они храбро. Поскольку коммунисты сконцентрировали свои усилия на атаках против южновьетнамских частей и объектов, основной удар приняли на себя АРВ и подразделения других родов войск вооруженных сил страны. АРВ пришлось сражаться преимущественно в городах, к чему ее личный состав был менее всего подготовлен в плане выучки, опыта и снаряжения. Вместе с тем, даже и оказавшись в непривычных условиях, южновьетнамские солдаты показали себя с лучшей стороны.
Они не просто хорошо воевали, они во многих случаях дрались отчаянно. Чтобы собрать как можно больше войск для очистки Сайгона от неприятеля и показать пример всем ВСРВ, генерал Као Ван Вьен, начальник Объединенного генерального штаба, решил задействовать в боевых условиях весь личный состав ОГШ (в том числе, за редким исключением, и собственно штабной персонал). Генерал сам возглавил эти силы. За кратчайшее время было создано несколько батальонов, в которых полковники и майоры командовали взводами, а младшие офицеры выступали в роли сержантов и рядовых. В Сайгоне, как и в других городах Южного Вьетнама, толпы военнослужащих-отпускников устремились в гарнизонные штабы, требуя отправки в свои части. Из-за нехватки транспорта ОГШ распорядился, чтобы штабы на местах задействовали всех военнослужащих для выполнения текущих акций непосредственно в своей зоне. Национальные полицейские силы, прозванные из-за их белой формы американцами “белыми мышами”, вышвырнули из Сайгона ударный саперный (диверсионный) батальон С-10 Вьетконга. В феврале и марте южновьетнамцы потеряли около 5000 человек убитыми и 15 000 ранеными, что говорит об интенсивности боев. Профессионализм и стойкость личного состава АРВ во время Новогоднего наступления стали сюрпризом не только для противника, но и для американцев.
Но к неожиданным высотам поднялась не только АРВ, но и народ, с храбростью и упорством отражавший вражеские атаки. Новогоднее наступление, точно холодный ветер, пробудило южных вьетнамцев от летаргии. Первоначальо охватившие их страх и замешательство сменились злостью и уверенностью в своих силах. Для городских жителей, прежде и в глаза не видевших неприятеля, война вдруг стала реальностью, она пришла в их дома, нарушив привычный ритм жизни. Несмотря ни на что, горожане сохранили веру в правительство Тхиеу и армию. Среди военнопленных коммунистов 90 процентов показали, что не получили никакой помощи от населения, и только 2 процента сообщили о том, что встретили добровольное содействие‹16›.
В городах жители толпами метались по улицам, стараясь укрыться от перекрестного огня, однако никто не паниковал. Когда улицы превратились вдруг в поле боя, а дома сделались дотами и блиндажами, горожане неожиданно осознали свой долг защищать не только себя, но и собственную страну. Сделать это они могли, только взяв в руки оружие, а потому идея сил самообороны вдруг обрела форму и окрепла по мере того, как население не просто отказывало в поддержке коммунистам, но и желало драться с ними.
Накал патриотизма, вспыхнувшего во время Новогоднего наступления, оставался высоким на протяжении всего года. В июне 1968-го Национальное собрание одобрило новый закон о призыве на военную службу, в результате чего ОГШ ожидал к декабрю 1968-го увеличения численности личного состава вооруженных сил на 268 000 человек. Чего ОГШ никак не мог предвидеть, это того, что за три месяца до установленного срока план оказался выполненным почти на 90 процентов. ВСРВ не успевали справляться с притоком новобранцев. К сентябрю 240 000 человек явились на призывные пункты, многие досрочно. Из этого количества 161 000 были добровольцами, зачислявшимися в те или иные войска и службы по собственному выбору. Что особенно примечательно, около половины численности молодых людей были выходцами из городского населения – беспрецедентный рекорд. Из-за наплыва добровольцев и призывников пришлось сократить срок прохождения начальной подготовки с двенадцати до восьми недель. В результате введения закона о мобилизации 6 процентов населения Южного Вьетнама в той или иной степени прошло обучение воинскому ремеслу. Применительно к США это означало бы пятнадцать миллионов человек.
В городах Южного Вьетнама, а особенно в Сайгоне, люди непризывного возраста с не меньшим энтузиазмом сплотились в отряды самообороны. Никем не понуждаемые, они обзаводились необходимыми для защиты их домов материалами и превращали свои кварталы в крепости, обнося их баррикадами и заграждениями из колючей проволоки и оставляя лишь один вход. Особенную бдительность они проявляли ночью. К себе они пропускали только знакомых, а обо всех подозрительных сообщали в полицию. В Сайгоне горожане не удовлетворялись ролью пассивных защитников, они просили оружие, и после некоторых колебаний в ПЮВ удовлетворили их просьбу. Движение распространилось и в других населенных пунктах, в том числе и в деревнях. Так сама собой появилась Народная самооборона.
В том, что касается внутренней политики, Южный Вьетнам одержал большую победу. Когда враг приступил к его жилищам, народ не колебался и принял четкое политическое решение, сделав свой выбор за правительство и против коммунизма. Никогда раньше не существовало такой близости между вооруженными силами, правительством и народом. По итогам новогодних событий ПЮВ выиграло крупную битву за сердца и умы южных вьетнамцев.
Новогоднее наступление и последовавшее затем решение президента Джонсона изменило стратегию войны на суше (“войну Вести”) и кастрировало “ROLLING THUNDER” (“войну Оли”). С того самого момента, когда донесения о новогодних боях поступили в штаб КОВПЮВ, казалось, что наибольший удар нанесен противником по программе умиротворения. Оценки ущерба рознились. Оптимисты считали, что программа отброшена назад на месяцы или на годы, пессимисты со скорбными минами предлагали “заказывать гроб” пацификации. Безусловно, Тет послал программу в тяжелейший нокдаун. 24 января 1968 года, всего за неделю до начала событий, “Цепочка” СОДС декларировала, что 67 процентов южновьетнамских сел и деревушек “сравнительно безопасны”. К концу февраля показатель опустился до 60 процентов‹17›. Фактически в самом начале наступления обвал, вероятно, был еще более значительным. Силы безопасности Южного Вьетнама оставили сельскую местность для защиты городов или же оказались вынуждены сражаться за жизнь в собственных деревнях. В момент наибольшего накала событий тридцать шесть из пятидесяти одного батальона АРВ, занятого в программе умиротворения, передислоцировались в города, а из 5000 постов ополчения противнику удалось захватить 480‹18›.
Однако когда атаки коммунистов удалось отбить и даже уничтожить нападавших, положение стало меняться к лучшему. Боб Комер первым сообразил, какую пользу можно извлечь из Новогоднего наступления. Вьетконг понес огромные потери, его политическая инфраструктура оказалась обнажена и почти беззащитна, и Комер силами людей из “Цепочки”, южновьетнамских чиновников и частей безопасности начал “реконкисту”. К концу февраля восемнадцать батальонов АРВ вернулись к выполнению задач в рамках программы умиротворения. К концу июня 1968-го отчетность по “сравнительно безопасным” сельским населенным пунктам улучшилась, достигнув 63 процентов. Рост достижений отмечался на протяжении всего года. Ряды бойцов Вьетконга поредели, их моральный дух упал, и они не могли эффективно противостоять натиску “Цепочки” и АРВ. К концу 1968 года показатели “сравнительно безопасных” деревень составляли 76 процентов, а перспективы были весьма и весьма радужными‹19›.
Увеличились шансы добиться прорыва на “переговорном фронте”. Выступая по телевидению 31 марта, президент Джонсон объявил о том, что США прекращают бомбардировки объектов на территории Северного Вьетнама выше 20-й параллели. Давая пас Ханою, администрация Джонсона предвидела негативную реакцию со стороны северных вьетнамцев, но Политбюро ЦК ПТВ неожиданно клюнуло на приманку. 3 апреля в средствах массовой информации Ханоя после традиционной критики Соединенных Штатов, их мотивов и действий было объявлено о “готовности направить представителей для установления контактов с представителями США… чтобы переговоры могли начаться”‹20›. Столь быстрая реакция Ханоя заставила некоторых наблюдателей поверить, что Политбюро ЦК ПТВ само готовилось выйти с мирными предложениями, просто Джонсон несколько опередил коммунистов.
И вновь американские военные нанесли бомбовый и ракетный удар по возникшей надежде на мирный выход из ситуации. 1 апреля истребители Соединенных Штатов атаковали Тань-Хоа, ключевой тыловой узел снабжения, расположенный чуть южнее 20-й параллели. Все вполне соответствовало обещаниям, данным президентом 31 марта, однако в своем эпохальном выступлении он дал понять аудитории, что собирается отодвинуть черту еще дальше на юг. Фулбрайт и прочие “голуби” из конгресса немедленно среагировали, обрушив на Джонсона обвинения в нарушении обещаний и стремлении торпедировать переговоры. Джонсон, напуганный эффектом, который может оказать выпад “голубей” на северных вьетнамцев, 3 апреля “передвинул черту” ниже, до 19° северной широты. Таким образом, первый раунд в
