Митя стоял возле открытой балконной двери и курил Dunhill. В его движениях сквозила нервозность, хотя все складывалось удачно и ничто не предвещало непредвиденного исхода событий. В этой квартире ни одна деталь не изменилась со времен брежневского застоя: и полированный шкаф, и продавленный диван, прикрытый клетчатым пледом, и письменный стол с поцарапанными ящиками – все несло на себе отпечаток ушедшей эпохи. Из портативной магнитолы, стоящей в углу на бельевой тумбочке, раздавались негромкие звуки популярной песни. Митя пытался отогнать тревожные мысли и просто наслаждаться пробивающимися сквозь осеннюю листву лучами солнца. Окна квартиры выходили во двор, образованный несколькими московскими панельными девятиэтажками. Совершенно справедливо могло показаться, что это двор любого другого российского города, поскольку архитектура не отличалась оригинальностью и была служанкой массовой застройки. Митя очень ценил те немногочисленные моменты в своей жизни, когда мог хоть ненадолго остаться наедине с самим собой. Он с некоторой злобой, но и одновременно с тоской вспоминал родной Питер, в котором не было работы, что и заставило его двинуться в Москву в поисках сытной жизни.

Вдруг спокойствие, царящее в атмосфере квартиры, нарушил резко дребезжащий дверной звонок. Митя был подсознательно готов к тому, что может произойти что-то нехорошее, хотя звонившая накануне тетка с противным гнусавым голосом не задавала много вопросов и сказала, что «вариант неплохой» и она придет посмотреть квартиру в десять утра.

Подойдя к двери, Митя заглянул в глазок. Его предчувствие чего-то дурного оправдалось: на пороге вместо ожидавшейся тетки – потенциального покупателя квартиры – стояла уже знакомая ему по нескольким встречам женщина. Антонина Михайловна руководила небольшим ателье и в течение последних шести лет откладывала деньги, чтобы наконец-то отселить от себя своего подросшего сына. Она приходила посмотреть эту двухкомнатную квартиру в московском районе Ясенево на позапрошлой неделе два раза и на второй раз даже принесла вожделенный Митей аванс, тем самым подтвердив свое желание приобрести квартиру. Она, как это ни странно для более или менее здравомыслящего человека, не удосужилась проверить, кто такой Митя и является ли он действительным владельцем квартиры. Когда Антонина Михайловна поняла, что ее просто-напросто кинули, она решилась на месте разобраться, в чем дело. Ее сопровождали настойчиво звонивший в дверь мужчина в сером костюме, как позже выяснилось оперативник, и два милиционера в бронежилетах с автоматами в руках.

– Я же вам говорила, что они просто так не откроют, – язвительно произнесла Антонина Михайловна.

– Открывайте дверь! Милиция! Мы знаем, что вы дома. Открывайте, иначе будем ломать! – пригрозил мужчина в штатском.

Кусая кулак, Митя стал корить себя за то, что вовремя не остановился: ему не надо было поддаваться соблазну и после получения денег от Антонины Михайловны и приходивших до нее еще двух покупателей исчезнуть из подставной квартиры. Он стал судорожно соображать, как выкрутиться из неприятной ситуации. Нежданные посетители, естественно, не уйдут просто так. К трели звонка прибавились настойчивые пинки в дверь ногами. Митю внезапно осенило. Он крадучись направился обратно в комнату, стараясь не задеть ни единого предмета, извлек из своего стоящего на подоконнике портфеля аудиокассету без коробки и плавно вставил ее в старенькую магнитолу. Далее он поднес ее максимально близко к входной двери, сотрясавшейся от физического воздействия двух крепких мужиков, и воткнул вилку в розетку в прихожей. Из динамиков магнитолы после недолгой паузы послышался записанный на пленку детский голос:

«Кто там? Мамы нет дома. Она на работе. Я здесь одна закрыта».

– Девочка, мы из милиции. Ты нас не бойся. Скажи, ты что, правда там одна?

Все четверо – и Антонина Михайловна, и милиционеры, и мужчина в костюме – удивились, услышав голос девочки лет пяти. Милиционер, убрав приготовленный автомат от груди, даже поинтересовался, не ошиблась ли женщина квартирой. Митя по другую сторону двери опять нажал на кнопку, и звонкий детский голос произнес:

«Я здесь играю, а мама скоро придет. Она меня закрыла».

– Я не понимаю, откуда там взялся ребенок. Моя приятельница при мне звонила ему и абсолютно точно договаривалась на десять. И квартира точно эта, – оправдывалась обманутая женщина. – Девочка, а как тебя зовут?

«Мне мама не разрешает говорить с чужими людьми! Она сама скоро придет с работы, а я здесь играю».

– А может, все-таки выбьете дверь? А? А то смотрите – меня они обдурили и вас обдурят, – требовала Антонина Михайловна, обращаясь к милиционерам.

– Не волнуйтесь. Если он там, то ему деться некуда. Вертолет или летающая тарелка к балкону не подлетят, а вот если мы сейчас дверь ломанем и окажется, что там одна маленькая девочка… Вот тогда у меня будут проблемы побольше, чем ваши четыре тысячи долларов, которые, кстати сказать, вы отдали абсолютно незнакомому человеку в обмен на вшивую бумажку.

Квартет нежданных посетителей за дверью ругался между собой и решал, как поступать дальше. Митя воспользовался образовавшейся паузой и тихо удалился на балкон, выхватив по пути из портфеля мобильный телефон. Вынужденный конспиратор присел на корточки и стал судорожно нажимать цифры на клавиатуре. Митя напрягся и затаил дыхание, так как к телефону долго не подходили. Он звонил Аркадию.

– Володенька, миленок, как же мне с тобой повезло. Ты такой хороший!

– Мариночка, мне, ты знаешь, тоже очень повезло с тобой. Я рад, что с самого начала нам никто не мешал строить наши отношения. Ты у меня просто чудо!

– Мне даже не верится, что скоро мы с тобой поженимся. Я такая счастливая.

– Какая ты у меня, кисочка. – В рюкзаке пронзительно громко зазвонил мобильный телефон, и мужчина попытался встать, освобождаясь от сидящей у него на коленях Марины. – Извини, мне нужно ответить, а ты, пожалуйста, начинай собираться.