становится le temps immobile.
Тридцать пять лет сегодня с моего дьяконского рукоположения на Сергиевском подворье… Служил утреню. Евангелие о Христе, заснувшем в бурю, о страхе и панике учеников. 'Где вера ваша?' (Лк.8:25). Вот так и я – в унынии, в обиде, в гневе все эти дни. Страх за Церковь, за семинарию. Сегодня с утра повторяю себе: 'Где вера твоя?'
Расстался вчера с R.Aron – как с другом. И опять, опять чувствую – насколько это ближе к христианству, чем эта все разрастающаяся 'псевдодуховность'.
Почти весь день вчера и несколько часов сегодня разбор книг, расстановка их на новых полках. Расставлял и думал: сколько написано! Сколько усилий, страсти, времени вложено в каждую из этих книг. И как быстро 'проходит образ их', и стоят они на полках, словно на книжном кладбище. Да, несколько сот, может быть, несколько тысяч из них остались так или иначе
1 Раймона Арона 'Ангажированный зритель' (фр.).
2 'Человек – в истории, человек историчен, человек есть история' (фр.).
здавали культуру', каждая, умирая, погружаясь в забвение, оживала и живет в целом. Каждая в чем-то, в ком-то, как-то прибавляла в мире либо света, либо тьмы. Как редко, например, я читаю Блока или даже Пушкина. Но был бы я тем же самым, если бы не прочитал их когда-то? Да что Пушкин и Блок. Даже Мегре с его дождливым Парижем где-то вошел в меня, в мое 'мироощущение'. Отсюда – страх за теперешнюю молодежь, ничего не читающую, живущую без памяти, вне памяти, но 'интересующуюся Церковью'. Но чем можно 'интересоваться' в Церкви? И потому интерес этот растворяется в клерикализме, в сплетнях о епископах… Скажут, никакой 'культурой' Христос не занимался. Неправда. Каждое слово его – о Царстве Божьем, о Давиде, о 'древних' – предполагало знание, понимание,
Отзывы в газетах на прославление 'новомучеников': 'Russian sect canonizes Nicholas II…'
В английских лекциях Набокова о русской литературе – неожиданная для меня глава о Чехове, о глубине, о человечности его. Неожиданная потому, что я начал эту книгу 'кровожадно' – и вдруг…
Вчера вечером в Бостоне: русская вечерня, русская лекция для 'третьих'. Человек шестьдесят. Удовольствие, радость от 'русскости', от той смеси – чего с чем? – которая, как ни верти, единственная в мире. Пожалуй, нужно признать существование этой пресловутой 'русской души'. Потом ужин у Померанцевых. Продолжение 'того же', той же смеси. 'Русские разговоры'.
Красота Бостона в скупом свете ветреного сумрачного дня. Вечером, в постели, перелистывал старые- старые номера 'Современных записок'. Стихи Поплавского. Рецензии Ходасевича, Адамовича, Бицилли. Русский Париж в короткую минуту его расцвета… 'Невероятно до смешного – был целый мир и нет его…'
Занятость. Мелочи. Разорванное время. И от этого – 'заботливость' души, связанность, безжизненность. Урывками читаю американские лекции Набокова о русской литературе. Талантливо, умно и все-таки безнадежно поверхностно. И как много – для 'красного словца'…
Отзывы о 'канонизации' в 'Time'. С сарказмом, с иронией, как о каком-то чудачестве. В тоне 'такое ли еще бывает в Нью-Йорке…' Иногда хочется куда-нибудь убежать от этого православия ряс и камилавок, бессмысленных цере-
1 'Русская секта канонизирует Николая II…' (англ.).
2 Из стихотворения Г.Иванова 'Все чаще эти объявленья…'.
моний, елейности и лукавства. Быть самим собой, а не играть вечно какую-то роль, искусственную, архаическую и скучную. Одно утешение: Послание к Колоссянам, которое в эти дни читается в церкви
В 134-м номере 'Вестника' замечательная статья Б.Михайлова об эстетизме и его родстве с социализмом. Против 'Синтаксиса', А.Синявского и К°.
Сегодня Armistice, день с детства памятный. Это были первые vacances
Отдышался от всех забот вечером за общей исповедью и сегодня – на ранней Литургии (св. Иоанна Златоуста).
В 'Русской мысли' две страницы убористого шрифта отведены под письма в редакцию о русско- украинских отношениях. Россия и Украина: эту проблему я ощущаю как пример громадного и трагического недоразумения.
Длинная гряда ослепительно-солнечных дней. Сейчас уезжаю на очередной retreat в Ричмонд. Неделя целиком ушла на мелочи…
Поздно вечером, вчера, вернулся из Ричмонда, где в субботу – однодневный retreat (о браке). Уютнейший вечер в пятницу у De Trana, где мне всегда хорошо и приятно. Как всегда, разговоры о Церкви, о трудностях и т.д. Приехал о. Шеллер с группой своих прихожан. Кончили около четырех. Де Трана по пути домой, к ужину, провез меня – по уже установившейся традиции – через старый, исторический Ричмонд – столицу южан во время Гражданской войны.
1 ' Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе. Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослуженке, за которые гнев Божий грядет на сынов противления, в которых и вы некогда обращались, когда жили между ними. А теперь вы отложите все гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших, не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара. Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос. Итак облекитесь, как избранные Божий, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас. так и вы Более же всего
2 каникулы (фр.).
Плохая полоса – если не уныния, то какого-то окаменения, нежелания, невозможности за что бы то ни было взяться. Знакомое искушение: ощущение, что все кругом – и 'религия', и 'политика', и пр. – игра в солдатики, что все 'истекает клюквенным соком…'
Голые, мокрые ветки на фоне серого неба. Горы тлеющих, гниющих листьев. 'Le doux royaume de la terre'. Оглушительное карканье ворон. Где-то далеко – воскресный звон колоколов… И груды опостылых папок на столе.
Вчера, поработав часа три (переписывал русский перевод 'Водою и Духом'), читал – с огромным интересом – четвертый выпуск 'Памяти'. Реакция русской интеллигенции на Октябрь, длящаяся сквозь 20-е годы, 'приятие' революции и советской власти, разгром культуры, воспоминания 'выживших'. Путь