Нетрудно догадаться, что солдаты, преимущественно бойцы Вьетконга, понимали, чем все закончится, и не хотели участвовать в самоубийственных для них атаках. Естественно, участились случаи перехода на сторону противника, особенно среди офицеров Вьетконга. Полковник Тран Ван Дак, вьетконговский политработник, занимавший должность генерал-майора, добровольно сдался военнослужащим США 19 апреля. Вскоре после этого аналогичным образом поступил подполковник Фам Вьет Дунг, командир элитной части, 165-го полка ВК. Мне приходилось допрашивать обоих перебежчиков. Они признавались, что уже какое-то время война казалась им безнадежно проигранной, однако к измене их подтолкнула шестая резолюция. Оба считали обозначенные в документе задачи недостижимыми и были уверены, что попытки выполнения их неминуемо приведут к очередной кровавой бане. То же самое говорили перебежчики рангом пониже. Они считали войну проигранной и не хотели класть жизни солдат в безумных лобовых атаках.
Опытные офицеры, они знали, что нет ничего глупее, чем пытаться достигнуть тех же целей, атакуя меньшими силами. Нападавшая сторона утратила самый важный козырь – внезапность; моральный дух штурмующих упал, в то время как защитники исполнились готовности драться. Теперь для достижения успеха требовался какой-то новый фактор или же большие подкрепления, но, в соответствии с шестой резолюцией, коммунистическое руководство не собиралось ничего менять. Чтобы восполнить чудовищные потери, понесенные во время Новогоднего наступления, северные вьетнамцы в спешном порядке в период с 1 января по 5 мая 1968 года направили на юг по тропе Хо Ши Мина от 80 000 до 90 000 солдат. Однако боеспособность пополнений оставляла желать лучшего. В октябре 1967-го (до наступления) 82 процента пленных показывали, что служат уже более полугода. К маю 1968-го соотношение заметно изменилось: только 40 процентов служили шесть месяцев и больше, тогда как 50 процентов были призваны за три месяца до плена. В общем, теперь коммунистическим командирам предлагали достигнуть того, чего не удалось добиться во время Тета, но уже лишившись фактора внезапности и опытных бойцов, с “зелеными” рекрутами. Опытные офицеры понимали, чем все закончится, и полагались только на свои ноги.
Рецидив Новогоднего наступления произошел в мае. Эта серия атак, прозванная в штабе КОВПЮВ “мини Тет”, являлась бледной тенью Новогоднего наступления. Американская и южновьетнамская разведка находилась в курсе практически всех планов противника. В директиве ЦУЮВ от 10 июня 1968 года признавалось, что “…второй этап начался в условиях, когда враг был предупрежден и усилил свою оборону”. В результате точной работы разведки удалось нейтрализовать действия противника против Хюэ и в зоне ответственности I корпуса, равно как и в горных районах на западе Аннама. Штурм Сайгона начался 7 мая, и атакующим удалось прорваться в город. Однако оказавшиеся там части Главных сил были быстро уничтожены или выбиты из города. Нескольким небольшим бандам партизан удалось просочиться в один из кварталов Сайгона, где они отчаянно сражались с южновьетнамскими солдатами и полицейскими и полегли все до последнего человека. К 13 мая сражения в Сайгоне в основном завершились.
Пока Зиап и его штаб составляли планы “мини Тета”, Политбюро ЦК ПТВ и особенно Труонг Чинь занимались разработкой более реалистичной стратегии. Выступая, вероятно от имени “северной фракции”, 5 мая Труонг Чинь докладывал детальную схему будущих действий на Политбюро ЦК ПТВ. Как и всегда, последовали “несколько заседаний, на которых велись жаркие споры” (по заявлению радио Ханоя)‹12›.
Пока солдаты Вьетконга и АСВ тысячами умирали в бесполезных атаках “мини Тета”, Труонг излагал совершенно противоположный план будущих действий коммунистов на Юге. По сути дела, Труонг заявил, что Новогоднее наступление являлось ошибкой и что коммунистам надлежит вернуться к методам затяжной и партизанской войны. Он сделал упор на возможность участия Северного Вьетнама в переговорном процессе и настаивал на том, чтобы основные усилия были сосредоточены на политической, а не на вооруженной борьбе. Интересно, что, хотя выступал Труонг на Политбюро 5 мая, достоянием гласности его позиция стала не ранее августа. Одной из причин проволочки являлось сильнейшее противодействие Ле Зуана и его южной клики. А кроме того, Политбюро никак не могло признать провал курса, приведшего к Новогоднему наступлению и “мини Тегу”, в то время как солдаты захлебывались кровью, пытаясь выполнить решения, записанные в шестой резолюции.
Концепция Труонга, радикально отличавшаяся от предыдущей, насчитывала три ключевых пункта. Первое, замысел Новогоднего наступления оказался ошибочным. Посылки, на которых основывались разработчики, являлись ложными, особенно в той части, которая касалась допущения относительно готовности народа Южного Вьетнама к выступлению. Как указал Труонг, товарищи на Юге не сумели возвести политический фундамент будущего восстания. Второе, катастрофа, постигшая коммунистов во время Новогоднего наступления, привела к изменению “соотношения сил” в пользу американцев и их южновьетнамских союзников. В соответствии с ленинской теорией, в такой ситуации требовался переход от наступления к обороне, от фронтальных атак к затяжной войне, при этом следовало все больше полагаться на политические акции и переговоры. “Иногда, – написал Труонг в своем докладе, – под влиянием определенных обстоятельств нам надлежит прибегать к обороне, чтобы выиграть время, сломить волю противника и подготовить наши войска к новому наступлению”‹13›. В третьем важном аспекте своей программы Труонг возвращался к давним дебатам с Ле Зуа-ном и его “фракцией южан”. Труонг вновь настаивал на том, что у Политбюро ЦК ПТВ должно быть два разных подхода – один для Северного, а другой для Южного Вьетнама. В Северном Вьетнаме коммунистам следует заняться улучшением экономики и жизни людей в условиях социализма, тогда как в Южном Вьетнаме НФОЮВ и Вьетконгу надлежит продолжить борьбу за освобождение‹14›.
Трактат Труонга стал громкой победой “северной фракции”. Несмотря на то что концепция Труонга получила одобрение Политбюро, Ле Зуан и члены его когорты оказали публичное противодействие “северянам”. В октябре 1968-го, а затем еще в начале января 1969-го в коммунистических газетах появились статьи, где оспаривались выводы Труонга о катастрофичности и ошибочности Новогоднего наступления и о том, что нужно отказаться от подобных акций в будущем.
Несмотря на сопротивление клики “южан”, после майского наступления концепция Труонга, совершенно очевидно, получила одобрение. Во второй половине 1968-го коммунисты более не предпринимали крупномасштабных атак частями Главных сил. Отныне противник в основном прибегал к обстрелам из минометов и установок реактивной артиллерии с удаленных позиций. В августе неприятель предпринял судорожную попытку атаковать, получившую название “мини-мини Тет”. Но разведка союзников оставалась на высоте, и благодаря превентивным мерам командования США очаги наступления были ликвидированы в зародыше.
В сентябре, вскоре после августовской попытки, ЦУЮВ, эхом откликаясь на политический курс Труонг Чиня, издало директиву № 8. Как всегда, в ней расписывались величайшие достижения коммунистических войск, однако честно признавалось, что все три наступления – Новогоднее, майское и августовское – провалились. В директиве № 8 подчеркивалась важность следования концепции “затяжной войны”, однако детально суть этого термина не разъяснялась. Единственным ключом к пониманию служили фразы “сражаться в течение длительного времени” и “вести затяжную войну, переходящую из одной фазы в другую”‹15›. Так или иначе, перспектива достижения победы в результате одного крупномасштабного наступления уже не рассматривалась.
Новогоднее наступление очень многое изменило как в США, так и в Северном и Южном Вьетнаме. Для южновьетнамцев (как и для американцев) оно стало в разной степени неожиданным. В Плей-ку, например, южновьетнамцы сумели завладеть планами атаки коммунистов на город (Плейку), и вместе с 4-й пехотной дивизией США нанесли упреждающий удар. В Бан-Ме-Туот командир 23-й дивизии АРВ, основываясь на данных местной разведки, отменил все новогодние отпуска и привел войска в состояние повышенной боевой готовности. Аналогичным образом повел себя командир дислоцированной около Сайгона 5-й дивизии АРВ, когда получил сведения о возможности активизации противника в зоне ответственности своего соединения. В основном же руководители страны и ВСРВ оставались в неведении относительно масштабов предполагаемого наступления противника и, если и получали какие-то донесения о предстоящем прорыве противника, предпочитали не верить тому, что там говорилось. Южновьетнамцам, как и американцам, казалось невероятным, что неприятель решится на действия, неминуемо грозившие обернуться для него катастрофой. Кроме того, в голове у южан не укладывалось, как вьетнамцы, пусть даже и коммунисты, могут осмелиться на святотатство – нападение во время наиболее почитаемого в регионе праздника.
Когда же южновьетнамцы оправились от первого шока, вызванного действиями неприятеля, бились
