишечкина прекратились, зато начались звонки от разных знакомых, включая шапочных. Все как бы между прочим убеждали его принять выгодный заказ. Позвонила даже бывшая жена и, срываясь временами на плаксивые нотки, стала говорить, что если ему деньги не нужны, то подумал бы лучше про нее с ребенком, потому что алиментов от него кот наплакал.

– Ну почему ты не хочешь взять этот заказ? – хныкала она.

Игорь бросил трубку. Алиментов и еще сверх того она получала от него достаточно. Он устал удивляться, откуда им всем известно об их с Мишечкиным отношениях, и отключил домашний телефон. Сим-карту из мобильного он вытащил еще раньше.

Тогда посыпался шквал писем по электронной почте на ту же тему, и он вырвал кабель «выделенки» со щитка в коридоре.

Его стало безотчетно тянуть к особняку и к банку. В памяти сами собой всплыли их адреса, и он очень ясно представлял себе эти здания, хотя никогда не видел их прежде. Кто-то словно нашептывал ему, что хорошо бы взглянуть на них хоть одним глазком, что это его ни к чему не обязывает, он только посмотрит и уйдет.

Желание было таким сильным, что Игорь не находил себе места и целыми днями слонялся по квартире, борясь с ним. Ему хотелось тотчас же выйти из дома и поехать к особняку. Попытки занять себя чем-нибудь другим ни к чему не приводили. Все валилось из рук и казалось бессмысленным. Он чувствовал, как неведомые силы подталкивают его отправиться в том направлении, которого он страшился, и, он подсознательно знал это, сгинуть там навсегда.

«Ты не должен был вернуться на год назад, – нашептывал ему вкрадчивый голос. – Ты не можешь здесь оставаться. Все уже произошло, и ты ничего не изменишь. Ты должен подчиниться, у тебя нет выбора».

Игорь гнал навязчивый голос прочь, но тот возвращался опять, как только он засыпал. Он зашторил окна, не отвечал на звонки в дверь, заткнул уши, чтобы не слышать шум со двора, в котором ему тоже чудился все тот же голос, приказывавший выйти из дома и отправиться к особняку. Вечером он раздевался и ложился в постель, а ночью просыпался уже одетым и стоящим перед дверью.

– Куда ты собрался? – спрашивал он сам у себя.

И сам же отвечал:

– Ты знаешь.

Он опять впадал в забытье и видел остановившиеся колеса времени. Они дрожали от напряжения в тщетных попытках двинуться вперед, а он их подталкивал, но ничего не мог сделать. Он понимал, что заклинил их тоже он, но только другой он, тот, которым он был раньше. С каждым днем напряжение нарастало. Он знал, что либо колеса пойдут, либо он сломается, но решил стоять до конца.

Наступил решающий день. В этот день он подписал договор с банком. Желание немедленно выйти из дома достигло пика и стало нестерпимым. Внутри все словно закручивалось в жгут. Борясь с ним, Игорь катался по полу и скрипел зубами, его била крупная дрожь, а тело покрывала испарина. Он крушил мебель и бил посуду. По трубам стучали соседи, требуя тишины, но он не обращал на них внимания. В дверь звонили, но он не открывал. Обессилев, он свалился на пол и забылся тяжелым мутным сном, в котором он продолжал кричать и бить кого-то изо всех сил.

Когда на следующий день он проснулся, его поразила тишина и умиротворение, заполнившие разгромленную квартиру. Он был свеж и бодр. Повинуясь порыву, он безбоязненно подошел к окну и раздвинул шторы. Потоки солнечного света упали на царившую вокруг разруху. «Пора приниматься за уборку», – спокойно подумал он. Затем включил телефон. Тот молчал. Он поднял трубку и услышал длинный ровный гудок. Положил – тишина. Он понял, что его ОТПУСТИЛИ, что все закончилось и он теперь свободен. Это чувство возникло в нем изнутри и одновременно пришло издалека, словно извещение по почте из очень важного учреждения, что его просьба рассмотрена и удовлетворена. Он сразу ему поверил. Оно было таким спокойным, таким мирным и доброжелательным, что просто глупо было бы сомневаться.

Больше Игорь с Мишечкиным никогда не разговаривал. Много позже он прочитал в газетах, что банк, где тот работал, стал жертвой аферы с недвижимостью, от которой понес многомиллионные убытки. В организации аферы подозревали группу топ-менеджеров и связанного с ними риелтора. Но это были только предположения, потому что они исчезли, находятся в розыске и никого из них найти пока не удалось.

С Салимом он больше не встречался – не было желания вспоминать совместно пережитые лишения. Он не знал, продолжает ли тот свою деятельность. Судя по все увеличивающемуся количеству смуглых дворников в Москве – переброска нелегалов идет полным ходом. Но это не его, Игоря, забота. Те едут,