– Ты подожди нас снаружи. Можешь понаблюдать в окошко, только будь осторожнее.

Дверь была приоткрыта. Салим нашел удобное для наблюдения окошко.

Игорь и старик не таясь вошли в подвал.

– Здорово, орлы! – гаркнул Игорь от порога.

– Здорово, орел! – послышалось через секунду, и из темноты вышел белобрысый бандюк.

– К полету готовы? – спросил Игорь.

Показался еще один бандюк.

– Да мы-то готовы, – ответил тот. – Тебя заждались.

– А у меня для вас сюрприз на дорожку, – сказал Игорь.

– Какой?

– Чебурашку хотите увидеть?

Белобрысый наставил на него пистолет.

– Какую еще Чебурашку?

– Давай, Митяй! – сказал Игорь и надел респиратор.

Старик шагнул вперед и распахнул плащ. Во все стороны от него со скоростью взрыва распространились волны невозможной, чудовищной вони. Она ударила Салима по лицу, он отшатнулся от окошка, тихонько завыл и сунул голову в снег. Ему хотелось дышать через снег долго, хотя бы с полчаса, чтобы легкие очистились от скверны.

Потом его растолкал Игорь, дал респиратор и жестом поманил за собой. Бандюки валялись на полу, старика уже не было. Игорь сунул в карман одному из них какой-то клочок бумаги. Вдвоем они расчехлили аппарат, залили бензин и запустили двигатель. Все заработало.

– Ну, с богом! – сказал Игорь.

Салим выставил переключатели, проверил себя по укрепленной возле пульта инструкции и дернул за рычаг. Гул двигателя стал нарастать и постепенно перешел в сплошной вой со свистом. Появилась мелкая вибрация, и у Игоря застучали зубы. Он сжал челюсти. «Не развалился бы», – с опаской подумал он об аппарате, одновременно сознавая, что если тот развалится или взорвется, то так тому и быть – теперь уже поздно давать задний ход.

Он хотел поднять руку, чтобы вытереть пот со лба, и с удивлением обнаружил, что она стала тяжелой, словно из свинца. Затем и все тело налилось невыносимой тяжестью. Он прислонился к обшивке и сполз на пол. То же самое сделал и Салим. Выглядел он неважно. Тяжесть все увеличивалась. Вот уже и мысли спутались и пошли ко дну, словно свинцовые грузила на удочках. Игорь смотрел будто бы со стороны, как мысли погружаются в черный ил небытия и исчезают одна за другой. Нестерпимо ломило виски. Он почувствовал, что сейчас сознание погаснет и это будет навсегда.

«Что-то не то с аппаратом, – понял он, – не туда мы летим». Веки его упали, и уже не было сил их поднять.

– Эй, ты живой?!

Его трясли за плечо. Потом кто-то оттянул веки и посветил в глаза фонариком.

Скольжение в пропасть прекратилось. Игорь пришел в себя, собрал силы и прошептал слова, непонятно откуда взявшиеся на языке:

– Передайте государю... нефть и газ не продавать, а то потом... срам один.

Эти слова дались ему с огромным трудом. Он как бы видел свои губы со стороны, и они на самом деле были двумя параллельными грядами холмов. Чтобы произнести слово, надо было ими пошевелить, а кому под силу шевелить холмами? Но все же он сказал это.

– Что? – переспросил склонившийся над ним человек. – Чего не делать?

– Нефть и газ не продавать, – повторил Игорь. – Метеоризма потом не хватает.

– Все ясно, бредит, голубь! Несите его.

Двое санитаров в белых халатах положили Игоря на носилки и понесли к выходу.

«Мы разбились, – вяло подумал он. – Жив ли Салим?» Потом он увидел, что дверь подвала стояла открытой настежь, а вокруг суетились незнакомые люди. Они подходили к скорчившимся на нарах дворникам, тормошили их, светили в глаза, щупали пульс. Кое-кто, очнувшись, ковылял к выходу сам, других выводили или даже выносили, как его.

Носилки с Игорем поставили на той же самой детской площадке, подальше от дома, где в ряд уже стояло много других носилок с лежащими на них людьми. Было темно. На воздухе ему стало лучше, и он смог приподнять голову. Вокруг столпились машины «скорой», пожарная, милиция. Вспыхивали мигалки, шипели рации.

К нему подошел немолодой милиционер, по виду участковый, со звездочками капитана на погонах.

– Что здесь произошло? – спросил у него Игорь слабым голосом.

– Сам должен знать, – сурово ответил тот.

– Я не знаю. Уснул, а потом – вот.

– Газом вы все отравились, вот что! – с досадой сказал милиционер. – Врезку в трубу сделали плохо. Весь дом могли взорвать. Благодари еще Бога, что выжил, а то там вон двух жмуров принесли, – он кивнул на дальний конец площадки.

Игорь проследил за его взглядом и увидел два тела, накрытых с головой простынями. Он ничего не понимал. Какой газ? Какое отравление? Ведь он был в далеком будущем, где все едят желе и передвигаются на метеоризме.

– Документы есть?

Игорь достал из внутреннего кармана паспорт.

Участковый пролистал страницы.

– Так ты москвич? – удивился он.

Игорь кивнул.

– Какого же хрена ты здесь делал?

Игорь не знал. Он напряг память.

– Кажется, зашел к знакомому в гости, – с усилием вспомнил он.

Участковый посмотрел на него с недоверием.

– Что еще за знакомый?

– Вместе учились когда-то.

Тот хмыкнул.

– Нашел куда в гости ходить. Пригласил бы лучше к себе домой.

– Не успел.

Капитан только покачал головой. Записав данные Игоря в блокнот, он вернул паспорт.

– Какое сегодня число? – спросил Игорь.

– Двадцатое июня.

Игорь ясно помнил, что облава в подвале случилась во второй половине августа. Если все дело только в отравлении, то откуда взялся июнь?

– Как двадцатое июня? – переспросил он.

– Да вот так.

– А год? – спросил он на всякий случай.

Милиционер задержал на нем взгляд.

– Сильно же ты траванулся, – произнес он, – что даже год забыл. Две тысячи седьмой на дворе.

Игорь не поверил.

– Какой?!

Тот отмахнулся.

– Лежи, сейчас тебя в больничку отвезут, там все и расскажут.

Он сунул блокнот в карман и пошел дальше, высматривая, кто еще на носилках способен говорить.

Игорь был поражен. Это значило, что они с Салимом вернулись на год раньше. Кажется, Салим что-то и говорил про «плюс-минус один год», но он не обратил на это внимания. А зря. Получился минус, но мог выйти и плюс. Вполне допустимая погрешность для отечественной техники.

И тут же он сам себя оборвал. «Какой Салим? Откуда прилетели? Газом надышались, вот и все!»