джип в действительности соответствовал всем перечисленным параметрам.

– Думайте, смотрите. Можем прокатиться куда-нибудь, – заключил свой рассказ Аркадий и закурил новую сигарету.

– Простите, а мы сможем заехать на ближайший автосервис, чтобы там его посмотрели «изнутри», так сказать? – поинтересовался предполагаемый покупатель.

– Ну а почему же нет? – согласился Аркадий.

– Тогда давайте сделаем это прямо сейчас, чтобы не растягивать мероприятие продажи и покупки автомобиля, – предложил седовласый господин.

– Поехали, – легко согласился Аркадий, но тут у него зазвонил мобильник.

Извинившись перед покупателем, он отошел немного в сторону.

– Да, ангелочек.

– У меня только что умерла бабушка, – трагическим голосом сообщила Маша.

– Как это? – не понял Аркадий.

– Сердечный приступ. Она только что умерла. Это произошло у меня на глазах! Прямо на кухне. Я не знаю, что делать… она лежит здесь на полу… мне так плохо, даже не хватает сил ее поднять, – начала плакать Маша.

– Срочно вызывай «скорую помощь», а я буду у тебя буквально через двадцать минут. Хорошо? – сообразил Воскресенский.

– Да. Я все поняла. Приезжай быстрее, пожалуйста. Ты мне сейчас так нужен, что я даже словами этого выразить не могу. Кроме тебя я никого не хочу видеть, – еле говорила девушка.

– Двадцать минут, и я у тебя, – повторно пообещал Аркадий и выключил телефон. Он на какое-то время задумался, глядя перед собой на посыпанный солью асфальт.

– Извините, и еще мы бы хотели уточнить последний нюанс, – прервал мысли Аркадия покупатель. – Вы сможете снизить цену на пятьсот долларов?

– Теперь, думаю, да, – согласился Аркадий и подошел к водительской дверце.

– Тогда если на сервисе скажут, что все нормально, мы едем к нотариусу, там вы напишете генеральную доверенность, мы расплачиваемся и берем вашу машину. Нас все устраивает, – подтвердил свои намерения обеспеченный интеллигент.

– Прекрасно, – констатировал Воскресенский.

– Ну что, едем на сервис?

– У меня несколько изменились обстоятельства. Мне надо срочно попасть на Кутузовский проспект, поэтому давайте сделаем так: сейчас мы быстро заедем на сервис, я оставлю машину, а сам возьму такси. Механики вам сами все расскажут, насколько он хорош «изнутри».

– Хорошо.

Все трое сели в джип, и Аркадий двинулся в сторону Машиного дома. Проезжая площадь Индиры Ганди, он, разумеется, и не подозревал, что в этот самый момент совсем неподалеку от него – на улице Дружбы – Игнат вывез свою парализованную жену Оксану на первую, после возвращения из больницы, прогулку. Бывшая маклерша криво сидела в инвалидной коляске, плотно закутанная в толстый плед.

Она сильно изменилась с той поры, когда столь удачно заправляла квартирными аферами. Лицо было искажено болезнью, левая рука безжизненно свисала, а ноги, обутые в валенки, были неестественно для здорового человека согнуты. Добравшись до перекрестка, Игнат остановил коляску и поправил руку жены, положив ее ей на колени. Затем достал из кармана носовой платок и вытер женщине рот, из уголка которого вытекла слюна. Через минут они не спеша двинулись дальше.

– Ну, вот мы и остались с тобой совсем одни, – подавленно заговорил он. – Взаймы никто больше давать не хочет, а последняя операция тебе не помогла. Правда, профессор сказал, что надо ехать в Израиль, но где взять на это денег, если я и так уже продал все, что мог? Кстати, забыл спросить: курить хочешь?

Оксана неуклюже кивнула, и тогда Игнат прикурил сигарету и поднес к ее губам. Маклерша несколько раз глубоко затянулась, закатывая глаза от удовольствия. Когда она замычала, Игнат понял, что жена накурилась, сунул сигарету себе в рот и покатил коляску дальше.

Проехав несколько метров, он продолжил свой безответный монолог:

– А друг твой участковый все предлагает мне квартиру нашу продать. Говорит, продай ты эту квартиру и будут деньги на операцию. Выпишитесь, говорит, во Владимирскую область к какой-то там тетке его в деревенский дом, и езжайте в Израиль преспокойненько. Не знаю я, что нам дальше делать? Что с нами будет теперь? Но ты не бойся, я тебя не брошу. Я не такой. Жаль только, что ты не слушала меня раньше. А ведь я говорил тебе: не занимайся ты этими аферами с квартирами, не занимайся! Но ты меня не слушала. Думала, всех обдурить можно? Нет. Не всех. А то, что тебе по башке из-за кошелька дали, так в это я не верю. Это менты специально так говорят, чтобы не расследовать ничего. Чтобы не мучиться. А я-то как раз знаю – это тебя кто-то из обманутых клиентов уработал. Народный мститель, твою мать!..

На глазах экс-маклерши появились слезы. Они катились по изуродованному лицу, падая на парализованные руки, а Игнат вез жену в Ботанический сад МГУ – то самое место, где много лет назад они гуляли молодыми и влюбленными, не подозревая, что на свете есть суммы, превышающие зарплату в девяносто советских рублей, но при этом неведении они были безумно счастливыми…

Календарная весна уже наступила, но в Москве было по-зимнему холодно. Среди дефилирующей по перрону Курского вокзала публики шел Давыдович, держа за руку Лизу. Оба были одеты тепло и просто, являя собой весьма колоритных персонажей. Если Лиза в своем пуховом платке и валенках походила на девочку из блокадного Ленинграда, которая боялась расстаться с хозяйственной сумкой и дешевой куклой, прижатой к груди, то Давыдович в затертых кирзачах, несший через плечо походный мешок, напоминал ходока к Ленину. Они шли не спеша, но целеустремленно.

– Все-таки хорошо, что моя сеструня младшая жива и здорова. Тебе, внученька моя, она понравится, – ласково говорил дед.

– А как ее звать? – спросила девочка, немного отошедшая после потери матери.

– А звать ее Галя, ну ты ее можешь звать баба Галя. Да… как же она обрадовалась, когда я ей по телефону-то позвонил!

– Как? – хотелось знать Лизе.

– Она даже расплакалась от радости. Мы же с ней уже лет двадцать не виделись. Ну а как я сказал ей, что меня тут квартиры лишили, так она сразу звать нас к себе начала. Ох, как там хорошо у нее. Свое хозяйство. Дом большой и от моря недалеко. Про тебя я тоже рассказал.

– А что ты рассказал?

– Ну, что у меня теперича внучка есть любимая. А она и говорит: «Без внучки не приезжай! Не пущу без внучки!» Так и сказала. Вот такая она, моеная сеструня Галя.

– Дед, а скажи, какое оно, море? – спросила Лиза, снизу вверх поглядывая на счастливого Давыдовича.

– Море-то? Море – оно очень большое и красивое. Там даже берегов не видать. И тепло там, внученька, на море знаешь как?

– Как?

– Как в Африке, внученька, как в Африке, дорогая моя.

– Дед, а крокодилы в море есть? – серьезно спросила девочка.

– Да вроде нет. Точно нет. Там только дельфины да медузы разноцветный.

– Дед, а я плавать не умею! – виновато призналась Лиза.

– Не боись, я тебя научу. Я теперича тебя всему научу. Мы теперича с тобой не разлей вода. У нас ведь родней друг друга никого в этом мире и не осталося. Так что ты теперича ничего не боись… – с такой убежденностью произнес бывший алкоголик, что у самого на глазах навернулись слезы.

Они подошли к вагону, на котором висела табличка с надписью «Москва–Сочи» и Давыдович извлек из кармана своей телогрейки железнодорожные билеты, купленные неделю назад за вырученные деньги от проданного на дрова деревенского дома неподалеку от реки Упа. Он гордо протянул их проводнику, стоявшему у входа в вагон, и тот кивнул: дескать, входите. Давыдович и Лиза зашли в вагон и исчезли с московской земли.