запад, к закату солнца в день летнего солнцестояния. Не связывалась ли уже тогда эта дата с празднованием Купалы, 'костра'?..
Традиция сооружения подобных майданов продолжалась на Руси вплоть до утверждения христианства. Среди курганов у села Пожарная Балка (недалеко от Полтавы) раскопан был золистый холм, под которым обнаружилась... стая лебедей, вырезанных рельефом а земле. А 'Великанша', культовая землянка в виде гигантской женской фигуры у поселения X века недалеко от Житомира? Но это уже сравнительно недавние исследования 50—60-х годов.
Беда в том, что загадочные сооружения оказались не только культовыми местами. Часть майданов образовалась после грабительских раскопок обычных курганов или же устройства в них селитряных выработок, забытого ныне промысла. Эти-то поздние, не имеющие к науке отношения раскопы и скомпрометировали зародыш идей, выдвинутых А. А. Бобрииским примерно за 70 лет до повторных открытий. А в начале XX века мысли о сугубо культовом предназначении некоторых курганов и, главное, о предумышленной конфигурации майданов подверг сомнениям В. А. Городцов, виднейший исследователь древнейших 'степных пирамид'.
Точка зрения о сугубо надмогильном предназначении курганов восторжествовала. Тем более что в степях майданов вроде бы не было; здесь преобладали насыпи геометрических форм.
Преобладание сочли за правило без исключений. Известный археолог Д. Я. Самоквасов в 'Инструкции для научного исследования курганов' вполне справедливо отметил, что 'раскопка, неправильно и неполно описанная, не только бесполезна для науки, но и вредна: уничтожая исторический памятник, она может повести к неверным в науке выводам'. И тут же предложил стандарты для описания форм насыпей: полусферическая, конусообразная, продолговатая с вершиной острой, тупой или впалой. Но даже упрощенные варианты далеко не всегда отмечались раскопщиками. Курган в их восприятии был просто кучей земли, которую следовало поскорее убрать, чтобы добраться до могил и вещей.
Рис.3. Гигантские фигуры Среднего Поднепровья: 'Великанша' языческих славян и 'Паук' племен бронзового века.
Не приняв гипотезу о преднамеренной конфигурации майданов, выдающийся исследователь 'степных пирамид' предположил, что архитектура курганов 'заключает в себе развитие... специальной идеи'. Он же сделал ряд небезынтересных наблюдений над технологией их сооружения.
Исследования 20—30-х годов подвели окончательную черту под музееведческим периодом становления археологии и сделали ее разделом исторической науки, призванным изучать дописьменное прошлое.
Главным научным источником в археологии степей стали не вещи, а захоронения — направление, заложенное В. А. Городцовым в самом начале XX века. Однако еще и в 50-х годах продолжалась дискуссия, признавать или не признавать выделенные им в курганах бронзового века ямную, катакомбную, срубную культуры, названные так по типам погребальных сооружений. Признали. И принялись разрабатывать вопросы происхождения, уровня развития, периодизации и хронологии этих культур.
Наряду с продолжением раскопок курганов в сферу исследований были включены поселения, а также наскальные изображения Каменной Могилы под Мелитополем. На задачи сугубо научные наложились еще и производственные: археологам пришлось поспевать раскапывать памятники, попадавшие в зоны будущих водохранилищ и других новостроек... В русле этих проблем возникли другие дискуссии, и о курганах-святилищах (майданах) как-то забыли.
Особое внимание обратили на новые, недавно открытые виды источников: на древнейшие в мире повозки, антропоморфные стелы, расписные гробницы. Они показывали высокий уровень развития степного населения IV—II тысячелетий до нашей эры. Стало ясно, что это были уже не охотники и собиратели дикорастущих растений, а скотоводы и земледельцы с далеко зашедшим имущественным и социальным неравенством. Погребальный инвентарь позволил выделить среди них 'вождей и общинников', а также мастеров различного профиля: металлургов, изготовителей орудий из камня и кости, гончаров и кожевников. Ученые стали изучать останки со следами болезней и насильственной смерти в бою или же в тризне возле могилы.
Повозки па перекрытиях могил сочли признаком большого богатства и высокого общественного ранга покойников, росписи на стенах гробниц — имитацией ковров или настенных росписей жилищ: антропоморфные стелы — изваяниями выдающихся предков или же родоплеменных божеств. По поводу последнего 'или' развернулись дебаты, в ходе которых основное внимание перенесли с моделировки стел на условия их нахождения.
Подавляющее большинство изваяний стояли не вертикально, а были низвергнуты и вторично использованы для перекрытия могильных ям. Это обстоятельство поставило археологов в тупик. Возобладало мнение о том, что носители ямной культуры преднамеренно разрушали святилища своих предшественников и использовали их истуканов в своем погребальном обряде.
Однако десятилетие спустя в научный оборот были введены этнографические параллели, свидетельствующие о двухэтапном использовании человекоподобных изображений: сначала их устанавливали и делали как бы участниками ритуала, двойниками умерших, а затем вместе с ними укладывали и погребали... Но и на этом научное объяснение стел не закончилось.
Пример изучения антропоморфных изваяний показывает сложности понимания даже сравнительно простых, легко обозримых и вполне осязаемых древних изделий. Что же говорить о курганах, чьи недра скрывают в себе немало разделенных веками досыпок, вымосток, ям, рвов, кромлехов и прочих конструкций, которые можно увидеть в полном объеме только на чертежах?..
Поэтический термин 'пирамиды степей' исчез из научного обихода уже к началу XX века. Стало ясно, что фараоны не имеют к курганам Причерноморья ни малейшего отношения. (Впоследствии эта уверенность поколебалась. Под Мелитополем был даже найден скарабей — египетский амулет в форме жука.) Однако один ореол таинственности сменился другим — скифским. Сияние его злата-серебра, вуаль воинской славы, царского величия и рабской покорности — все это спроецировалось на более древнее местное население. Первые степные курганы стали рассматриваться как воплощение идеи 'создать далеко заметный и вечный памятник погребенному'.
Это так и не так. Все названные элементы вроде бы можно принять, но вот суть... Для ее постижения необходимо пройти дебри фактов. И вынести оттуда иные сравнения, другие акценты... А начинать надо было с методики раскопок курганов и составления их чертежей.
При исследовании духовной культуры степных племен эпохи меди и бронзы, опиравшемся на гробницы и стелы, встал вопрос об архитектуре курганов. Вот тут-то и вспомнили А. А. Бобринского, правда, не в связи с майданами, а с раскопками кургана у села Вербовка Чигиринского уезда Киевской губернии. Его первичная насыпь окружена кромлехом — плитами, доставленными за 60 километров и покрытыми резными ромбами, треугольниками и другими геометрическими фигурами. По мнению раскопщика, в расположении камней и 'украшений не замечается какой-либо системы... Они, может быть, составляли стены жилища покойного до его смерти'. Возможно, что именно это замечание натолкнуло А. А. Формозова на реконструкцию бревенчатого шатра, опиравшегося на кромлех и покрывавшего вершину помещенной внутри его насыпи.
Несколько лет спустя после публикации этой реконструкции М. П. Грязнов поставил вопрос о необходимости планомерного изучения архитектуры курганов. Начался новый виток постижения 'степных пирамид'.
Некоторое время установка на исследование конструкций курганов воспринималась не более чем призыв улучшить раскопки и их фиксацию. Результат представлялся заведомым: насыпь из кучи земли сулила превратиться в определенные геометрические фигуры, предполагавшиеся еще в конце XIX века полушария, конусы и т. п., но уже с элементами символики потустороннего жилища. Ведь именно такой предстала реконструкция кургана у села Вербовка, а затем и другие. Допускалась также, но еще без должного осмысления, символика Солнца, выявленная в начале 30-х годов в устройстве кромлехов и
